ПоделитьсяГлава комитета по инвестициям рассказала «Фонтанке» о том, будет ли мусор в Каменке, останется ли океанариум в городе и есть ли романтика в конфликтах с общественниками.
Смольнинский комитет по инвестициям в последние месяцы оказался чуть ли не самым обсуждаемым городским ведомством: его председателя Ирину Бабюк заочно отправляют в отставку, депутаты предлагают расформировать комитет, а общественники защищают городские парки с картонной копией чиновницы в руках. Глава комитета рассказала «Фонтанке», почему не складывается диалог с парламентариями и активистами, а также о том, почему многомиллиардные инвестиционные проекты зависают на годы.
- Ирина Анатольевна, в последнее время вас лично стало очень много в новостной повестке, причем как во плоти, так и в виде картонных изображений. Вы с чем связываете тот факт, что претензии к комитету так обострились и что уже публичным достоянием стали противоречия инвестиционного блока и, к примеру, вице-губернатора Игоря Албина?
– Мне не нравится, когда нас с Игорем Николаевичем заочно пытаются сталкивать, искать какой-то конфликт. Мы работаем в одной управленческой команде, решаем общие сложные задачи, и я не интересуюсь сплетнями о том, что у него якобы особое отношение к нашему комитету. Конечно, у нас могут быть абсолютно разные взгляды на конкретные проблемы, и случаются дискуссии, но это рабочий процесс, это нормально. И я уверена, что Игорь Николаевич считает так же.
А что касается самого информационного фона, личных выпадов в мой адрес и претензий к работе комитета со стороны инициативных групп, то я объясняю это тем, что работа КИ очень публична: все наши проекты, успешные и проблемные, простые и сложные, иногда и спорные, – все на виду. Понятно и то, почему ситуация выглядит асимметрично: сторонники тех или иных инвестпроектов, которых все устраивает, не склонны к публичным выступлениям, а противники, конечно, пытаются заявить о себе. Почему сейчас активизировались выступления гражданских активистов против КИ? Наверное, они считают, что сейчас подходящее время донести свою позицию до нового руководства города. Это их право. Комитет никогда не пытался уходить от ответственности, мы готовы озвучивать позицию и аргументы по всем вопросам и всем проектам.
- Претензии к вам высказывают не только активисты, но и депутаты…
– Действительно, в последнее время мы чаще наблюдаем негативные комментарии в процессе обсуждения инициатив комитета. Но хочу отметить, что конфронтация в большинстве случаев идет не за отстаивание интересов города, а за распределение формальных полномочий и контрольных функций.
Простой пример: на днях в Заксобрании первое чтение с большинством голосов прошел проект закона о порядке предоставления земельных участков при исполнении концессионных соглашений и соглашений ГЧП. Если коротко, проект оптимизирует порядок предоставления земельных участков под полностью согласованные инвестпроекты и, конечно, не может отменять или вступать в противоречие с уже действующим законодательством. То есть речи о том, что какие-то вопросы в инвестиционном процессе станут неподконтрольными, что появится почва для злоупотреблений, быть не может.
Однако мы с удивлением наблюдали, как в ходе обсуждения законопроекта в ЗакСе были подняты фундаментальные вопросы целесообразности привлечения частных инвестиций в принципе. Попытки вернуть обсуждение в конструктивное русло успехом не увенчались. К сожалению, кроме разговоров о разделении властей, необходимости перераспределения полномочий между ЗакСом и Смольным или отмены ГЧП как идеи, конструктивной оценки предлагаемого механизма мы не увидели.
Очевидно желание депутатов получить полномочия в сфере ГЧП: в последнее время звучат требования о необходимости предоставления депутатам всех заключенных соглашений, права неограниченного контроля за реализацией этих соглашений и даже полномочий по одобрению текстов каждого соглашения. Последняя мысль звучит особенно иронично на фоне рассуждений о разделении властей, ведь именно этот конституционный принцип и не позволяет согласиться с депутатами. Депутатский корпус не должен и не может заменять собой исполнительную власть.
- Так, может, депутатам просто надоело разбираться с проблемными проектами постфактум, когда уже люди на улицу выходят, и они хотят участвовать в обсуждении с самого начала?
– И снова подмена функций разных ветвей власти. Законодатели должны заниматься законами, а реализацией проектов в рамках исполнения этих законов должна исполнительная власть. Проекты согласуются по определенной процедуре. Это не выдумки комитета по инвестициям, мы предварительно заручаемся поддержкой профильных ведомств, так что на момент передачи земли есть общая позиция.
