ПоделитьсяУчастницы ОПЕК и другие нефтедобывающие страны продлили ограничение добычи нефти на 9 месяцев. Нефтегазовый аналитик Михаил Крутихин рассказал «Фонтанке», почему, вопреки ожиданиям, эти меры не влияют на рынки, а длинный нефтяной рубль неминуемо покинет российский бюджет.
Сенсации на встрече министров энергетики в Вене не случилось. После того, как лидеры России и Саудовской Аравии договорились сохранить ограничение на добычу нефти, продление срока действия ограничения до весны 2020 года поддержали как участники Организации стран – экспортёров нефти, так и все остальные производители нефти. Рынки «большую новость» не заметили, потому что ОПЕК давно не главное, что влияет на ценообразование, пояснил «Фонтанке» партнёр компании RusEnergy Михаил Крутихин. Эксперт по нефтегазовому рынку рассказал в интервью, как без войны можно вдвое увеличить цены на нефть, успеют ли россияне заметить, как незапланированные нефтяные доходы делают их жизнь лучше, и почему российский бюджет неминуемо будет терять нефтяные рубли.
Поделиться– Михаил Иванович, ОПЕК продлевает сделку по сокращению добычи нефти, так решили заинтересованные стороны в Вене. Могли и не продлить?
– В принципе, могли. Некоторым членам ОПЕК нужно больше добывать. В частности, Иран, рассчитывая на то, что когда-то санкции с них снимут, и был против решения. Но потом согласился.
– В чём главный смысл этого решения?
– Сохраняются квоты на сокращение добычи, этому отвечают в основном позиции Саудовской Аравии. Делается это для снижения предложения на рынке, чтобы поддержать цены на более высоком уровне. При этом, как только официально было объявлено, что практически все члены ОПЕК и присоединившиеся к ним государства решили продлить своё соглашение, цены на рынке, которые выросли в начале понедельника, немедленно стали падать. И упали они на прежние, утренние, уровни, так что все завоевания быков на рынке за день были нейтрализованы. То есть решение, которое должно было вызвать повышение цен, на самом деле вызвало понижение.
– Почему так произошло?
– Во-первых, цены на рынке сейчас очень мало зависят от решения ОПЕК и присоединившихся государств. В основном от игры на финансовом рынке: игры крупных фондов, компаний, банков, спекулирующих нефтяными фьючерсами. Там объём торговли в несколько десятков раз больше, чем на реальном, физическом рынке нефти. В свою очередь, финансовые игроки ориентируются на остальные показатели рынка, такие как S&P-500, или на сообщения о напряжённости между США и Китаем. А там отложили введение санкций против КНР. Цены «смотрят» в очень малой степени даже на военные действия. В той же Ливии война, например. Или на Африку, где был пожар на нефтепроводе, или на санкции против Ирана. Всё это уже мало оказывает влияния на рынок. Более того, если посмотреть, как анализируют наблюдатели факторы цены, то выясняется вдруг, что факторы предложения уже имеют очень малое значение. Прежде всего на цену на нефть должны влиять факторы спроса. Если спрос не будет расти, то, естественно, предложением это никак не исправить. Если спрос в Китае не увеличивается, а сокращается, цены пойдут вниз, несмотря на все усилия Саудовской Аравии. Есть и другие факторы, которые влияют на цену сейчас и будут влиять ещё, наверное, неделю. Это плановые продажи фьючерсов в рамках программы хеджирования доходов. Самый большой игрок здесь – Мексика и её нефтяная компания Pemex (госкомпания, основанная в 1938 году, входит в топ-10 крупнейших нефтяных компаний мира по выручке. – Прим. ред.). Посмотрим, как долго будет продолжаться их программа.
– Новости из ОПЕК позиционируются как «стабилизация рынков». Мне кажется, или эта стабилизация скорее похожа на попытки сохранения многолетних монополий на рынке?
– Это так и есть. Когда Иран стал уходить под давлением санкций с рынков в Индии или Японии, то немедленно туда пришли саудовцы, которые заместили иранскую нефть своей. Да, соперничество реально. Попытка сохранить монопольное положение на рынке просматривается. Но эффект от этого минимальный. Рынку совершенно наплевать на все заявления ОПЕК и все договорённости о сокращении добычи.
– В пресс-релизе ОПЕК уточняется, что «это решение ориентировано на интересы производителей, потребителей и здоровой мировой экономики». Куда смотреть, чтобы увидеть это анонсированное исцеление?
