ПоделитьсяДва покушения, два ареста, в общей сложности почти два года за решеткой и семь изоляторов временного содержания. Это не журналистские итоги работы издателя и главреда газеты «Новые колеса» Игоря Рудникова.
Судья Московского районного суда Петербурга Валерия Ковалева внезапно подарила Рудникову свободу, хотя обвинение запрашивало 10 лет строгого режима. Депутата региональной думы (уже бывшего) и главного редактора одного из самых популярных местных изданий обвиняли в вымогательстве денег у начальника СК по Калининградской области генерала Леденёва. Осудили за покушение на самоуправство. Половину первой ночи на воле он рассказывал «Фонтанке» свою историю, но начали мы с планов на будущее.
- Что ты теперь собираешься делать?
– Я 19 месяцев провел в тюрьме и вышел на свободу в другой стране. Я знаю, что за это время приняты новые законы, ограничивающие работу СМИ. Сейчас работа журналиста – это движение по минному полю. Но было бы предательством с моей стороны по отношению к тем, кто работал со мной, теперь просто так соскочить. Встречаюсь со своими сотрудниками бывшими. Они еще полгода после моего ареста делали газету, пока не пришло указание в типографию прекратить печатать. Они не сдались в самые тяжелые моменты. Некоторые из них проработали с первого номера в 1995 году. Мне кажется, я смогу начать заново.
- А как ты думаешь, что произошло, почему сейчас мы с тобой сидим и разговариваем?
– Мне трудно сказать, только догадки. Счастливый билет вытащил. Думаю, что это комплекс обстоятельств. Я обращался во все инстанции, куда только можно, и в ФСБ, и в прокуратуру. В мою защиту выступил Совет по правам человека. И Леонид Никитинский, и Гусев Павел, и ещё ряд людей, которые говорили, что не бьется всё в моем деле. Была какая-то огласка в средствах массовой информации. А это все мониторит администрация президента. Я предполагаю, что на каком-то уровне какой-то руководитель был поставлен в известность, что существует такая история. Возможно, что и в судейских кругах, и в ФСБ неоднозначно относились к этой ситуации, даже в следственном комитете, думаю, относятся неоднозначно. Есть люди, которые поддерживают позицию Леденёва из корпоративной солидарности, хотя знают, что он из себя представляет. И есть люди, которые считают, что это ни в какие рамки не лезет. Есть партия закатки катком, запрессовывания журналистов. Она есть и в Генпрокуратуре, и в Следственном комитете, и в спецслужбах. Вот они инициировали, на мой взгляд, совершенно дикую вещь, которая против них сработала. Когда гособвинитель требовал мне 10 лет строгого режима колонии. Допустим, в совокупности, вот такие позиции разных людей из разных структур и привели к этому результату.
- Но ведь до сих пор такие вещи проходили, совершенно нормально проходили во многих случаях. Может быть, сыграла роль история с Иваном Голуновым, случившаяся в эти дни?
– Но с Голуновым это произошло в течение двух июньских недель (Ивана Голунова задержали 6 июня, 11 июня с него были сняты обвинения в покушении на сбыт наркотиков. – прим. ред.). А судья закончила прения в нашем процессе еще в начале июня, и ей уже вся картина понятна была. И процесс шёл так, что по его ходу приобщались материалы, принималась как доказательство масса сведений, которые отметались в предварительном следствии тем же СК. То есть выстраивалась картина, которая разрушала само обвинение.
- Чему ты научился за последние 19 месяцев в СИЗО?
– Я для себя понял, как человеку мало надо в жизни. Самая большая радость – просто прогулка по парку, зеленая трава, солнце, пение птиц.
- Что все же произошло между тобой и Леденёвым?