- То есть Павел Швец в случае с океанариумом мог ходить не только с вашей картонной фигурой, но и всех остальных глав комитетов?
– Я оценила креатив Павла; конечно, впечатляет вид человека, который стоит на морозе и держит «тебя» на руках – не у каждого чиновника в карьере случается такой почти романтический эпизод. Но мне странно, что он представляет все случившееся как свою победу. Здесь нет победителей. Так же, как и не понимаю, почему вообще преподносят эту ситуацию в виде борьбы – власти и бизнеса, с одной стороны, и граждан, с другой. Мы все на одной стороне. Мы все хотим, чтобы город развивался, сохраняя свой исторический облик, становясь более комфортным для граждан.
Возможно, причиной такого отторжения активистов стала недостаточная осведомленность о масштабах и качестве работы конкретного инвестора, чьи проекты в столице, на самом деле, у всех на слуху: парк «Зарядье», «Москвариум», «Фуд Сити». И речь не о том, нужны или нет в Петербурге такие же точно проекты, речь о том, что известный инвестор мог бы помочь развитию различных районов Петербурга, создать здесь объекты высокого уровня, а это и новые рабочие места, и налоговые доходы городского бюджета.
И нет ничего предосудительного в том, что в крупных проектах планируются коммерческие площади: это дорогой проект, с дорогостоящим содержанием животных, а в нашем климате много людей проводят время в торговых центрах. Многие люди с семьями проводят выходные, посещая ТРК, особенно учитывая наши климатические условия в осенний и зимний периоды, тем более если в торговых комплексах созданы комфортные условия для пребывания.
- Так, может, дело в том, как именно эти площади появились? Инвестор менял показатели уже после предоставления участка – как на это могли реагировать жители?
– Это не так. Дело в том, что впервые участок ООО «Оптима» передали в 2014 году, когда закон позволял делать это целевым назначением. Параллельно компания реализовала проект в Москве. И понимая, что там рентабельность не оправдывает ожиданий, изменила параметры, но при этом акт о выборе земельного участка был отменен. Изменился не только масштаб проекта, но и объем инвестиций – с 3,5 млрд руб. до 15. Это позволило дать инвестору статус стратегического. После чего инвестор подал заявку на предоставление земельного участка, уже на новый проект. Соответственно, постановление правительства о предоставлении земельного участка было получено уже на увеличенный проект.
Стоит отметить, что действующий в Санкт-Петербурге океанариум, расположенный на ул. Марата, 86, также находится в здании торгово-развлекательного комплекса – «Планета Нептун». Площадь ТРК составляет 28 тыс. кв. м, площадь, занимаемая океанариумом, – 5000 кв. м.
- Так почему вы не пытались донести это до жителей, вообще наладить с ними диалог?
– Мы вели переговоры и с активистами, и с инвестором. Но прежде чем выходить к людям и делать какие-то предложения и заявления, озвучивать договоренность с инвестором, этой договоренности нужно достигнуть.
- А она вообще могла быть?
– Общественников устраивала только смена участка. Но мы же изначально мониторили рынок и не нашли равноценной земли с нормальной транспортной доступностью и без гаражей, с которыми вопрос решаться будет еще не один год. В ходе переговоров с комитетом инвестор, к слову, рассматривал возможность за свой счет благоустроить весь парк Интернационалистов, при том, что проект по размеру не превышал одной десятой части парка и планировался к реализации на участке, который в состав парка по закону не входил. Но договариваться можно, когда этого хотят все стороны. Я не верю слухам о том, что лидеры активистов были политически ангажированы, что на самом деле защищали интересы владельцев уже существующих ТРК, которые якобы боялись конкуренции океанариума с новым ТЦ. Надеюсь, что цели у всех были благими, и тем обиднее, что выстроить эффективное общение не удалось. Сделаем выводы на будущее. Надеюсь, их сделают и активисты. Ведь вместе с моей картонной фигурой на пикеты лидеры инициативной группы приносили резиновую акулу, которая символизировала инвестора. Понимаете, если люди воспринимают компанию-инвестора как хищника, то ему проще «уплыть» из города вместе со своими инвестициями в другой регион, город от этого не выигрывает.
- Но вы же в комитете много лет, жители всегда недовольны вторжением в привычную экосистему района. Но сплошь и рядом обострения — что с СКК, что с устьем Смоленки.
