ПоделитьсяПетербургский школьник получил премию Карла Менгера. В математических кругах ее называют «малой нобелевкой для молодых ученых». «Фонтанка» поговорила с победителем и о превратностях ЕГЭ, и о конкуренции между «олимпиадными» и «научными» математиками.
Россия участвует в конкурсе Intel ISEF Американского математического сообщества (AMS) уже тридцать лет, а главный приз удалось получить впервые. Петербургский школьник Руслан Магдиев приехал в Феникс, штат Аризона, с научной работой «Геометрия геодезических в дискретной группе Гейзенберга», которую написал под руководством студента матмеха Ильи Алексеева. «Фонтанке» Руслан рассказал, почему волнуется из-за ЕГЭ, как школа чуть не убила в нем желание учиться и почему даже «малая нобелевка» не гарантирует поступление на матмех.
– Перед нашим разговором вы сдавали в школе «тренировочный вариант» ЕГЭ. При вашем уровне этот экзамен должен восприниматься как проходной — но вы все равно волнуетесь?
– Да. Дело в том, что формат и критерии оценки ЕГЭ таковы, что надо не обладать знаниями, а достаточно натренироваться на сдачу именно этого теста.
– А премия Карла Менгера не дает преимуществ при поступлении?
– К сожалению, нет, в нашей стране она не котируется. И даст не больше 15 баллов к личным достижениям. Но премия Карла Менгера является одной из самых престижных для молодых математиков в мире. И я привлек внимание как минимум американского математического сообщества. На «научной ярмарке», где мы защищали свои работы, были представители сразу нескольких крупных университетов США, некоторые из них интересовались мной. Но мне важна была не столько премия, сколько профессиональная оценка моей работы. Я испытал ощущение причастности к чему-то великому. Я учусь в школе, воспитанники которой регулярно получают премию Карла Менгера, но третьей степени. В этом году я получил первую степень. Ощущение, что я теперь не просто наравне с людьми, которые имеют ученые степени, а даже в какой-то степени выше.
– Какой отбор вам пришлось пройти перед поездкой в США?
– Чтобы представлять Россию на международном конкурсе, надо пройти отборочные конкурсы внутри страны. Один из них – Балтийский научно-инженерный конкурс, в нем участвовало около 700 участников со всей России. Причем это лучшие молодые ученые, которые до этого прошли несколько этапов конкурсных проверок. На секции математики моя работа получила высшую премию. Я был отмечен академией Стеклова и Политехом.
– Что надо было делать на очном туре?
– Представить свой проект, используя доступные средства – доски, плакаты, на которых можно изобразить необходимые графики и формулы. Объяснение должно быть понятно и тем, кто глубоко разбирается в теме доклада, и тем, кто разбирается меньше. Оценивалась степень понимания проекта.
– То есть мультимедийную технику для презентаций на конкурсе не используют?
– Ну, может быть, я неточно выразился. Я для представления проекта сделал постер 1,5 на 1,5 метра, на котором изобразил важные детали моей работы, рассказал про свой метод и связь, которую я нашел. К тому же жюри оценивало умение объяснять суть работы разными путями. Технику, конечно, тоже можно было использовать, я на компьютере показывал модель, с которой работал.
– Кроме конкурса удалось что-то посмотреть в Америке, хотя бы сам Феникс?
– Феникс – достаточно крупный город, несмотря на то, что находится в пустыне. Посмотреть его удавалось, только когда мы выходили перекусить и в магазин за продуктами, график был напряженный. Буквально один раз удалось съездить в ботанический сад с кактусами, и все. Но познакомиться с повседневной жизнью Америки получилось. Мне понравилось то, что даже в не самом центральном городе людям доступны все современные технологии, каждый может найти для себя что-то интересное – все для потребителя. Но, с другой стороны, гипертолерантность выглядит как реальная проблема в обществе. Чтобы помочь инвалиду, здоровых людей просто расталкивают.
– В каких других конкурсах вы участвовали?
– Я пробовал себя в разных математических олимпиадах, потому что в этом году мне важно поступить в вуз. Но, к сожалению, успеха удалось достичь только в Общей межвузовской математической олимпиаде (ОММО). И она не везде дает возможность поступить вне конкурса. Я дважды представлял Россию в Международном турнире юных математиков в Румынии и Франции, велика вероятность, что в этом году поеду на турнир в Барселону, если все будет хорошо с поступлением в вуз. Выступал на республиканском конкурсе в Белоруссии и в Петербурге – на турнире юных математиков.