– В марте 2016 года меня пытались убить в кафе в центре Калининграда. Нож 15 сантиметров, 5 ножевых ранений, повреждена артерия, кровопотеря, не умер. А дело возбудили по 213-й, по хулиганке. Ну я не буду перечислять все эти огрехи, которые были умышленно допущены при расследовании. Потому что нападение средь бела дня, куча свидетелей. Но ни одного очевидца не нашли. Хотя 80 человек было в кафе, кроме двух сотрудниц, которые просто не могли исчезнуть, и их только через неделю опросили. Место преступления не оцеплялось. Даже куртка, в которой я был в тот момент, где были потожировые следы и всякие генетические отпечатки одного из нападавших – Васюка, который меня удерживал, куртка с дырками от ножа, она не была закреплена как вещдок. Я уже не говорю о записи с видеокамер. Преступники не смогли уехать сразу же из Калининграда, только на следующий день. Но попыток задержать не предпринималось.
Поэтому я считаю, есть какая-то причина, которая не позволяла Леденёву проводить комплекс мероприятий по расследованию. Я считаю заказчиком Ковальского, это бизнесмен, тогда глава администрации Святогорского района, оформивший на свою жену не принадлежащие ему земли курортной зоны федерального значения. А она перепродала за 150 млн рублей. Потом, по моему обращению в прокуратуру, области стройку приостановили, земельный участок изъяли, разрешение на строительство отозвали и потребовали восстановить 100 деревьев, срубленных на склоне. А проект в себя включал строительство нескольких 14-этажных апарт-отелей и цена под 6 млрд. Причем они под фундаментные работы хотели потратить деньги, выделенные из федерального бюджета – 1,6 млрд рублей на берегоукрепление. Но укреплять берег не там, где надо было бы, а там, где предполагалось вести стройку.
Возможно, когда Ковальскому предъявили: парень, а чего это такое, у нас тут отзывают, скандал, шум идет, он попытался таким образом решить проблему. К тому времени не только наша газета, но и все местные СМИ писали об этом. Но я единственный обратился в прокуратуру официально, прокурор области собрал совещание и сказал, что мы будем останавливать стройку. И вот до того, как решение было принято, просто намерение было высказано – готовьте документы, готовьте обращение в суд, состоялось покушение. Я считаю, что между Ковальским и Леденёвым есть связь.
- И потому «Новые колеса» заинтересовались генералом?
– В июне 2017 года «Новые колеса» рассказали, что генерал живет в особняке стоимостью десятки миллионов рублей. Теперь, благодаря моему уголовному делу, эту историю удалось запротоколировать в суде. Уже это не оперативные сведения, а доказательства. Мы получили доступ к внутриведомственному контрольному производству СК, которое проводило инспекторское подразделение по моему заявлению в отношении Леденёва по публикациям в газете, прежде всего, по его особняку. И там, несмотря на выводы о том, что претензий к генералу нет, фактически уголовное дело против него уже готовое. Почему? Потому что он сообщает о том, что живет в доме друга-бизнесмена, живет, как установила проверка на неустановленных правовых основаниях, без договора аренды. Как он пояснил, по просьбе друга поселился в этом доме, потому что за домом надо было присматривать. Но это ладно. Инспектор Павел Елисеев, молодой человек, из центрального аппарата, достаточно качественно провел проверку. Он установил, что земельный участок в Калининграде под особняк подбирал Леденёв. Якобы по просьбе своего друга Зеленина, друг не видел этой земли. Сергей Зеленин, давая показания уже в суде, сказал, что полностью доверял вкусам Леденёва. Леденёв же нашел проектировщика, нашёл прораба. Более того, он руководил стройкой, осуществлял контроль, проводил оплату работ, закупал строительные материалы. А когда дом был построен, внутреннюю отделку он тоже проводил. Зеленин не смог даже дать объяснение, сколько этажей в его доме. И я уже не говорю о том, какой метраж. Площадь земельного участка, за сколько он приобрёл.