– Давайте по порядку. СКК — крупный проект, в результате которого город получит современную арену на 20 тысяч человек. И это, собственно, то, что делает проект масштабным. Но затраты огромные, порядка 18 млрд. Понятно, что их надо как-то окупать. Пока мы с инвестором обсуждаем параметры жилой застройки, в том числе рассматриваем вариант альтернативных участков.
В случае с проектом «Корабли» ситуация другая. Статус стратегического мы предоставили проекту строительства гостиниц, направленному на развитие туристической инфраструктуры. Речи о жилой застройке не шло. Поэтому, когда мы — от активистов, кстати, – узнали о том, что инвестор продает апартаменты на набережной Смоленки, там, где предполагалась гостиница, мы начали проверку. Если все подтвердится, до конца года инициируем отмену статуса и изъятие земли.
- Тем не менее продолжают появляться социально взрывоопасные проекты вроде мусорных заводов в Каменке.
– Стратегия развития мусоропереработки, технологии, количество заводов и где они должны располагаться — это компетенция профильных ведомств. Мы должны дать заключение на инвестиционную составляющую конкретного проекта, который предлагается инвестором. Мы, как комитет, рассматриваем вопрос участия города: либо проект реализуется на риск инвестора, либо на условиях ГЧП. В случае с тем же «Анабасисом» компания предлагала технологию, а город должен был обеспечить объемы; дальше уже задача инвестора – проводить переработку и зарабатывать без увеличения тарифа для населения. Есть другой проект, который мы начинали с греческим консорциумом. Там заложены не только объемы, но и финансовое участие города — платежи по такому же минимальному гарантированному доходу, как в случае с «Чижиком». Надо понимать, что соглашение по ГЧП в силу не вступило, пока никто никому не должен. Если до 15 декабря город с инвестором не достигнет договоренности по не урегулированным вопросам и мы не запустим соглашение — на этом все.
- Вы же знаете изнутри, как идут переговоры. По вашим ощущениям, инвестор успеет?
– По моим личным ощущениям, вряд ли мы договоримся. Дело не только в участке, но и в отсутствии лишних денег в бюджете. Думаю, что в существующих условиях этот проект реализован не будет.
- Вы сами заговорили о минимальном гарантированном доходе. В последнее время в Смольном спорят о самой необходимости страховать таким образом инвесторов от их просчетов, применительно к многочисленным трамвайным проектам.
– Первые проекты ГЧП 10-летней давности приучили инвесторов к слишком выгодным условиям соглашений. Сегодня в целях экономии бюджетных средств финансовые показатели концессий изменены. Например, вместо 18% нормы доходности город может предложить только 9%. Поэтому и конкурсы, и переговоры проходят сложнее. Значимости проектов это никак не снижает. Но без МГД такие проекты не могут быть реализованы. Это не высокомаржинальная деятельность; транспортные проекты окупаются только за счет регулируемого тарифа на проезд. И когда говорят: мол, давайте https://m.fontanka.ru/2018/11/08/030 отменим МГД и просто продлим срок реализации, — это бессмыслица, никакого удешевления не будет, просто проценты по кредитам придется платить дольше и больше, а в каких-то случаях, когда кредитная нагрузка больше выручки, это и вовсе невозможно.
- Тогда почему выбираются такие спорные маршруты, где трамваи конкурируют с электричками и, соответственно, рискуют не добрать пассажиров, что потребует больших выплат из бюджета?
– В решениях о реализации тех или иных транспортных проектов город руководствуется интересами петербуржцев, чьи растущие потребности уже не удовлетворяются железнодорожным транспортом. Трамваи комфортнее, ходят чаще, у них больше остановок, причем эти остановки располагаются непосредственно в жилой зоне в отличие от железнодорожных платформ. Создание альтернативной транспортной сети – запрос времени. Современные трамвайные сети развиваются и становятся все более популярными в европейских городах. Они востребованы и в Петербурге.
- Тем не менее пока ни одного подписанного концессионного соглашения с форума...
– Как я уже сказала, в условиях экономии бюджетных средств и сокращения доходности для инвесторов по условиям концессионных соглашений договариваться об этих условиях приходится дольше, к тому же речь идет о сложных инфраструктурных проектах. Но по трамваю до Славянки мы на финишной прямой, осталось решить 2 – 3 вопроса, и до конца года надеемся подписаться. С Петергофом, я считаю, мы «пережали» по жесткости начальных условий для инвестора, потому и не набралось заявок. Но это не провал, а полезный опыт, который дает возможность пересмотреть конкурсные условия и точнее скорректировать баланс в транспортных проектах между текущими интересами города и инвесторов.
