ПоделитьсяСудьбу Фрунзенского радиуса и контрольного пакета «Метростроя» обсудили в ЗакСе. Начали от Адама, поэтому депутаты узнали много нового, а чиновники выговорились.
Критично настроенные к власти фракции «Партии Роста» и «Яблока» пригласили в Мариинский дворец представителей «Метростроя» и Смольного. «Во-первых, мы хотим выяснить структуру собственности метрополитена: где собственность государства, где частная и кого, – говорила 19 февраля депутат Оксана Дмитриева. – Все это для того, чтобы понять, что в дальнейшем делать с правами собственности и обеспечением контроля государства».
Представители КРТИ и «Метростроя» сидели по разные стороны стола, до поры спокойные; но было видно, что скоро, как в классических американских драмах, это почтенное семейное собрание пойдет вразнос. Слишком многое они хотели сказать друг другу, а тут в застарелой истории объявился арбитр в лице депутатов, для которых многократно описанные в прессе проблемы стали откровением.
Фрунзенские хроники
В частности, парламентариям пришлось свыкнуться с мыслью о том, что контракт на строительство трех станций Фрунзенского радиуса подписывался по заниженной цене. Это показывает, что «Фонтанку» они читают выборочно — да и кто их за это укорит? Журналисты стерли пальцы, расписывая, как в 2014-м Главгосэкспертиза при заключении соглашения одобрила стоимость в 35 млрд рублей, но был применен коэффициент 0,7, и договор в итоге заключили на 26 млрд рублей.
К тому времени проходческий щит уже был собран, и «Метрострой» физически был на объекте. Вадим Александров, на тот момент директор «Метростроя», а сейчас спецпредставитель главы города, снова рассказал, теперь уже персонально депутатам, что 30% с суммы снял лично вице-губернатор Марат Оганесян.
«Он нам сказал, а мы поверили, что в адресной программе нет средств, – заученно излагал хронологию событий Александров. – Оганесян собрал всех руководителей наших дочерних предприятий и сказал: «Коллеги, верьте мне, я вас не подведу, год пройдет, денег в АИП добавится и все встанет на свои места».
«Фантастика», – ахнули парламентарии.
Дальше удивляться им не позволил глава КРТИ Сергей Харлашкин, который заявил, что тридцатипроцентный дисконт ни на что не повлиял, ведь «с самого начала все работы по контракту принимали по коэффициенту «единица» (то есть без снижения. — Прим. ред.), полным рублем, а когда деньги кончились — просто добавили 8 млрд».
Тональность посиделок под абажуром была нарушена, дальше все шло по нарастающей, Дмитриевой даже пришлось призывать участников к порядку. Не могли не вспомнить вице-губернатора Игоря Албина, который, по словам Александрова, отказался исправлять ошибки Оганесяна. Впрочем, есть высший суд, так что экс-глава «Метростроя» дошел до Георгия Полтавченко. «Показал ему две бумажки: контракт на 26 млрд и на те же 26 млрд выполнение, – объяснял Александров на пальцах, как бывшему губернатору. – Он понял, что это тупик, очень быстро принял решение, провел через правительство. Но в декабре 2018 года нужно было выполнить дополнительно работ на 8 млрд рублей».
Депутаты еще только переваривали этот экскурс в недавнюю историю, а участники, как в плохом сериале, продолжали множить сюжетные линии. Задержки финансирования не было, – чувствуя, что оппонент обживается в роли потерпевшего, отчеканил Харлашкин. Деньги лежат в казначействе, но «Метрострой» не может их взять, так как никто не готов давать банковскую гарантию. «Конечно, ведь никто не верит «Метрострою», – парировал Александров. – Настолько раздули ауру вокруг него, вся пресса говорит, что это банкротная организация». Журналисты в зале заерзали и почувствовали себя лишними.
Параллельно со встречей в ЗакСе проходило куда более спокойное судебное заседание, на котором было утверждено мировое соглашение между «Метростроем» и Федеральной налоговой службой. В теории это автоматически приводит к разблокированию счетов компании, через которые идет выплата рабочим и закупка материалов. Сергей Харлашкин в разговоре с корреспондентом «Фонтанки» был мрачен. «Вернемся к ситуации трехмесячной давности, – рассказал он. – Деньги были, требовалась банковская гарантия, ездили в Москву к Газпромбанку, однако акции в залог не предоставили, гарантию получить не смогли. И это еще не было иска от налоговой службы. А сейчас все то же финансовое состояние плюс претензии налоговой. Ну, дай бог, найдутся желающие, мы готовы ездить, упрашивать».
На самом деле через все эти смысловые конструкции депутаты пытались разглядеть сроки запуска Фрунзенского радиуса. Ранее с «Метростроем» решили не разрывать контракт под обязательство закончить стройку к 1 июля.
«Срок будет формироваться заказчиком в допсоглашении, – рассказал заместитель гендиректора компании Алексей Старков. – 1 июля было озвучено. Месяц потеряли — соответственно, 1 сентября».
«Я даже примерно знаю почему», – иронично отметил Борис Вишневский, но чиновники механически изобразили непонимание.
«Видите, они настолько погружены, что даже не знают, когда выборы», – прокомментировала эту пантомиму Дмитриева.
