ПоделитьсяВ России продолжаются отмены концертов молодых исполнителей то ли «по просьбе сверху», то ли по инициативе на местах. По количеству сорванных выступлений лидирует группа IC3PEAK. Накануне шоу в Петербурге музыканты рассказали «Фонтанке», каково это - оказаться под запретом.
Их текстов и клипов нет в списках материалов, запрещённых к распространению в России. Преступных призывов в их текстах вроде бы тоже пока не нашли. Претензий от правоохранительных органов напрямую музыкантам не поступало. Тем не менее их концерты срывают «крупные вежливые мужики», а за перемещениями на гастролях следят. Музыканты столичной группы IC3PEAK («Айспик») рассказали «Фонтанке» о цензуре, моде на «политоту», рисках стать «Пугачёвой», «крыше» в администрации президента и маминой любви.
– Как настроение после того, как вам сорвали несколько концертов?
Ник: Сюрреалистическое. Мы оказались в той самой тёмной мрачной сказке, о которой мы и поём. Нереальная история. За нами гоняются фээсбэшники, нас шмонают, отменяют концерты. И всё это просто потому, что мы делаем музыку, снимаем свои видео. Реальные причины мы не понимаем. Нам никто ничего не сказал.
Настя: Это какая-то шизофрения. В принципе, классическая для России. Но когда ты сам в центре этих событий, то бывает даже очень смешно. Когда за тобой неотрывно следует машина с крепкими мужиками внутри, ты чувствуешь себя героем дурацкого русского фильма.
– Говорят, что у суперзвёзд в прошлом случалась персональная охрана с такими же удостоверениями. Вас можно поздравить с возвратом к традициям 90-х?
Ник: Точно. Мы уже шутим, что этот кортеж – это подтверждение «статуса звезды».
Настя: Один из этих больших парней нам даже предлагал отвезти нас «покушать».
Ник: Очень не хотел с нами прощаться, пока мы не окажемся за чертой города Пермь.
Настя: Вообще, когда тебе говорят, что «у меня приказ проводить вас за черту города», – это пугает.
Ник: При этом они выглядят как 100% мафиози из 90-х. Документов не показывали. Наш адвокат, которого нам предоставила «Агора», сказал, что так, по его мнению, выглядят сотрудники ФСБ.
Настя: А когда, сидя в квартире, где ты остановился, открываешь занавеску и видишь под окном ту самую машину, которая ездила за тобой весь день, это интересное ощущение. Но мы же не преступники. Наши песни не запрещены.
Ник: Да, это круто с художественной точки зрения. Но для нас как обычных людей и живых существ это всё неприятно, странно, смешно и дико.
– Есть рост числа подписчиков в ваших аккаунтах? Просмотров видео?
Ник: А мы не смотрели статистику. У нас сейчас, как вы понимаете, есть более актуальные вопросы. Мы же в туре. Например, как найти новую площадку в Новосибирске (зал, где был намечен концерт 1 декабря, отказал в проведении мероприятия. – Прим. ред.). Или как правильно площадкам поговорить с силовиками в других городах об условиях проведения наших концертов.
Настя: Могу сказать, что всё это увеличило нашу поддержку среди тех, кто нас слушал раньше. Но очень много негативных комментариев идёт в личных сообщениях. Расправой пока никто не угрожал, просто пишут гадости всякие. Но хорошего намного больше.
Ник: Люди слушают, когда им говорят «не слушать».
Настя: Спасибо пермской ФСБ за пиар!
– Вы сказали про «Агору». Их шеф Павел Чиков сообщал про некий «чёрный список» музыкантов. Вы его видели?
Ник: Тут две цепочки информации, которые если связать, то можно сделать вывод, что такой «документ» реален. С одной стороны, нам на концертных площадках неоднократно говорили, что идёт «приказ из ФСБ». Владельцы клубов говорили.
Настя: У них на руках нет никаких бумаг с этим списком. Просто приходят местные силовики, якобы по приказу из Москвы, и давят на владельцев площадок. Но мы это слышим только от самих площадок. Лично нам никто ничего не сказал.
– Это «первая цепочка». Вторая?
Ник: Вторая – это то, что такие проблемы не только у нас, но и у других музыкантов. И ситуации очень похожи. И всё это началось волной. Все эти запреты и у нас, и у других групп начались в рамках одной недели.
Настя: Такое ощущение, что кому-то наверху просто показали современную русскую сцену, наши клипы, и пошла реакция. Кто-то решил – что для нашей молодёжи плохо, а что хорошо.