Единственное, что смог вспомнить, что в последний раз был в Калининграде в январе. Судя по всему, это единственный раз, когда он приехал, в 2019 году, чтобы обеспечить алиби Леденёву, поскольку дальше врать не было смысла. Это легко проверяется – закрытый регион. Можно ехать или через границу, или на самолёте. Кроме того, Леденёв с перепугу заявил, а Зеленин подтвердил, что получил наличными более 30 миллионов рублей в Москве. Привез их в портфеле частями по три-пять миллионов в Калининград и рассчитывался ими за работу, за строительные материалы. То есть действующий генерал получает нал в таких объемах у бизнесмена без документов, без расписок. Непонятно, какую часть из них потратил. Не только сам факт проживания в доме, но и факт того, что он получал деньги, можно рассматривать как признаки взятки в особо крупном размере. И поскольку это уже не оперативные данные, не газетные сказки, а материалы уголовного дела, подтвержденные в суде, то они должны послужить основанием не только для проверки, как минимум для расследования в рамках уголовного дела.
- Леденёву, очевидно, не понравилась та публикация?
– Смотрим показания Леденёва на предварительном следствии. Там были ключевые вещи, связанные с тем, почему он пришёл к бывшему замполпреда в СЗФО Дацышину, с какой целью. Потому что везде, и в обвинительном заключении, и в постановлении о возбуждении уголовного дела, значится одна и та же фабула: Леденёв, по его словам, обратился сначала к бывшему начальнику УМВД генерал-лейтенанту Мартынову, а потом к Дацышину за помощью. Не за советом, а за помощью, как мирно урегулировать вопрос с критическими публикациями в отношении него в газете «Новые колеса». В ходе уже судебного следствия он сказал, что это неправда. Его цель обращения якобы была совершенно другая: узнать, кто заказчик этих публикаций и какова цель этих публикаций. Отличия существенные.
Это абсолютный абсурд потому что – какова цель публикаций – в них так и написано: добиться полноценного расследования, чтобы были задержаны участники покушения на мое убийство. А в суде Леденёв заявил, что не давал показаний, которые значатся в материалах уголовного дела, в частности, его показания на допросах в ходе предварительного следствия. Причем не на одном допросе, а на допросах в течение 4-5 месяцев, которые он подписывал: «С моих слов записано верно». Судья ему показывала протоколы, а он отвечал, что подписывал не глядя. «Но вы же профессиональный юрист, вы же знаете, что значит ваша подпись. Значит, вы подтверждаете то, что следователь точно воспроизвел ваши показания, ваши слова», – спрашивает судья, а он отвечает: «Следователь все придумал, я этого не говорил».
- А почему он вообще обратился к Дацышину, который на тот момент уже не был в системе власти?
- На тот момент он был бизнесмен, миллиардер. Но почему, собственно, выбор был на нем сделан? Во-первых, о нем ходила слава как о человеке, который решает вопросы. И он это демонстрировал во время беседы с Леденёвым, которая уже записывалась, приводя различные примеры о том, как он решал вопросы с людьми из администрации президента: разруливал все вопросы с оппозицией в регионе, митинги, протесты, все такое.
На этой записи звучат известные фамилии, в частности, Дмитрия Анатольевича Медведева, Сергея Борисовича Иванова, Грызлова и дальше по списку. Дацышин, показывая свою влиятельность, рассказывал, как он обеспечивал руководителей нашей страны земельными участками в Калининградской области на побережье Балтийского моря. В том месте, где после того, как земля стала частной собственностью, появилась территория игорной зоны. Как объясняет Дацышин, теперь эти участки в несколько тысяч раз подорожали и будут еще дороже. Потому что за счет федеральных средств будут построены коммуникации, дороги проложены, газ, электричество.