– Вы не найдёте эту точку на карте. Абсолютно. Это пустые слова. Никто не понимает, что такое «оздоровление». ОПЕК и другие экспортёры нефти рассчитывают на то, что у них теперь всё будет хорошо. Но они совершенно забывают про страны, которые нефть потребляют и экспортируют. Нефть – это не только рынок продавцов, но и рынок покупателей.
– Можем ли мы вместе с «продавцом» Антоном Силуановым выдохнуть? Он нас пугал в июне, что если в ОПЕК не договорятся, то нефть будет по 40 долларов https://www.fontanka.ru/2019/06/10/038/ . Насколько справедливы оценки вице-премьера экономиста?
– Мы уже видим сообщения российских чиновников, что нефть может опуститься и до 20 долларов за баррель. Но это всё пугалки. Серьёзного понижения сейчас ждать не стоит. Рынок более или менее сбалансирован, дефицита нет. Какая бы нефть вам ни была нужна, лёгкая или тяжёлая, сейчас без труда найдётся продавец, который вам эту нефть поставит. Все усилия ОПЕК – по большей части усилия психологические. Выходит сообщение, что ОПЕК собирается сохранить сокращение добычи, и немедленно на рынке нефти включаются алгоритмы, которые управляют покупкой и продажей фьючерсов, и на основании заголовков новостей дают команды на покупку или продажу. Потом приходят люди, смотрят, что натворили эти алгоритмы, и начинают всё поправлять. И это кратковременное психологическое воздействие новостей на рынок, конечно, важно, но в том плане, что кто-то на этом играет.
– Бюджет России рассчитан, исходя из цены в 40 долларов за баррель. Все это много раз повторили. Впереди у нас 9 месяцев продления сделки ОПЕК. Цены ниже 60 долларов, по вашим прогнозам, опускаться не должны. Где в России искать эти сверхприбыли?
– В бюджете. Но как понять, что получает конкретный россиянин от этого, – это задача совершенно другой категории аналитики. Как расходуется бюджет. Пока мы видим, что все эти сверхприбыли в самой малой степени идут на образование, медицину, науку и культуру. Они идут на поддержание пяти миллионов силовиков, военные расходы. На то, что далеко от рядового гражданина.
– Ещё минимум 9 месяцев благоденствия. Наверняка и нам перепадёт.
– Гражданам России перепадало, когда были очень высокие цены. Просто потому, что столько не могли сожрать товарищи, которые пользуются. Достанется ли что-то сейчас, мне сказать трудно. Дальше, чем на 2 дня, в России предсказывать не имеет никакого смысла.
– Роль России в этом всём экономист Евгений Коган сравнил с «обезьяной из китайской притчи», которая сидит на берегу и наблюдает проплывающие мимо трупы друзей, то есть врагов. За два дня успеем сориентироваться, если этот живописный поток иссякнет?
– Мне трудно сказать. Не я там сижу. Но для тех, кто участвует в игре вместе с ОПЕК, ситуация очень выгодная. Как работают алгоритмы на новостях, я уже рассказал. Участники переговоров тоже в курсе, какое заявление скоро выйдет. На взлёте цен, после громких заявлений, оперативно продают нефть. Имеют прибыль. Когда рынок понимает, что это полная туфта, цены падают. Участники этой игры, естественно, что-то покупают внизу. И эти заявления и наших профильных министров, и представителей ОПЕК кому-то очень выгодны. Но рядовой гражданин РФ в этой игре не участвует. Даже опосредованно. Всё это может быстро и плохо закончиться, если даже на непродолжительное время цены начнут валиться на уровень 45 долларов. Это уровень 2015–2016 годов. Если исходить из логики, то нормальным уровнем для цен в ближайшие месяцы остаётся коридор 60–65 долларов за баррель brent. Да, могут быть движения от этой цифры. Но надеюсь, что резких скачков не будет и цены будут стабильны.
– Пока $ 65.
– Да. И это показатель стабильности американской экономики. Изменение цены в значительной степени будет зависеть от того, куда пойдут показатели экономики США. Сейчас нужно внимательно смотреть за этим. Будет ли рецессия в мировой экономике. А тревожные сигналы и по США и по Китаю есть. Если начнут лопаться какие-то их финансовые пузыри, то и нефть может покатиться вниз, вплоть до 40 долларов.