– А вы им пластинку вовремя не подарили! У вас же есть винил. У них наверняка с 30-х годов сохранились чужие патефоны. Подарите, может, передумают.
Настя: Так мы же не знаем, кому именно! Знали бы, подарили.
Ник: Нет, никаких подарков. Но мы можем им посоветовать хорошую музыку, конечно (ранее «маргиналы» советовали «хорошую музыку» министру культуры Владимиру Мединскому, который не любит Егора Летова. – Прим. ред.)
– Если бы не «мент, задавивший котёнка», в вашей песне и игра в ладушки верхом на омоновцах напротив «Лубянки» в видеоклипе, вас бы стали трогать?
Настя: В точку! Мы тоже думаем, что не стали бы.
Ник: Видимо, «оскорбили место». И потом решили, что так нельзя, «будем запрещать».
– Вы ведь это специально делали. Специально дёргали «железного Феликса» за усы?
Ник: Мы предполагали, что это может срезонировать. Но мы делали это не ради резонанса. Нам элементарно хотелось увидеть самим эту картину – игра в ладушки, сидя на омоновцах на фоне «Лубянки». Мы вообще снимаем только то, что хотим видеть сами.
Настя: В первую очередь, это наше высказывание. Мы считаем, что получилось иронично, тонко и красиво. С чувством юмора.
– Как мы видим, понимают этот юмор далеко не все.
Настя: Это не наши проблемы. В нашем творчестве нет ничего, к чему можно придраться с точки зрения закона. Именно поэтому нас удивила агрессия и подпольные методы давления. Быть к этому готовым невозможно, даже когда слышишь об этом постоянно по радио.
– Натурально снимали на Лубянской площади или всё-таки графика?
Ник: Это секрет.
Поделиться– Идеолог преследования вас и других музыкантов, если это один и тот же человек, и он есть вообще, как будто намеренно провоцирует молодёжь. Прокачивает протестные настроения. Нет такого ощущения?
Настя: Здесь может быть что угодно. Но на самом деле мне кажется, что реакция очень сильно зависит от географии. В России много разных регионов. Поведение силовиков может отличаться в разных городах. Иногда кто-то тупит с выполнением таких приказов, и концерты получаются.
Ник: Вчера в Екатеринбурге концерт состоялся.
– Екатеринбург – не Пермь. Столичный город.
Настя: Новосибирск тоже не колхоз. Но там у нас сорвали концерт. До этого там отменяли только Marilyn Manson.
Ник: В Новосибирске на площадку давили в течение недели. Додавили.
– То есть специального провоцирования молодёжи властью вы пока не видите?
Ник: Слишком сложная многоходовочка. Теория заговора. Скорее, это просто ошибка власти. Да, грубоватая.
Настя: Допускаю, что они могут вполне искренне верить в то, что в состоянии исправить, как им хочется, современную молодёжную культуру. Поставить всех на «путь истинный». Проблема в том, что методы у них устаревшие.
– Ваше появление в «Навальный Live» – это ведь теперь такая жирная галочка в «личном деле». Или это для вас не проблема?
Ник: Нам вообще всё равно. Пусть себе хоть татуировками на теле эти галочки ставят. Совершенно без разницы. Пусть хоть полностью покроются этими галочками! Мы всё равно будем делать то, что мы хотим делать.
– Комментарий на территории «главного оппозиционера всея Руси» – не политизация?
Настя: Нас это не смущает. Нас вообще мало что смущает. Мы рады тому, что есть те, кто готов узнать нашу точку зрения на это всё. Хорошо, что в России есть хотя бы такая огласка.
– Завтра вас позовёт Маргарита Симоньян на Russia Today. Спросит: «Вы Чепига?» Вы в ответ спросите: «Чепига ли она?» Пойдёте к ней?
Настя: Отличный мем, кстати!
Ник: С ней мы будем осторожны. Но интервью дадим всем. О таких ситуациях лучше знать всем, чем не знать. Правда, есть риск, что в нашу фразу «концерты отменяются» могут добавить предлог «не». И получится, что «концерты не отменяются».
– Политизация подростков как таковая есть в России?
Настя: Учитывая, что всё больше политизированных музыкальных событий и альбомов различных исполнителей, в том числе известных и популярных, а музыканты имеют большое влияние на умы молодёжи, возможно, да. Есть такое движение.
– Кто тут задаёт темп? Кто качает политизацию? Власть или сами музыканты, многим из которых важно быть модными?