Меня он выманил каким образом – позвонил и сказал: «Игорь Петрович, вы тут писали жалобы в генеральную прокуратуру на некачественное расследование по покушению… Вот ко мне обратилась Генеральная прокуратура, чтоб я с вами встретился. Подъедете ко мне? Надо разрешать как-то эту ситуацию. Вы хотите, чтобы преступников задержали?» Дацышин это подтвердил в суде. А я откликнулся, так как его воспринимал как человека со связями. Человека, который в течение четырех лет курировал все силовые структуры, проводил совещания в Санкт-Петербурге, и поэтому я поверил, что да, из Генеральной прокуратуры ему могли позвонить. При этом он называл фигуры высокопоставленных руководителей Генеральной прокуратуры, с которыми он чуть ли не на дружеской ноге. Это звучало правдоподобно. У нас состоялся разговор. Я не знал, что на тот момент он уже встречался с Леденёвым.
Леденёв, конечно, понимал, чего я добиваюсь своими обращениями, и в чем суть конфликта. Но не хотел проводить расследование и тому есть основание. Он обратился к Дацышину, говоря юридическим языком, пытаясь реализовать идею коммерческого подкупа. Но он понимал, и это есть на записи, что «Рудников у меня денег же не возьмет». Дацышин: «Не, не возьмет. Для него главное – расследование». А Леденёв тогда говорит: «Но ты понимаешь, в чем дело, я-то готов заплатить ему, сколько надо, но он ставит невыполнимые условия по расследованию». И вот, наверное, появилась идея – а давайте мы дадим денег журналисту, ну назовем это какими-то компенсациями, ведь его ранили, издержки понес. Он говорит Дацышину на встрече: «Вы гарантируете, что он потом на меня ни жалоб, ни публикаций писать не будет?»
- Что говорил тебе Дацышин? Как убеждал встретиться с Леденёвым?
– Я ему рассказывал, что не проводится расследование, что мне угрожают и подельники этого киллера, а СК не предпринимает усилия. Он говорит: «Леденёв все сделает. Он готов на все. Кстати, вот вы же ранены были, тратились, издержки… он все готов сделать». Не произносил слово компенсировать, а вот «готов все уладить». Я сказал, что на эту тему вообще не будем говорить. Я с этим человеком не хочу иметь общих дел, потому что он коррумпированный. Но все проверки провели и вроде претензий к нему нет. А кроме него, как мне сообщает прокуратура, ФСБ и администрация президента, что, кроме него, никто не может расследовать это дело, ну, приходится иметь дело с господином Леденёвым. Только Дацышин все говорил: «Я не юрист, вам надо встретиться с Леденёвым, придите с юристами своими, может, какие-то вещи кажутся ему незнакомыми и все решится. Он готов все сделать». Я не знаю, как это воспринимать. Все на записи, все эти слова его – «готов все сделать». Но, как судья отметила, Леденёв сам проявлял инициативу, искал встречи.
- Почему Дацышин оказался обвиняемым вместе с тобой?
– Леденёв договаривается о чем-то с Дацышиным. Тот берет на себя обязательства некие. Это нигде не зафиксировано, и теперь у каждого своя версия. Они обо всем договариваются в середине августа 2017 года. Дацышин уезжает по своим делам за границу, а Леденёв – в отпуск в Геленджик. На процессе очень подробно обсуждалась эта ситуация. Если имело место вымогательство, если 18 августа, по словам Леденёва, ему стало известно о том, что я будто бы через Дацышина предъявил ему требование о выплате 50 тысяч долларов, то почему он не предпринял никаких действий? Ему задавался этот вопрос и судьей, и защитниками нашими. На что Леденёв сказал: «Я хотел убедиться, что это именно от Рудникова исходит». Его спрашивали: «Вы понимаете, что не вы должны этим заниматься? Это задача следователя, который даст указания оперативным службам. Но не вы лично. Вы же потерпевший. Как вы можете проводить собственное расследование? Вы же не частный детектив. А вы уезжаете в отпуск».
- И все-таки — почему Дацышин у следствия оказался вдруг тоже вымогателем?
