ПоделитьсяНаталья Поклонская представила в «Буквоеде» на Невском свою книгу «Крымская весна», которую она написала вместе с мужем Иваном Соловьевым. На презентацию пришло более сотни человек. В конце к соавторам выстроилась длинная очередь жаждущих автографа.
Кто-то подходил просто — поблагодарить. «Я студент-медик, у меня денег нет, распишитесь, пожалуйста, на чем есть», – попросил Поклонскую молодой парень. Она расписалась. Оказалось — на потрепанном учебнике «Псевдотуберкулез». «Фонтанке» Поклонская и Соловьев рассказали, стоило ли воевать с «Матильдой», кто добывает мамонта и чем закончилась работа совестью Госдумы.
– Вас называют оппозицией внутри «Единой России», как чувствуете себя в этом статусе в Госдуме?
Наталья Поклонская: – Оппозицией меня называют враги. Причем не только мои, а враги России вообще. Потому что я не оппозиция. И кому-то очень надо меня к ней приписать. Нет. Я совершенно государственный человек, никогда не скажу чего-то против нашей страны. Потому что мы долго возвращались на нашу родину. Мы смогли объединиться в один мощный кулак и смогли это сделать. Я горжусь нашей родиной и считаю, что это наш общий подвиг — всех крымчан, всех севастопольцев. А в Госдуме обстановка — как всегда. Вялотекуще-напряженная. Сидят. Голосуют. Слушают указания, когда жать кнопку, когда не жать.
– Как вам удается справляться с этим стрессом?
Н. П.: – А я с мужем.
Иван Соловьев: – По «Вотсапу» со мной списывается, и с помощью чувства юмора мы это совместно преодолеваем.
Н. П.: – Региональная неделя очень напряженная. Потому что мы выезжаем в Крым — а там проблема на проблеме. Вот например: пляж в Поповке, 35 гектаров пляжа хотят передать креветочной ферме. Это лучшие детские пляжи на западном берегу Черного моря: мелкий песочек без камней. В Крыму катастрофически не хватает пляжей. Их трудно убирать. Есть дикие пляжи, но они неухоженные. В Ялте пляжей практически нет из-за «скворечников» — маленьких пансионатов. А тут западный берег — и все это креветкам отдать. Нам удалось добиться отмены решения, и пляжи вернули людям.
Поделиться– Чем закончилась история с вашим прошлогодним заявлением о коррупционных нарушениях со стороны пяти депутатов Госдумы?
Н. П.: – Это заявление я сделала после заседания комиссии по контролю за доходами депутатов. Я не знала, что это заседание окажется последним, после которого ее быстренько расформировали.
И. С.: – Перед отпуском, когда было последнее заседание весенней сессии, все депутаты «Единой России» не явились на него. И Наталья рассказала журналистам о тех вопросах, которые предполагалось рассматривать на комиссии. Потом, после летних каникул, ей удалось провести заседание, на которое все пришли, и часть из этих материалов комиссия официально направила в правоохранительные органы. После этого комиссию ликвидировали в течение 10 дней, а в новую комиссию её не ввели даже рядовым членам.
Н. П.: – Фамилии депутатов я не могу назвать, это будет нарушение. Там разные фракции, не только «Единая Россия». Один председатель комитета получил на фирму своей мамы и родного брата бюджетных денег свыше миллиарда рублей. Его профильный комитет делал заключение по выделению этих денег. Комиссия решила вернуть органу, который направил нам эти документы, для доработки. Они были возвращены туда, и теперь мне неизвестно, что стало с этими материалами. Второй материал — об участии депутатов в зарубежном капитале в Финляндии и Франции. Еще один депутат «забыл» уйти с должности председателя правления строительной коммерческой организации. Когда я начала рассматривать эти материалы, он заявил, что ушел. Я перепроверила через налоговую службу России, и оказалось, что он пытался ввести меня в заблуждение. Этот материал снова был направлен в правоохранительные органы — и мне так и не известно, что с ним. Еще одно дело касалось завышения тарифов депутатом его же избирателям через фирмы, которые переданы в доверительное управление его жене.
– С вами пытались как-то договориться, чтобы вы прекратили эту работу?
Н. П.: – Подходы были разные. И для меня это неудивительно. Когда я была прокурором, определенные должностные лица не хотели, чтобы я вела некоторые дела. Кстати, депутата Госсовета Крыма мы брали под стражу — есть такой Евгений Гриневич, сейчас он отбывает наказание в Адыгее, это мой материал. Ко мне подходили, и были и уговоры, и угрозы, и возмущения. И потом были намеки, что «поедешь в Думу работать». По этим материалам эти депутаты тоже подходили, пытались лапшу мне вешать. «Меня подставили конкуренты». Я слушаю, улыбаюсь, а дело свое делаю.
– Вы будете бороться за то, чтобы восстановить комиссию и продолжать работу?
Н. П.: – У меня нет полномочий. Парламентские комиссии решили оптимизировать, поэтому моя комиссия была расформирована. Бороться мне бессмысленно. Я, конечно, не буду. Если мне определят участок работы в этом направлении, я буду работать, как работала. Поручая мне работу в расформированной ныне комиссии, спикер Вячеслав Викторович Володин сказал, что я должна стать совестью Думы. Этой совестью я и пыталась стать.
