Признаюсь честно, такого отряда специалистов по вопросам территориальных коллизий уголовно-правовых норм (не поверите, но речь именно об этом) не видела никогда.
История с украинскими военными судами будоражит океан общественного мнения достаточно сильно. В принципе, все привыкли к полчищам диванных экспертов по всем возможным поводам, а уж по проблемам международных отношений их, на первый взгляд, больше, нежели экономических гуру.
Дело в том, что даже юристу в повседневной жизни с этими вопросами сталкиваться не приходится. Тем не менее ситуация с украинскими судами и моряками относительно несложна и решается достаточно однозначно. Ее действительно легко объяснить «на пальцах», особенно если диплом защищал в свое время по международному праву. Сразу в преамбуле оговорюсь, чтобы люди, которым и так все ясно, не читали до конца.
В части задержания судов и моряков Россия действовала совершенно в своем праве. Оно, родимое, уголовное тут не оставляет ни малейшего простора для маневра. Никакие повороты политического толка и вопросы «а Крым чей?» не отменят этого знаменательного факта. Равно как совершенно права Мария Захарова, сказавшая, что только наши с риском для собственных моряков могут гоняться за нарушителями госграницы лично, все остальные давно бы дали ракетой, не отрываясь от кофе. Полное право на эти действия есть у государства в соответствии с самыми международными из всех международных конвенций ООН.
Неверящие могут обратиться не к скучным текстам международных соглашений, а к занимательному началу восемнадцатого фильма из бондианы «Завтра не умрет никогда».
Собственно, с чего начинается лихо закрученный сюжет? Некие вселенские злодеи при помощи вмешательства в спутниковую связь заводят британский военный корабль «Девоншир» в территориальные воды Китая. Китайские пограничники требуют от экипажа под угрозой потопления изменить курс. Британский крейсер полагает, что находится в открытом море, поэтому видит в предупреждениях прямую угрозу и, как следствие, переходит в боевую готовность. Не полагаясь на судьбу, жаждущие обогатиться на Третьей мировой злодеи сами топят британцев с корабля «стелс» и добивают экипаж из огнестрельного оружия китайскими пулями.
На чем основан их расчет? Дело в ряде международных актов. В 1974 году ООН утвердила резолюцией понятие агрессии, а в 1982-м приняла основополагающую Конвенцию по морскому праву (UNCLOS). Военные суда (кстати, не имеет значения – воздушные или морские) всегда в отличие от гражданских находятся под юрисдикцией «флага порта приписки», поэтому как их несанкционированное проникновение в чужие территориальные воды, так и нападение на такой корабль в открытом море в равной степени считаются актами вооруженной агрессии, проще говоря, равносильны вторжению на чужую территорию и предполагают возможность симметричного ответа. Какой ответ симметричен вторжению, объяснять не надо.
В кино Третья мировая замаячила на горизонте, потому что искусственно столкнули лбами две сверхдержавы: Китай имел на руках факт вторжения в свое территориальное море британского корабля, а Великобритания – нападение на свой крейсер в открытом море. В Керченском проливе, прямо скажем, сверхдержава была одна, поэтому на сцене появился не 007 в костюме от Brioni, а кто смог и с тем, что умеет.
Все предполагаемые санкции, возможные последствия и другие неприятные штуки связаны с вопросами глубоко экономическими – международным спором вокруг доходов от использования Керчь-Еникальского канала и построенным мостом. Собственно, вся эта операция с проходом была направлена исключительно на то, чтобы создать преимущество в этих глубоко коммерческих разбирательствах. Это легко читается, если копнуть историю чуть глубже.
Государство имеет право устанавливать коридоры для прохода судов (в море тоже есть дороги). Некоторые из них оно может закрыть по тем или иным причинам, не спрашивая ни у кого согласия, потому что это его территория. В случае такого закрытия любой проход судов запрещается. Это просто и понятно, как инспектор ДПС, перекрывший движение по улице. Можно сколько угодно утверждать, что у вас отняли право двигаться по проезжей части, хотя она там есть, но пытаться проскочить мимо – нарываться на очевидные неприятности. Даже если вы живете во дворе неподалеку, о чем свидетельствует прописка, например. Особенно вызывающе это выглядит, если во двор можно попасть еще несколькими путями. Теперь представьте, что вы оспариваете право инспектора блокировать проезд, после долгих препирательств расчехляете автомат и, обогнув машину ГАИ, стартуете по перекрытой улице, въезд на которую дополнительно ограничен большим грузовиком. На заднем сиденье у вас лежит сумка с разнообразным собранным огнестрельным оружием и боеприпасами.
Действительно, в морском праве существует так называемое «право мирного прохода», но его, во-первых, надо запросить, а во-вторых – оно аннулируется при наличии оружия в боевой готовности (у этого тоже есть целых набор параметров). Наверное, также ни у кого нет сомнений, что описанная ситуация едва ли тянет на что-то мирное. А дальше все очень просто. Что может сделать инспектор ДПС в этом случае? Разницы между ним и пограничными кораблями совершенно никакой. Статья 38 Уголовного кодекса устанавливает правила задержания лица, совершившего преступление, независимо от того, на чем он перемещается, и допускает применение любой необходимой силы в зависимости от уровня угрозы и тяжести совершенного.
Мера пресечения для иностранных граждан без места жительства в России, естественно, тоже понятна. Орудие совершения преступления – конфисковывается. Здесь мы ничем не отличаемся от других государств.
Что касается драматичной экономико-юридической подоплеки, то этот вопрос существенно сложнее. Азовское море было внутренним для СССР, а после распада перестало быть таковым в силу наличия уже двух прилегающих государств. Движение судов большого водоизмещения возможно только по Керчь-Еникальскому каналу, проход по которому был платным. Канал, кстати, построен в 1877 году, потом несколько раз углублялся, ремонтировался, но все это было, разумеется, в советские времена и не силами Украины. Плата взималась в Керченском порту, а ежегодный доход составлял, если верить источникам, около 6 млн долларов. Эксплуатация осуществлялась украинской стороной в силу просто того факта, что с начала 1990-х годов не было выработано адекватного соглашения по режиму Азова и канала, а Керчь физически оказалась на Украине. Со строительством моста шансы Украины вернуть свой контроль над проливом стали совсем призрачными. Из-за последовательных закрытий отдельных зон в связи со строительством Керченского моста Украина вместе Грузией подали жалобу в Международную Морскую Организацию на одностороннее изменение РФ режима судоходства в регионе. Это повлекло целую цепочку юридических «пинков» с разных сторон, и, наверное, вызовет не меньше в будущем. Собственно, стычка была необходима для подтверждения препятствий к проходу украинских судов. Здесь результат определенно достигнут. Нас ждут, несомненно, крайне интересные юридические баталии, но, кажется, они интересны широкой публике не более, чем препирательства в суде по поводу, кто кому помял бампер.