– Дацышин возвращается из-за границы в Калининград и идет к действующему тогда замполпреда в СЗФО Михаилу Ведерникову (с сентября 2018 года губернатор Псковской области – прим. ред.). Дацышин, видимо, хотел показать, что, хоть он и бывший, но проблемы решать приходят к нему. В суде Ведерникова не допрашивали, но, по словам Дацышина, он сообщил «о преступлении, которое собирался совершить Рудников». Цитирую слова Дацышина в суде: «Я только сообщил Леденёву о требованиях. А Леденёв вместо того, чтобы принять меры как руководитель правоохранительных органов, убыл в отпуск, а я вот пошёл Ведерникову доложил, поскольку он курирует деятельность силовых структур». Ведерников тут же позвонил генералу Михайлюку, начальнику областного УФСБ.
Это было уже 12 сентября. Через два дня Леденёв возвращается, едет к Михайлюку. Михайлюк спрашивает, опять же, по версии Леденёва, который признался, что это не он обратился, это его вызвали в ФСБ: «Это правда, что Рудников у тебя вымогает 50 тысяч долларов?» На следующий день, 15 сентября, Леденёв снова приезжает в ФСБ и дает согласие на участие в оперативных мероприятиях. На него навешивают аппаратуру, и он едет на новую встречу с Дацышиным. И уже несколько в другом ключе проговаривает то, о чем они говорили 17 – 18 августа, когда Леденёв впервые приходил в офис к бизнесмену Дацышину. То есть он всегда ходил к бизнесмену. Ни в кабинете, ни в ресторане на нейтральной территории, в парке на лавочке, а вот у него в офисе.
Здесь уже Леденёв, как он заявил в суде, начинает участвовать в операции, которая была срежиссирована в управлении ФСБ – то его слова – в которой каждое слово и каждое движение были отработаны под руководством Михайлюка. И хотя, как он говорит, не совсем был согласен, но делал то, что от него хотели сотрудники ФСБ.
- И твоя встреча с Леденёвым проходила уже под контролем.
– Да, у него в кабинете. Он мне выдал: «Ну что же вы в течение полутора лет со мной не нашли возможности встретиться? Не пришли ко мне на прием, не поговорили?» А я говорю: «Я же направлял вам письменное обращение с требованием выполнить процессуальные действия, которые вы обязаны были сделать, а вы их не делали. Зачем мне к вам было идти?»
То есть из меня надо было сделать вымогателя, а как вымогатель я к нему никак не шел. И он говорит: «Вот ждал я, ждал вас и самому пришлось идти». И он пошёл к Дацышину. Дацышин был значимой фигурой, самой такой известной и высокопоставленной в регионе, хотя и бывшей. По статусу выше губернаторов бывших и действующих. Все-таки человек из клана Клебанова, работал у Винниченко замом.
- Давай подробно, что было на той встрече?
– Гособвинение настаивало, что якобы на встрече Леденёв мне демонстрировал запись на календаре «50 тысяч долларов», показывал 30 тысяч долларов, которые я не взял. Встреча длилась 2 часа 15 минут. Все, что они мне инкриминируют, продолжалось около полутора минут. Эти 2 часа 15 мин мы несколько раз пересматривали. Я со своими юристами говорил Леденёву, что в деле о покушении нарушены все процессуальные нормы. Преступники на свободе, доказательства утрачены. Леденёв соглашается, что, да, некачественно проводится следствие. Видеозаписи ни в аэропорту, ни в системе «Безопасный город» не взяты. Он дает согласие: да, мы переквалифицируем дело на 277 статью (покушение на жизнь общественного и государственного деятеля). Обо всем договорились. Проходит 2 часа 5 минут, мы встаем и, когда направляюсь к выходу, он говорит: «Игорь Петрович, задержитесь, пожалуйста». Я один остался с ним.