– А куда планируете поступать?
– На бакалавриат матмеха СПбГУ, но конкуренция там очень жесткая. К сожалению, как я уже говорил, моя премия на вступительных экзаменах мне мало что дает, а есть еще призеры международных олимпиад, которые имеют преимущества. При поступлении, в принципе, имеет значение только олимпиадная математика, с которой я не работаю, я ближе к науке.
Поделиться– Почему такая конкуренция – у нас выросло целое поколение одаренных математиков?
– Ну, скажем так, в прошлом году человек, у которого была научная работа с третьей степенью Карла Менгера, еле-еле поступил на бакалавриат матмеха. А у него при этом была еще и олимпиада более высокого уровня, чем у меня. Потому что параллельно с ним поступали 50 человек, которые победили на разных олимпиадах, которые, в отличие от научных конкурсов, при поступлении котируются. Так что есть серьезная конкуренция между разными математиками.
– В каком возрасте вы начали серьезно заниматься математикой?
– Четыре года назад в середине учебного года я поступил в Лабораторию непрерывного математического образования на базе 564-й школы. Сдал вступительные экзамены и набрал нужный балл. И столкнулся с огромным объемом знаний, с упором на математику и точные науки. Получилось, что я пропустил месяц учебы и летний лагерь, и все это мне пришлось нагонять. К тому же там темп обучения был такой, к какому я не привык. А тем разделом математики, которому посвящена моя учебная работа, я занимаюсь последние 2–2,5 года. Мой научный руководитель вел у нас семинары в школе. Ученики лаборатории каждый год попадают в команду, которая представляет Россию на конкурсе Intel ISEF, и всегда возвращаются с какими-либо наградами и дипломами.
Я всегда был очень любознательным, мне нравилось познавать мир. В детстве я вместо мультиков смотрел научные каналы вроде Discovery. До того, как мне рассказали, как красива математика, я увлекался химией и физикой, какое-то время даже литературой. Мне было интересно, как устроен мир. Когда я поступил в 564-ю школу, я понял, что в математике меня всю жизнь учили красить забор, а на самом деле это целое искусство.
– А почему поступать пришлось в середине года?
– В предыдущей школе у меня были проблемы, связанные с учителями. Скажем так, иногда мне казалось, что я умнее их. В результате взаимоотношения у меня с ними не складывались, иногда доходило до унижений. Политика в школе была такая: слабых учеников подтягивали до среднего уровня, а тех, что посильнее, наоборот, старались «усреднить». Плохую оценку могли поставить ни за что, и, даже если ты делаешь что-то хорошо, это не оценивалось никак. У детей пропадало желание учиться. Я как-то своей маме сказал: «Зачем мне вообще что-то делать, если я и так получу свою тройку?» Родители схватились за голову и попытались поговорить с директором. Результатов это не принесло, и мы решили переводиться в другую школу, где иначе относятся к ученикам. Но это все в прошлом.
– А на обычную подростковую жизнь время остается?
– Сейчас, конечно, тяжело, потому что ЕГЭ уже через пять дней. В восьмом классе было еще труднее, времени на прогулки с друзьями не оставалось. Но я и не любил особо просто гулять по улице. В девятом классе я вошел в колею, и после сдачи ОГЭ нам снизили нагрузку, чтобы не передавить в детях желание учиться. Но мне всегда больше нравилось заниматься познанием, чем просто где-то гулять.
– Но в соцсетях у вас есть фото с микрофоном в караоке, и можно заключить, что вам нравится рэп…
– Да, хотя я стараюсь это особо не афишировать. Ну какой математик станет увлекаться подобными вещами! Но рэп мне близок. Эта музыка для меня отдушина. Сам я рэп не сочиняю, на это уже времени нет. Но я люблю исполнять великие произведения классиков — известных рэперов нулевых и девяностых. Понятно, что не обходится без какого-нибудь Эминема и Доктора Дре.
– А есть ли у вас любимый математик?
– Я не ищу себе каких-то особенных кумиров. Моя бабушка была заслуженным математиком. Мой папа тоже человек науки. И я, конечно, не мог не пойти в науку.
– Где и в каких обстоятельствах вы представляете себя лет через десять?
– К этому времени хотелось бы иметь научную степень. Но, к сожалению, в России условия для науки таковы, что здесь это реализовать сложно. Так что, скорее всего, это будет где-то за рубежом. Но определенно это будет наука. Во всяком случае, попробовать точно стоит.
Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