– Так вроде бы главная страшилка года, «торговая война» Трампа с Пекином, отменяется. Лидеры США и КНР сказали, что пошлины на китайские товары не вводят, а американские продукты повезут в Поднебесную.
– Я бы тут вспомнил про экономические циклы, о которых давно говорили. В последнее время мировая экономика была на подъёме. Когда-то ей придётся опуститься перед новым циклом взлёта. Редкие предсказатели вроде Нуриэля Рубини (американский экономист, который предсказал глобальный финансовый кризис 2008–2011 годов. – Прим. ред.) или Нассима Талеба (американский экономический аналитик, автор популярных книг. – Прим. ред.) любят пророчить новые кризисы и «чёрных лебедей». Но когда верные предсказания делает один или два экономиста, а все остальные ошибаются, то это значит, что их предсказания сделаны случайно. Я в этой игре участвовать не могу. А договорённости между Трампом и Си Цзиньпином объясняются сейчас очень по-разному. По моему глубочайшему убеждению, эти две великие державы, развитые экономически, будут продолжать жить в симбиозе. Будут и войны, и пламенное сотрудничество. Они друг без друга уже не могут. И именно они и определяют экономику мира. С этим нам придётся жить ещё как минимум несколько десятилетий. Вряд ли китайцы будут в будущем зависеть от американской нефти, которой всё больше. Американцы экспортируют в основном очень лёгкую нефть. Самим американцам нужна тяжёлая нефть, например канадская или венесуэльская. И китайцы будут импортировать нефть из Персидского залива. Более среднюю или даже тяжёлую, помимо лёгкой американской. Это всё постоянный взаимообмен. Надо смотреть не на страну, а на торговцев, которые покупают нефть прямо в порту. Дальше начинается рынок.
– Я хотел понять, сколько осталось лет, когда Россия и Саудовская Аравия смогут договариваться о ценах на нефть без оглядки на Вашингтон.
– Роль России в этих вопросах я оставлю в стороне. А Саудовская Аравия уже пытается договариваться с Вашингтоном по поводу цен и поставок. Это скользкий вопрос, напоминающий перетягивание каната, где переплетаются и политические, и экономические интересы. Что касается уровня добычи в России, то он сокращается. Добыча не дошла до уровня, который РФ обещала ОПЕК ранее, но кривая идёт тихо-тихо вниз. На мой взгляд, даже начала постепенно ускоряться. Либо это нефтяные компании ни с того ни с сего вдруг послушались нашего министра энергетики и стали сокращать добычу в рамках соглашений с ОПЕК, хотя я в это совершенно не верю. У всех компаний есть свои собственные планы. Либо второй сценарий: добыча в России начала сокращаться по объективным причинам. Близки к исчерпанию действующие промыслы. А на новых промыслах 70% нефти трудноизвлекаемы. При нынешних ценах вкладываться в развитие новых таких месторождений не выгодно. Добыча в России объективно должна начать падать со следующего года или через два года. Возможно, это уже началось.
– Соответственно, роль России в мировом ценообразовании, как и роль самой ОПЕК, будет слабеть?
– ОПЕК и так уже имеет чисто психологическое действие. Её картельное прошлое, которое на самом деле регулировало цены, осталось в прошлом. Сегодня это круг людей, который периодически собирается обсудить успехи в верблюжьих бегах и гольфе. Поиграть с ними в гольф могут и другие. Но это не значит, что они определяют цены. Некоторые члены ОПЕК это поняли. Катар ушёл. И не только потому, что поссорился с Саудовской Аравией. Многие понимают, что американцы могут внедрить так называемый НОПЕК. Законопроект, который давно обсуждается. Он позволит накладывать дополнительные ограничения на импорт нефти в США из стран – участниц ОПЕК за картельные сговоры по ценам. Новый ОПЕК США строить не будет. Да и закон этот навряд ли примут. Но отношение к ОПЕК крайне прагматичное. Если биржевые алгоритмы могут обращать внимание на заголовки, где ОПЕК делает заявления, то серьёзные игроки на это уже внимания не обращают.
– Теперь разогнать цены до условных 73 долларов за баррель, как в мае, получится только внезапной нестабильностью, например войной на Ближнем Востоке?