Он сидит за широким столом Т-образным, я сбоку у столика-приставочки. Ну вроде мы решили, что он начнёт расследование. Я уже отбрасываю этот вопрос с его домом, пускай с этим разбирается ведомство, газета всё, что хотела, написала. Хотя я допускаю, что мы чего-то не знаем и ему есть чего еще бояться. И вот на этой части встречи происходят все эти вещи: он что-то пишет на листе календаря, показывает деньги, завёрнутые в газету. Причём их видно только одной видеокамере, когда он открывает их на несколько секунд, а потом закрывает газетой. Он постоянно жестикулирует, я читаю документы, это видно, что я не смотрю даже, не вижу. Он же не произносит словами.
Мы покадрово (в суде – прим. ред.) смотрели эту запись, с увеличением, замедлением на специальном компьютере, и никак не видно, только по движениям руки можно предположить, что он там пишет. Зато в деле есть листок календаря с отчётливый надписью 50 000 и знак долларов. Я ему задаю на суде вопрос: «Господин Леденёв, почему вы на стол мне её не положили? Почему вы слово «деньги» не произносили? Почему этот пакет, где три пачки долларов лежали, не положить ко мне на стол? Вопросов не было бы никаких». На что он суде заявляет: «Ну, конечно, если бы я произнёс слово «деньги», «доллары», тем более показал записку, положил деньги, Рудников бы встал и ушел, пошёл бы в прокуратуру – это был бы срыв операции. Я что дурак? Вы знаете, что у меня 20 оперативной работы в КГБ, ФСБ. Я действующий полковник ФСБ». Разве это не провокация?
- Откуда все же возникли 50 000 долларов в этом деле?
– Они устроили передачу денег под видом документов моей помощнице. Судья задала вопрос: «А деньги видны были?» Леденёв ответил, что, конечно, не видны. «Каждую пачку завернули в белую бумагу. Их и не должно было быть видно». То есть, он открыто говорит, что делалось все для того, чтобы деньги попали туда, ко мне, но никто бы не знал, что там лежат деньги, в том числе получатель.
По большому счету все строится только на показаниях Дацышина. Меня задержали только после того, как Дацышин дал против меня показания. Я судье говорю: «Смотрите, вот первые показания Дацышина, он отрицает всё». Почему-то через сутки, когда его продержали ночь в следственном ИВС (а у нас там ужасный изолятор, такая маленькая длинная камера, темница 19-го века, нар нет, только каменный выступ, вместо туалета ведро, накрытое деревянной крышкой, умывальника нет вообще), он говорил уже совсем другое. Судья: «Вы отдаете себе отчёт, когда говорите, что Рудников требовал деньги, а вы передали требования Леденёву – вы оговариваете не только Рудникова, но и себя? Вы выступаете в роли пособника, хотя и говорите, что действовали в интересах Леденёва». Он сказал, что после ночи, проведённой в СИЗО, его вызвали к Михайлюку. Начальник УФСБ предложил: «Даешь показания на Рудникова, и тогда – домашний арест, а через месяц перевод в свидетели». Это он в суде сказал, я признателен судье за это. Мы даже не отважились такого вопроса задать. А он испугался судьи.
- В итоге осталось обвинение в самоуправстве: ты рассчитывал получить с генерала деньги, чтобы компенсировать потери, понесенные на собственное расследование.
– Это тот компромисс, на который сегодня пошла власть.
- Ты же этих самых злодеев нашел, которые на тебя покушались? Фактически провёл собственное расследование, поднял записи камер, билеты, наверное, смотрел?