Ни Вишневский, ни Дмитриева, само собой, не забыли, оба называются потенциальными участниками губернаторской гонки.
Позже КРТИ и «Метрострой» в один голос подчеркнули, что срок 1 июля никто не отменял, дальше дело за пусконаладкой. В ответе Сергея Харлашкина жителям Фрунзенского района говорится, что запустить фиолетовую линию за станцию «Международная» предполагается в августе.
«Нельзя обвинить кого-то одного»
Впрочем, Фрунзенский радиус — не единственный подвисший контракт «Метростроя». Поняв, что публика уже не отвлечется от коварства Оганесяна, начальник профильного отдела КРТИ Николай Молоствов решил сместить центр ее внимания. Он напомнил, что по строительству Лахтинско-Правобережной линии отставание составляет полтора года, по Красносельско-Калининской — около 8 месяцев. Оксана Дмитриева старательно документировала все услышанное — при этом останавливала спикеров, если они диктовали слишком быстро, и просила их расшифровывать аббревиатуры вроде ККЛ (Красносельско-Калининская линия).
Эту шахматную партию подрядчик и заказчик играли уже раз сто, однако не все ее видели. Так что «Метрострой» привычно напомнил о том, что работы на оранжевой линии на год задержала культурно-историческая экспертиза на Театральной площади.
Компания сообщила, что в этом контракте лежит та же ценовая бомба замедленного действия, что и во Фрунзенском радиусе. Та же, да не та: речь идет не о понижающем коэффициенте уже после прохождения экспертизы, а о том, что в самой экспертизе применены некорректные расценки, не хватает более 3 млрд рублей. На аргумент КРТИ о том, что «Метрострой» никто не заставляет участвовать в конкурсе по таким ценам, неожиданно ответила Оксана Дмитриева: «У вас смешение постоянно. То по существу, то формально; то вы принимаете заниженный контракт по единице, то вы говорите, что цена установлена. То по понятиям, то по закону».
По коричневой линии затягивается передача площадок для проведения работ, подключение к источникам электропитания, а кроме того, компания не могла попасть на территорию Дворца культуры имени Газа, чтобы укрепить фундамент. В КРТИ отметили, что состояние здания сильно ухудшилось и противоаварийные работы будут выделять в отдельный контракт.
Картина рисовалась в целом безрадостная, и депутаты наконец перешли к еще одному болезненному вопросу: а как бы она смотрелась, если бы «Метрострой», к примеру, был унитарным предприятием. Нарастить долю города в компании Смольный пытается дольше, чем в «Теплосети Санкт-Петербурга», врио губернатора и вовсе поставил четкую задачу — дойти до контрольного пакета. Отраслевая конспирология более или менее каждую претензию Смольного к «Метрострою» называет давлением с целью заполучить акции руководства.
Если посмотреть на список аффилированных лиц, то видно, что гендиректору компании Николаю Александрову и его отцу Вадиму Александрову принадлежат соответственно 9,82% и 17,19% обыкновенных акций. У КИО — 28%, у «Петербургского метрополитена» – 33,33%, то есть всего у города больше 60%. Однако с привилегированными акциями Александровы в большинстве, говорят в КРТИ.
«Если дивиденды по привилегированным акциям не доплачиваются, а они не доплачиваются, акции становятся голосующими, – объясняет Харлашкин. - Так что с ними мы не можем влиять на ситуацию». Правда, что конкретно изменится, если город вдруг получит контроль в компании, так и не ясно. Сергей Харлашкин высказался в том ключе, что это помогло бы провести полноценный аудит, но в целом он «за рынок».
Депутаты продолжали подносить снаряды участникам дискуссии, словно в политическом ток-шоу. Вадиму Александрову позволили похвастаться тем, что петербургская компания, в отличие от московских коллег, не продавала свое имущество, сохранила базу, образовательные и технические мощности. Главное, по его словам, — запустить производственный цикл, и «Метрострой» может выполнять программу на 35 млрд рублей и более.
« Я тоже могу сказать, что поднимаю тонну, а подниму 60 килограммов, – удивился Харлашкин. – Не справится компания ни по мощностям, ни по количеству людей, разве что на субподряд набрать. А так – 10 млрд, дай бог 14».
«Почему мы стоим? – наклонился к нему через стол Александров. – Ну почему? Мы рассчитывали, что докопаем тоннель, и щит перевезем на новое место, перевезли — а вы ничего не делаете!».
«А почему аванс не закрыт?» – с горячностью ответствовал Харлашкин. Диалог направился по ильфопетровским рельсам в духе «а ты кто такой»; по ходу выяснилось, что вся система посыпалась, когда функции заказчика передали в 2014 году от метрополитена комитету, а такой шикарной рентабельности, как метростроевские 17%, нет ни у одного застройщика.
Конструктива больше не предвиделось, да и кому он был нужен при таком шоу. Депутаты, как после эпизода с «красной свадьбой», решили взять паузу и несколько переварить информацию. На выходе из зала задержался глава дирекции транспортного строительства Вячеслав Урусов. Уж для него-то картина мира точно не переменилась, так что у него и спросили, когда же изменится ситуация. Ответ выдал в нем любителя открытых финалов: «Не раньше, чем через месяца полтора, и то непонятно, каким образом».
Николай Кудин,
«Фонтанка.ру»