– Не верю, что цены из-за войны могут туда уйти. Цены могут резко вырасти, только если будет нарушено движение танкеров из Персидского залива. Это главная артерия рынка. По некоторым подсчётам, там проходит треть всей мировой нефти. Кто-то говорит – 21%. Если устроить помехи танкерам там, то цены будут гораздо выше 73 долларов за баррель. Представьте, что через узенький Ормузский пролив танкеры идут из Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейта, Ирака, когда-то шли и из Ирана. Идут они в Индийский океан. Основные движения на рынке – это Азия. Китай, Япония, Южная Корея, Тайвань и т.д. Там без притока нефти и сжиженного природного газа из стран Персидского залива никак не обойтись. Нарушение этого канала снабжения приведёт к взлёту цен. А когда цены взлетят на 140–150 долларов за баррель, нефть придётся заменять чем-то другим. Дальше начнётся состязание других энергоносителей: ядерная энергия, газ, уголь. В этом соревновании нефть может уступить свои позиции, и цены покатятся вниз.
– Недавний скандал с подрывом танкеров в Ормузском заливе, когда США сразу нашли виноватых в лице Ирана, – это была проверка того, как эта «вредительская» схема может работать?
– Это не было выгодно никому – ни в регионе, ни за его пределами. Тут два варианта. Или это какие-то экстремисты из Йемена, либо это могли быть сами саудовцы, которые с помощью небольшой провокации предотвратили сближение США с Ираном. Саудовцам анти-иранская позиция выгодна. Ирану этот инцидент не выгоден никак. И потом, там были не совсем танкеры. Одно атакованное судно везло бензин. Другое – метанол. Движение сырой нефти из Персидского залива этим «тестом» никак не было нарушено.
– В целом насколько сегодня велика роль Ирана, со всеми возможными новостями оттуда, в нефтяном ценообразовании?
– Рынок давно приспособился жить без иранской нефти. На такие новости он никак не реагирует. Но напряжённость в отношениях стран Ближнего и Среднего Востока чувствуется очень сильно. Это большой риск для рынка. Иран опять заявил, что готов уничтожить Израиль. Воинственные заявление звучат в ответ. Рынок насторожен.
– Чем успокоился Иран, который накануне венских посиделок заявлял, что не симпатизирует обязательствам сокращать добычу нефти, а вчера официально сменил позицию и заявил о поддержке решения ОПЕК?
– Я не знаю. В Иране экспорт сведён на ноль. Примет Тегеран заявление ОПЕК или не примет, это никак ни не влияет на рынки. Новости про Иран теперь носят военный, а не экономический характер. Думаю, что журналисты просто ловят каждое слово официальных лиц Исламской республики сегодня, поэтому и возник этот сюжет, про «Иран, который передумал отказываться от решения ОПЕК».
– В декабре вы нам сказали, что цены в коридоре 60–65 будут держаться пару лет, если «не возникнет какая-нибудь новая реальность». Очертания новой реальности не стали чётче за полгода?
– Не стали. Танкеры пока ходят. Пузыри мировой экономики пока лопаться не начали. Разоблачения статистики роста экономики в Китае тоже пока нет. Контуры новой реальности я бы искал где-то в области спроса. Военная ситуация повлияет на предложение. На спрос влияет экономическая ситуация.
– Соглашение ОПЕК – до весны 2020 года, что ждёт РФ после?
– Власти РФ ограничивают своё участие в этих процессах заявлениями. Поскольку мы видим, что реальное сокращение если и происходит, то не по воле Минэнерго и договорённостям об этом с компаниями. Компании откладывают вложения в новые проекты не потому, что их министерство или ОПЕК попросили, а потому, что новые нефтяные проекты в России окупаемы через 7–10, а то и 15 лет. Вкладывать деньги в расчёте на то, что они окупятся на рубеже 2020-х и 2030-х годов, никто не готов. Нет экономической стабильности в стране. Российские нефтяники из этого и исходят. Гонят очень активно программы по высасыванию нефти из действующих промыслов. На новые проекты не идут. Сейчас новыми называются какие-то небольшие месторождения в пределах старого проекта или новый небольшой горизонт уже разрабатываемого месторождения. Я бы ожидал в России, что правительство как-то начнёт финансово поощрять нефтяников. Это значит, что будет меньше денег в бюджете. А с уменьшением добычи тоже будет меньше денег в бюджете. Положение, из которого пока выхода нет. Будущее наше тревожно, и ОПЕК тут ни при чём. Пора заниматься своей отраслью, а не ориентироваться на международные союзы.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»
