ПоделитьсяХудожник, прошедший через обвинения в экстремизме за «Великую прекрасную Россию», объясняет, что не так с новым законом о неуважении к государству.
Госдуме предложено запретить публикации в Интернете, в которых выражается «в неприличной форме явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам Российской Федерации, Конституции Российской Федерации и органам, осуществляющим государственную власть в Российской Федерации».
«Фонтанка» решила спросить у художника Васи Ложкина, как изменится его жизнь, если такой закон примут. А в ответ услышала про лютый патриотизм, 50 вариантов «Родины» и правильный способ запрещения неугодных рэперов.
- Будущие и уже действующие запретительные законы вам как художнику мешают жить?
– Мне — совершенно не мешают. Я художник конъюнктурный. Я люблю наше руководство, нашу власть, голосую за Путина и все такое.
А по большому счету, в этом нет ничего удивительного. Есть инструмент, который работает давно. Сейчас сажают, блокируют и штрафуют за разного рода экстремизм. А экстремизм определяют некие эксперты. Теперь эти эксперты будут определять, что является оскорблением для власти. Мы живем в России, и любой человек, и я, и вы, можем в любое время присесть в тюрьму. Надо быть к этому готовым.
- Что-то не так с нами или с законами?
– Все эти законы недоработаны. Нет четких формулировок, что есть оскорбление и разжигание. Определяет это какой-то человек. А человек может встать не с той ноги, у него что-то болит или плохое настроение. И он увидит все в черном свете. А может, у него, наоборот, хорошее настроение. Получается очень субъективно. Или в законе надо прописать конкретные слова, жесты, которые являются оскорбительными, или не принимать такой закон. По совести, по-человечески это какая-то дичь. Потому что власть, государство — это все-таки те, кого граждане сами выбрали, чтобы они управляли страной, или городом, или регионом. Представители власти — наемные работники, которых наняли, чтобы они управляли. И мы имеем полное право их критиковать.
- Ваши картины для власти оскорбительны или комплиментарны?
– Комплиментарны, конечно же. Я же патриот.
- После истории с картиной «Великая прекрасная Россия» как-то изменилось отношение к вашим выставкам со стороны арендодателей помещений? «Ой, это же тот самый Ложкин, у которого был экстремизм в картине».
– На самом деле, арендодатели стоят в очереди, чтобы договориться со мной о выставке. Просто залов нормальных нет для выставок. Есть масса галерей, куда никто не ходит, и они все говорят: давайте сделаем у нас выставку. А с ними, как с этим экстремизмом, — кроме СМИ, никто на самом деле про ту историю и не знает.
- Жизнь в России становится все более веселой и занятной. Нет ощущения, что реальность приближается к миру, изображенному на ваших картинах? Чувствуете себя художником-реалистом?
– Это субъективное восприятие. Человек смотрит на картину и в зависимости от настроения видит то, что хочет увидеть. Что в моих картинах такого, что сближает реальность с картиной?
- Озабоченное выражение лиц россиян.
– У россиянина озабоченное выражение лица не круглые сутки же. Оно озабоченное, когда россиянин слушает какую-нибудь радиостанцию, которая спонсируется американскими агентами. Или, наоборот, когда смотрит какой-нибудь телевизор. А бывает так, что он выпил рюмку водки и с друзьями сидит в бане и разговаривает о женщинах. И у него совсем другое выражение лица при этом. А это один и тот же россиянин.
- Так вы, значит, и правда патриот?
– Конечно, я лютый патриот. Я вот, например, когда бываю за границей, дольше недели не могу там находиться, мне просто нехорошо становится, хочу скорее домой. Я люблю березки, вот это все.
- А что там нехорошего? Все улыбаются, пиво качественное, сыр.
– У нас так же все улыбаются. Почему-то говорят: в России все какие-то хмурые, а куда-нибудь как уедешь, так все улыбаются. На самом деле ни фига подобного. Улыбаются с одинаковой интенсивностью. Я вот никогда не был в каком-нибудь собесе за границей. Возможно, там еще похлеще, чем у нас. Мне очень нравится моя страна. Я плоть от плоти нашей земли. Естественно, я патриот.
- Тем не менее наша страна как система начала активно защищаться от своих граждан. И становится очень обидчивой. К чему это приведет?
– Я думаю, это может привести к нехорошим последствиям. Запрещают, скажем, рэперов. Если речь идет об искусстве, музыке или живописи, то этими запретами ничего не добьешься. Если бы я хотел избавиться от какого-нибудь явления, например от какого-нибудь рэпера, который, как мне кажется, что-то неправильное поет, я бы дал ему госпремию и показывал его в передаче «Песня года». Вместе с Киркоровым и Петросяном. И все его перестали бы слушать сразу. А когда его запрещают, это вызывает больше интереса у молодежи. Надо все-таки как-то тоньше работать.
- Почему система так себя ведет?
– Мы живем на разных планетах. Мы — на одной, власти — на другой. Любого человека — меня, вас — в кресло начальника посади, вам тут же захочется запрещать что-нибудь. Я думаю, это человеческая психология, а не государственная идея.
- В последнее время спрос на ваши картины повысился или упал?
– Люди начинают экономить. И в первую очередь на каких-то излишествах в виде картинок. Ну и, может быть, эти картинки просто надоели людям и их не очень стали покупать.
- А кто ваш покупатель?
– Люди от 10 до 80 лет, по взглядам от коммунистов до леворадикальных феминисток, национальностью от эстонцев до калмыков. Это совершенно разные люди, разных социальных слоев. У меня нет суперглубинного подтекста. Это визуальное искусство: радует глаз человеку, значит, нравится. Как музыка без слов — может нравиться людям совершенно разным.
- Вам по бартеру предлагают картины продать?
– Да. Недавно предложили зубы вставить. Клиника в Москве, блатная, вся такая навороченная. Я не согласился. Или кто-то делает какие-то горшки или коллекции какой-то фигни. Но мне просто ничего не нужно. Для людей это представляет ценность, а для меня нет. Единственное, что меня заинтересовало, это предложение стоматологов: я им несколько картинок, а они мне весь рот заново поставят. Чаще бывает не бартер, а я человеку дарю картину — а он мне в ответ что-то свое дарит.
- У вас в картинах есть сюжеты, которые пользуются бешеной популярностью. Приходится ли повторяться и рисовать что-то снова и снова?
– Да. Есть, например, картина «Родина слышит», которая появляется в самых разных видах в Интернете. Я ее рисовал несколько раз.
- Сколько вариантов «Родины» существует?
– Не знаю, много. Штук пятьдесят, наверное.
Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