- А почему на аэроэкспресс тогда можно выплатить разовый грант без всякого МГД?
– В случае с аэроэкспрессом мы хотели обеспечить тариф не больше 200 рублей за проезд, и поэтому город вкладывает свои 10 млрд руб. Но что грант, что МГД — это все равно городские инвестиционные обязательства.
- Сейчас комитету предстоит реализовать проект Восточной широтной магистрали — и уже есть два сценария: либо, как положено, конкурс, либо представить, что первая очередь трассы — это очередная развязка к ЗСД, и строить ее на тех же основаниях, что, скажем, съезд на Шуваловском. Вы не боитесь, что это прецедент обхода конкурса? Так ведь и следующую очередь можно отдать.
– Если город пойдет по такому пути, плюс будет в том, что строительство можно будет начать быстрее, чем в случае с конкурсом. Однако наш комитет видит риски такого решения в том, что оно может быть не одобрено ФАС, которая выступает за соблюдение условий конкурентной среды и выбор на основе конкурсных процедур. На совещании по этому вопросу под председательством врио губернатора Петербурга я говорила о том, что конкурс лучше только по одной причине: конкуренция и, как следствие, снижение цены. Но если приоритет города в сроках, то можно выбрать первый путь.
- Но тогда выходит, что расходы ложатся на бюджет?
– Механизм финансового участия будет определен позднее. А свою позицию по конкурсу я уже высказала.
- Как вы объясните тот факт, что многие громко заявленные проекты в итоге не реализуются, а инвесторы более или менее проблемно уходят, как, например, в случае с Апраксиным двором?
– Я не понимаю претензии про громкие заявления. С одной стороны, от нас ждут, что мы уже на начальной стадии проекта будем открыты к публичному диалогу, к максимально широкому представлению проекта; с другой стороны, если что-то идет не так, если общественность негативно реагирует – нам же вменяют в вину, что мы заявили этот проект. Для этого мы проекты и заявляем, чтобы люди могли о них узнать и выразить свое согласие или несогласие. Есть интересы инвесторов, есть интересы города в целом и есть интересы конкретных людей или локальных сообществ. И в случае практически каждого проекта приходится искать компромисс. Это живой процесс, и найти его удается не всегда. Если компромисс не найден, инвестор уходит. Становится ли от этого кому-то лучше? Как правило, если уходить от решения проблемы, в частности проблемы мусора или реконструкции того же Апраксина двора, это не значит, что она перестанет существовать или решится сама собой. Просто мы решение этой проблемы откладываем на более поздние сроки.
Идет нормальная работа с проектами в рамках действующего нормативно-правового режима. Как успешные, так и проблемные проекты были, есть и будут всегда, так как каждый инвестиционный проект уникален, и создать идеальный и при этом универсальный механизм государственного регулирования и стимулирования инвестиций вряд ли в принципе возможно.
- А может быть, дело в управленческой структуре? Комитет подчинен губернатору напрямую — это не усложняет работу?
– В свое время такое решение было принято губернатором из соображений необходимости личного контроля над инвестиционным процессом, в котором важно глубокое знание деталей реализации сложных проектов для принятия руководителем объективных решений по любым возникающим вопросам. Кроме того, когда речь идет о масштабных многомиллиардных проектах, чем меньше управленцев вовлечены в процесс коммуникации между городом и инвестором, согласования и бюрократических процедур, тем меньше риск искажения информации и каких-либо злоупотреблений – ответственность не «размывается», ясен круг функциональных обязанностей всех участников. Конечно, и ответственность их в этом случае выше.
В некоторых регионах руководители инвестиционного блока одновременно занимают должность заместителя руководителя региона. И это позволяет эффективнее регулировать инвестиционные процессы. Чтобы быть правильно понятой, подчеркну, что говорю это не из личных политических амбиций, а поскольку много лет занимаю должность и успела хорошо изучить ситуацию изнутри. О том, какая ответственность лежит на комитете по инвестициям, говорит и наша с вами сегодняшняя беседа – тот уровень вопросов и круг обсуждаемых тем, по которым вас интересовала моя позиция, явно выходит за рамки стандартных задач одного комитета.
Беседовал Николай Кудин, «Фонтанка.ру»