– Да. Следователь, который расследовал это дело, установил второго нападавшего на меня (третий сидел в автомобиле), киллера Каширина. Его вычислили по отпечаткам пальцев в базе данных. Чего почему-то не сделал следователь Чирков. Они же действовали настолько нагло, что даже не уничтожили Mercedes, на котором ездили на место преступления. В машине, когда ее нашли, идентифицированы отпечатки только двух человек. Их и задержали. Так вот, киллер, он сотрудник полиции, ОМОН. И он – в отдельной базе данных. Их не пробивали почему-то. Киллеры эти, вернувшись 18 марта 2016 года из Калининграда в Питер, выполняют следующие заказы. В частности, Михаил Васюк, бывший полицейский, убивает женщину и мужчину. Причём жестоким способом. Из травматического пистолета он убивает мужчину и добивает его монтировкой, а женщину – просто монтировкой. Просто бьет и забивает до смерти. Это к слову о том, что следователь Чирков, который расследовал моё дело, утверждает, что никакого покушения на убийство меня не было. Потому что, если бы хотели, ударили бы ножом в сердце или в шею. При этом он почему-то не хочет брать во внимание, что они же не идиоты, и если удар в сердце, то это умышленное убийство, а если удары по телу, пусть даже они приведут к смерти, то это можно даже на 111-ю статью перескочить или 112-ю, что и было сделано с киллером Кашириным, когда его первый раз судили и дали полтора года.
- А Васюк, он где теперь?
– Все началось с Васюка. Он убивает мужчину и женщину, начинается расследование. Васюка задерживают. Также, кроме Васюка, задерживают его знакомого Дмитрия Солодилова. Когда его задерживают питерские опера, пытаются получить данные о Васюке. Потому что тот сначала был в несознанке. Солодилов выдал расклад по Васюку. Что Васюк, Каширин и ещё Боротов ездили недавно в Калининград по указанию Мирова Александра Александровича (сейчас скрывается в Казахстане; он в свое время приехал из Казахстана и занялся строительным бизнесом, а потом в Калининграде ему дали земельные участки). Так вот, по указанию Мирова, он приобретал билеты для этой троицы в Калининград, снимал для них квартиру, решал вопрос с автомобилем. То есть он дал показания, что они там убивали какого-то депутата.
Из Питера звонят в Калининград. Опера звонят в Следственный комитет, а там говорят: «Да, у нас тут есть отпечатки пальцев». Начинают сверять отпечатки и выходят на господина Каширина – омоновца, приятеля Васюка. Они с Васюком по ряду уголовных дел, связанных с угоном машин, проходят. Васюк потом пошёл на сотрудничество со следствием за двойное убийство, получил 12 лет и сидит где-то в Архангельской области в колонии. По иронии судьбы судила его та же судья Ковалёва. А мне об этом сказали в «Крестах» люди, которые с Васюком сидели. Мы с ним чуть-чуть разминулись в «Крестах».
И вот приезжает в Ломоносов брать Каширина следователь Чирков, подчиненный генерала Леденёва. Пока проходил обыск, Чирков начал допрос. Допрос проводился при включённой видеокамере. Каширин, который резал меня, старший сержант, несколько командировок в Чечню, с орденами, медалями, дает полностью весь расклад. Называет Васюка, Боротова. Рассказывает, как они ездили, что ему заплатили всего лишь 100000 рублей, а обещали миллион. Затем его везут в отдел полиции и дают государственного адвоката. Они поговорили, после этого он берет 51-ю статью (право не свидетельствовать против самого себя – прим. ред.) и уже до второго приговора ничего не говорит.
Уже когда находился в СИЗО, мне мои источники через адвоката сообщили, что, по некоторым данным, Каширин и Леденёв могли быть знакомы давно. По Чечне. Они обеспечивали его охрану, когда он выезжал куда-то там. Когда был задан этот вопрос Леденёву на суде, он от него ушел. Там интересный ответ был. Он не сказал, что с ним не знаком. Он сказал, что это мои выдумки.
- Ты же принадлежал к так называемой региональный элите. Издатель популярной газеты, депутат. Тебя почти все знают, по крайней мере, вот эта элитная группа, совершенно точно. Газета 23 года выходит. Ты там был как белая ворона? Или был всё-таки своим?