Настя: Время. Это вообще не конкретный человек или группа лиц. Этот темп задаёт время. Политизация молодёжи просто назрела сейчас.
Ник: Это исторический процесс. Молодёжь окончательно перестала смотреть телевизор. Они видят эту адскую пропаганду и живут в Интернете. А там мнений больше, чем одно. Разные мнения подсказывают, что мыслить можно критически. Всё просто.
– В какой момент вы сами решили добавить «русской политоты» в IC3PEAK? Изначально вы вообще пели на английском.
Ник: Изначально у нас было много разных завуалированных месседжей. Они все были и раньше. Есть и сейчас. Времена меняются. Мы меняемся. Какие-то посылы становятся более открытыми.
Настя: Мы говорим о том, что нас волнует. Политика не исключение.
– Петь о политике и протесте интереснее и выгоднее?
Ник: Может быть, это вам интереснее?
– Ну, вы же не станете спорить, что пластинку, где есть плевок в сторону этих бесконечных рубиновых звёзд и двуглавых птиц, сегодня дети купят лучше, чем те же вечные страдания про разлуку?
Настя: Не могу с вами согласиться. На всё есть своя аудитория и свой слушатель. Это просто разные вещи.
– Часть силовиков обвиняет вас в торговле суицидальными настроениями. Но вчера генерал Следственного комитета Игорь Комиссаров неожиданно заявил, что «деструктивный контент» в Интернете «не является главной причиной детских самоубийств». Что мешает силовикам из разных ведомств договориться между собой о том, кто на самом деле доводит детей «до ручки»?
Настя: Сложно сказать. Но эта биполярность нас не удивляет. Повторюсь, традиционная русская шизофрения, когда система действует двойными стандартами. У них действительно нет диалога.
Ник: На самом деле это дисфункция, когда одна рука работает не так, как другая. Причём часто не благодаря, а вопреки. Так было и есть.
- И будет? Терапевтического эффекта от ваших песен для генералов нет?
Настя: Увы, мы не можем гарантировать, что наши песни могут вообще кого-то вылечить. Тем более их.
Ник: Но если бы глава того вашего генерала из СК Александр Бастрыкин станцевал под нашу музыку и записал видеоролик, нам бы было очень приятно. Запустили бы тревел какой-нибудь, или челлендж!
- Действительно, с Борисом Гребенщиковым он же пьёт чай. Почему ему не сплясать с IC3PEAK?
Ник: Мы не против. Всегда ждём его в гости. На концерт впишем.
– Музыкальный жанр witch house, который заметен в вашей музыке, отжил своё лет 5 назад. Это вечная русская история – опоздание на несколько лет?
Настя: Мы к вич-хаусу никогда себя не относили. Не к нам вопрос. Я вообще такое не слушаю.
Ник: Мы принципиально не звучим как вич-хаус сейчас. Но у нас были влияния на старте, которые быстро испарились. А клеймо осталось. Я больше люблю industrial, dark-ambient. Но мы не музыкальные критики.
Поделиться– Сравнения IC3PEAK с Die Antwoord не утомляют?
Ник: Да вроде стихло. И с кем нас только не сравнивали! В России вообще очень любят сравнивать. Последнее, что было, это сравнения с Ghostemane (американский рэпер, фанат Алистера Кроули, чьи клипы на Youtube набирают десятки миллионов просмотров. – Прим. ред.).
Настя: Нас не так легко сравнивать, потому что проектов с женским вокалом, быстрой читкой, криками и социальными темами больше нет.
– После такой рекламы от «крепких провинциальных мужиков» точно будут.
Настя: Мы будем только рады. А вообще, девчонкам у нас сложно пробиваться везде. В музыкальной сфере тоже. Когда мы начинали, быть девочкой с микрофоном было сложно, даже в проекте с мальчиком. Это сразу определенное отношение окружающих, что ты ничего не можешь, ничего не умеешь, ничего не понимаешь. Считается, что ты должна стоять, выглядеть красиво и что-нибудь попевать. Опять же, «только красиво». А если провокационный вокал, то ты сразу «недоженщина». Сексизм у нас процветает и в музыкальной сфере всё ещё. Но ситуация меняется.
– Попса постепенно поглощает всё и вся. У нас теперь Тина Канделаки «Гражданскую оборону» любит.
Ник: Заляпать этими руками можно всё. Как только тебе такое начинает говорить условная Пугачёва, ты сам становишься немного Пугачёвой.