– Кто-нибудь из прочитавших вашу книгу говорил, что на самом деле все было не так?
Н. П.: – Нет. В Госдуме многие прочитали, и говорили, что книга читается легко. А еще говорили: «Наталья, если вы такое написали, значит, у вас есть разрешение».
Поделиться– Какая глава самая эмоционально тяжелая была для вас?
И. С.: – У Натальи бурю эмоций вызвала глава «О единстве истории и завтрашнем дне».
Н. П.: – Меня Ваня очень сильно сдерживал. Мы корректировали, чтобы это было не обидно. Я политик, я должна быть объективной. Вот, например, переименование аэропорта Мурманска в честь государя Николая II. А хотели в честь полярника Папанина. Местная коммунистическая партия обиделась на меня за то, что я рассказала правду, кем он являлся. У нас в Крыму очень хорошо знают этого полярника: сначала он весь Крым в крови утопил, а потом отправился снега покорять. Сколько можно уже обманывать людей и на черное говорить белое. Люди сейчас ходят по улицам Белы Куна и Розалии Землячки. А сколько людей в Крыму они покалечили и убили.
И. С.: – Процесс смены названий улиц проходит теперь через региональные общественные палаты. Наталья написала запрос, а местная крымская общественная палата его рассмотрела и сказала: «Посмотрите к чему приводит декоммунизация на Украине. История — это единый цикл, давайте не будоражить людей». И так это выглядело беспомощно. А речь-то шла о том, что надо отделять мух от котлет и зверей от полярников. Еще аргумент был: это же надо всем в паспортах прописку поменять, это расходы для бюджета. Да я на улице этой Землячки пойду и сам проставлю всем прописку, бесплатно.
– Сейчас, когда на историю с «Матильдой» можно посмотреть со стороны, становится понятно, что фильм войдет в историю только благодаря тому, что вы с ним воевали. Так, может, и не стоило? Кто бы сейчас вспомнил об этом фильме?
Н. П.: – Это побочный эффект. Таблетка, которой ты лечишь болезнь, дает побочный эффект на другие органы человека. Эта борьба не была напрасной.
И. С.: – В прессе, в либеральных кругах и правительстве полностью встали на защиту господина Учителя и этого проекта. И из фильма это превратилось в противостояние двух взглядов на историю. Где заканчивается право художника будоражить в людях отрицательные эмоции и где начинается право людей защищать себя? А сейчас люди начали пиариться — некий Алиев иск предъявил к режиссеру Учителю. А хочет он только, чтобы о нем говорили.
– Вы этот фильм в итоге посмотрели?
Н. П.: – Нет.
И. С.: – Если приземленно судить, за те деньги, которые стоила «Матильда», можно было снять три с половиной-четыре добротных фильма.
– А какой фильм вам понравился в последнее время?
Н. П.: – «Балканский рубеж». У меня слезы наворачивались, я утирала, чтобы никто не видел. А наша дочка четырнадцатилетняя сидела рядом и рыдала. Такие фильмы должны быть, чтобы воспитывать. У нас должны быть свои герои.
– Кто-то ассоциирует с таким героем вас.
Н. П.: – А фильм никто не хочет делать.
– Вы олицетворяете образ женственной, но сильной женщины. Можете ли вы сказать, что вы — феминистка?
Н. П.: – Нет-нет, ни в коем случае ! Я люблю своего мужа, и у нас традиционная семья, он — глава семьи. А на работе я руководитель, там – феминистка ты или нет – надо делать дело.
И. С. (со смехом): – Если бы она была феминисткой, мы бы ее воспитали в традиционных направлениях.
– Иван, а чем вы сейчас занимаетесь, вы ведь ушли с государственной службы? Возможно, какой-то бизнес?
И. С.: – Да, ушел. И сейчас принимаю все завистливые взгляды поклонников Натальи Владимировны.
– А кто мамонта добывает?
И. С.: – Я добываю. А жена готовит. Я стараюсь помогать сейчас супруге рассматривать жалобы людей. Я довольно долго возглавлял аппарат уполномоченного по правам человека. Но я работаю на общественных началах, зарплату не получаю.
– Наталья, у вас очень искренняя книга, но вы ничего не пишете о своем первом браке.
Н. П.: – Потому что это совершенно правильно называлось «браком». Мы прожили ровно год. И я с ним не имею никакого контакта. Я не знаю, что с ним, ребенок его не видит. Я ему благодарна только за одно: что у меня есть ребенок. Я отказалась от всех алиментов, мне от него ничего не надо.
– Что будет выпускаться под брендом «Няш-Мяш»?
Н. П.: – Мы пока только собираемся оформить этот бренд на себя. Это будет что-то доброе, возможно, косметика.
И. С.: – У нас не стоит цели получать прибыль, мы делаем это для популяризации Крыма. Есть «Крымская роза», которая выпускает розовую воду «Няш-мяш» и шампанское. Хотя шампанское — это от лукавого. В Крыму много чего производится сейчас натурального и экологически чистого. Если производители захотят использовать этот по-настоящему крымский бренд – дай бог.
Венера Галеева,
«Фонтанка.ру»