– Я реально был там белой вороной, я ни с кем не пил, не входил ни в какие группировки, вот равноудалённое положение занимал. И могу сказать, что для депутатов областной думы был побольше части чужим. Хотя я дольше всех там был депутатом. Ну ещё один депутат был Фролов. Из сорока депутатов, включая членов Совета Федерации, только я и Фролов пять созывов были в думе. И при всём этом я там был чужим. Я не мог быть своим, хотя бы потому, что на протяжении 23 лет практически все они побывали героями моих публикаций. Кроме того, они с опасением воспринимали меня. Как человека, который не идёт на какие-то сделки.
- Откуда в тебе это? Ты офицер, флотский, что ты заканчивал?
– Львовское высшее военно-политическое училище. Журфак.
- Ты офицер. Это уже накладывает определённые рамки в мироощущении. Я знаю многих, кто заканчивал Львовское училище. Что произошло? Что случилось, что ты выбрал этот путь?
– Не знаю, я так воспитан. Я чувствую несправедливость.
- У тебя офицерская семья?
- Дедушка и отец офицеры. Я когда-то мечтал стать лётчиком, но у меня аритмия сердца после детского заболевания ангиной. В советские времена какая-то романтика была, на меня впечатление произвёл роман Симонова «Живые и мёртвые», Иван Сенцов, военный корреспондент. Это меня как-то зацепило, и я подал документы в Львовское военно-политическое училище, на факультет журналистики. Мне так хотелось в офицеры. И роман Симонова наложился, и так произвело впечатление, что в гуще событий я могу бывать. И на кораблях, и на самолётах, и везде. Когда я подавал документы, работник военкомата, я запомнил его фамилию – майор Захарченко, сказал: «Ты сумасшедший что ли? Туда так просто не поступают. У тебя кто папа-мама?»
А папа у меня был целый капитан ВВС, стратегические бомбардировщики, мама – бухгалтер. Я пошел в военкомат за документами, чтобы поехать поступать. Но приглашения из училища мне не дали. И я поехал сам, на полигон подо Львов, где был лагерь и приемная комиссия. А там «Волги» одна за другой подъезжают, выходят генералы со своими внуками. Я пронырнул с одним из посетителей внутрь. Попросил направление на сдачу экзаменов. Когда замначальника по кадрам понял, что я никто, разорался, чтобы меня выставили. А я говорю: «Что у вас тут вообще происходит? У вас коррупция». Представляете, сказать такое в 1982 году? И вдруг тишина, и все смотрят у меня за спину. А это полковник Пашутин из ЦК, только назначенный начальником училища. И он распорядился предоставить мне возможность сдать экзамены.
Так и поступил и закончил с золотой медалью. У меня было право выбора на распределение. Но я попросился не в Питер, не в Москву, а на Балтику, хотя было масса престижных мест, и попал во флотскую газету в Калининграде, хотя сперва меня хотели определить замполитом в стройбат. Это была хорошая девятилетняя закалка. Ты встаешь в 5.30 в Калининграде, едешь на дизеле в Балтийск, там собираешь по частям фактуру, возвращаешься в редакцию, докладываешь. Тебе начальник говорит, что писать, что не писать. Отписываешь текущие заметки, забиваешь дырки в номере, затем дома пишешь статьи на завтра, с утра по дороге забрасываешь их в редакцию, и так каждый день.
- Что ты скажешь Леденёву, если с ним встретишься?
– Я с ним встречался на очной ставке и на вопрос «Как вы к нему относитесь?» сказал, что считаю его преступником, но мне его жаль, потому что он будет гореть в аду. Следователь отказался заносить в протокол вторую часть фразы. Я себе задавал вопрос: «Если бы мне было суждено вершить правосудие, как бы я к нему отнесся, по воле которого я 19 месяцев провел в СИЗО?» И я ответил: «Пусть он испытает то же».
Беседовал Александр Горшков,
специально для «Фонтанки.ру»