Настя: Эта система может съесть всё. Другое дело, какой выбор делает каждый конкретный художник. Если живых съесть не может, то подъедает потихонечку. Егора Летова стали есть после того, как он ушёл.
– Тут был нашумевший концерт в поддержку гонимого Хаски от благополучных Басты, Oxxxymiron и Noize MC. Понравилось?
Настя: Мы только что поговорили про Пугачёву.
Ник: Но в нашей системе, увы, по-другому нельзя справляться с давлением. Через суды это не решается. Только огласка. Их концерт дал резонанс. Масса мнений.
Настя: Поддержка Хаски была правильной. Он независимый художник. Вот системные с ним «объединились». Посмотрим, что дальше будет с Хаски. Если он в Пугачёву не превратится, то слава богу (музыкант ранее пообещал перевести собранные на концерте в его поддержку деньги «Агоре», «Открытой России» и «Медиазоне». – Прим. ред.).
– Анонимные телеграм-каналы написали, что этот концерт солидарности был заказан в администрации президента.
Ник: На мой взгляд, и это теория заговора. Вряд ли президенту нужно это шоу. И так у них всё ни к чёрту.
Настя: Демонстрация солидарности – это правильно. Неважно, в какой тусовке ты находишься.
Ник: Я думаю, что их не трогают, потому что они просто уже «большие артисты». Не было там заказа.
– А в России можно быть «большим артистом» без крыши оттуда?
Ник: Благодаря Интернету и в России можно быть «большим артистом» без друзей наверху.
Настя: Самая большая наша крыша – огласка. Мы слышали про «продажность» независимых телеграм-каналов. Но нашу группу «ВКонтакте» никто не контролирует, кроме нас. И мы управляем информацией о нас сами.
Поделиться– Вы бы спели на таком сборном концерте в поддержку коллег? Laibach вообще готовы и на Дне чекиста сыграть.
Настя: Мы не любим солянки. Но лично Хаски мы готовы поддержать. А Laibach мы просто любим.
Ник: Если бы нас позвали на такой концерт, мы бы как минимум задумались. Не обязательно поддерживать кого-либо именно на групповом концерте.
– Глава Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин предложил ваших коллег «купить». На что бы вы потратили грант от Минкульта?
Настя: Без комментариев.
– В Минкульте говорят, что «запреты – не метод», но нужно «более вдумчиво подходить к текстам». Будете теперь писать песни «более вдумчиво»?
Настя: Мне кажется, я и так достаточно вдумчиво подхожу к текстам наших треков. Текст песни – это в первую очередь художественное произведение. И есть темы, на которые не принято говорить вслух, но когда ты их проговариваешь, пусть и метафорично, иносказательно, становится легче. Отсюда терапевтический эффект музыки: люди, слушая песни, могут почувствовать, что они со своей болью не один на один, что они не одиноки, а чувство одиночества – самое страшное, на мой взгляд. Никакой пропаганды суицида, насилия, экстремизма и тому подобного в наших песнях нет, не было и не будет. Даже мата у нас нет. Есть отражение одной из граней действительности, в которой наше поколение существует, ее эмоциональной стороны.
– СМИ говорят, что вся эта суета с запретами из-за расстрела в колледже в Керчи. Что вы об этом думаете?
Ник: И на этот вопрос мы бы воздержались от ответа.
– Ваш концерт в Петербурге могут сорвать?
Ник: В Москве не сорвали. Но мы не удивимся цензуре и у вас.
Настя: Мы готовы уже ко всему. Но будем надеяться, что Петербург отличается от остальной России в этом смысле. Если сорвут у вас, значит, ситуация накалилась до предела.
Поделиться– Сорвут в Петербурге, закончите выступать?
Настя: Нет, конечно. Мы будем в любом случае продолжать пробовать делать концерты. Если мы свернемся, значит, что нас победили. Но мы не делаем ничего противозаконного. Мы имеем полное право играть концерты.
– Мамы и папы за вас?
Настя: У нас остались только мамы. Они полностью за нас.
Ник: Волнуются, но поддерживают. Просят беречь себя, эмоции, здоровье. У нас хорошие мамы.
P. S. После интервью стало известно, что ближайший концерт IC3PEAK, который намечен на 30 ноября в Тюмени, тоже оказался под угрозой срыва. Местная прокуратура вынесла организаторам официальное предостережение. В ноябре в России были сорваны концерты других молодых исполнителей. В том числе рэперов Хаски, Элджея и группы «Френдзона».
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
