ПоделитьсяО том, как на выезде работает налоговая, что привлекает их внимание и какие сегодня правила игры, рассказала замглавы Управления федеральной налоговой службы по Петербургу Юлия Костецкая.
Заместителем главы петербургского управления федеральной налоговой службы Юлия Костецкая стала в начале июня. Ведомство доначислило бизнесу 15 млрд рублей за год. «Фонтанка» обсудила с ней перспективы 1 трлн рублей петербургского бюджета, о которых регулярно напоминает Александр Беглов.
Силовики, способные вдруг войти в офис с обыском и вскрыть сейф, безусловно, неприятны. Налоговики работают принципиально иначе: вежливо пригласят на беседу, покажут цифры и предложат доплатить в бюджет. Откажешь – голоса не повысят. Потом пересчитают, найдут и арестуют счета.
- Давайте начнем с цифр. Сколько в прошлом году сотрудники налоговых инспекций города в ходе выездных проверок доначислили налогов петербургскому бизнесу?
– Общая сумма – более 15 миллиардов рублей.
- А сколько удалось собрать?
– Примерно эту же сумму, но это с учетом уплаты долгов по налогам ранее выявленных нарушений. Часть суммы поступила в рамках нашей контрольно-аналитической работы, то есть еще до проверки. Налогоплательщики, оказавшиеся в поле нашего внимания, сами в добровольном порядке пересчитали сумму своих отчислений.
- Какая сумма предполагалась до выхода на проверку?
– 7 миллиардов.
- Как формируется список тех, кого будут проверять?
– С 2007 года Федеральная налоговая служба работает исходя из риск-ориентированного подхода. Что это значит: концепцией предусмотрено 12 критериев, которые позволяют до проведения проверки оценить, какова вероятность, что юрлицо или индивидуальный предприниматель мог недоплатить налоги. В частности, среди критериев есть, например, соответствие уровня налоговой нагрузки среднему уровню по отрасли. Если показатель резко отличается от среднего, это вызывает вопросы. Либо налогоплательщик недоплачивает, либо есть какое-то объективное объяснение – например, у него есть займы, на сумму процентов по которым он уменьшает свою прибыль.
Еще один ключевой критерий: участие налогоплательщика в сделках, где присутствуют сомнительные контрагенты. Пожалуй, это самые весомые критерии, на которые опирается налоговый орган, принимая решение о проведении проверки.
Мы также обращаем внимание на уровень доходов, выплачиваемых работникам. Мы понимаем, что не могут люди за копейки работать. Если такая ситуация имеет место, значит, возможно, применяются схемы с выплатой в конвертах этих денег. У налоговой могут возникнуть вопросы.
Поделиться- То есть бизнес в состоянии предвидеть внимание со стороны налоговой?
– Да, более того, у нас на сайте есть налоговый калькулятор. Любой предприниматель может зайти на сайт службы, вбить сумму выручки, сумму налогов, и калькулятор выдаст вам результат. Станет понятно, соответствует ли налоговая нагрузка средней по отрасли, и будет показано, в какой вы зоне риска: высокой или низкой.
- И сколько в Петербурге в прошлом году попало в красную зону и что происходит с ними дальше?
– Это не фиксируемый показатель, он постоянно меняется. В 2018 году с максимальными рисками было около 3 тысяч налогоплательщиков. Мы отправляем им сигналы, вызываем на рабочие совещания, предлагаем объяснить некоторые моменты и самостоятельно пересчитать сумму своих налоговых отчислений. А дальше кто как реагирует.
- То есть бизнесу заранее намекают, что его могут ждать проблемы?
– Никаких намеков: налоговый орган полностью открыт. Мы показываем названия сомнительных контрагентов, их ИНН, говорим: «Господа хорошие, мы видим риски неуплаты налогов по ряду операций, пожалуйста, пересмотрите их или представьте нам какие-то пояснения, либо можете добровольно уточнить свои налоговые обязательства». И дальше уже дело налогоплательщика. Он может представить и пояснения, которые удовлетворят нас.
- Как много было тех, кто принял сигнал от налоговой службы?
– Точную цифру я вам с ходу не назову, но могу сказать, что их в разы больше, чем тех, кто наш сигнал не воспринял. Более 2 млрд рублей было добровольно уплачено. На мой взгляд, не реагировать на приглашение в инспекцию просто недальновидно. Лучше все-таки знать, какие к тебе есть вопросы.
Вы же понимаете, что любая проверка – это довольно трудозатратно, как для налогового органа, так и для налогоплательщика. Мы выходим только на те проверки, где мы понимаем, что есть нарушения, и эти нарушения максимальные. И, соответственно, мы видим, что налогоплательщик не собирается эти нарушения устранять. Перед началом выездной проверки плательщик неоднократно вызывается в налоговый орган, где ему подробно рассказывают, какие у него есть риски, что у него по критериям, что у него по контрагентам.
- И сколько было недальновидных? Сколько в итоге раз инспекторы выходили с проверками?
– В прошлом году мы провели 224 проверки.
- А бывает так, что по итогам проверки оказывается, что компания или предприниматель прав?
– Такие проверки мы называем низкоэффективными. Такое бывает, но очень редко. Например, случается, что налогоплательщик уже в ходе проверки самостоятельно уточняет сумму платежей в бюджет. Он же видит, как двигается проверка, понимает, какие к нему вопросы. Мы постоянно общаемся с плательщиками, и в ходе проверки они видят, к чему все идет. Если бизнес самостоятельно в ходе проверки платит, то сумма доначислений по итогу будет нулевая, но плательщику не избежать штрафов и пени. Если уточнить свои налоговые обязательства и доплатить их в бюджет до проверки, то штрафа в размере 20% от начисления не будет.
Вообще, это единичные случаи, когда по результатам проверки нет доначислений. Иногда такое может случиться, если мы видим, что меняется арбитражная практика, и мы понимаем, что в суде решение не выстоит. Но ни разу не было такого, чтобы мы вышли и не подтвердили риски, которые и легли в основу решения проверить налогоплательщика.
- Какова динамика по количеству проверок и суммам доначислений?
– Сумма увеличивается, а количество проверок уменьшается. Но это не самоцель. Более того, это не может продолжаться до бесконечности.
- То есть стали бить реже, но точнее?
– При этом нам никто не говорит, что мы должны доначислить какую-то конкретную сумму или не меньше какой-то суммы. Нет нормативов. Я достаточно часто участвую в совещаниях, которые проводятся с налогоплательщиками на разных площадках: у уполномоченного по правам предпринимателей, в союзе предпринимателей, еще где-то. Когда у предпринимателей спрашивают: «Коллеги, у вас есть вопросы к налоговой в части того, как определять риски или почему именно к вам с проверками ходят?» – могу сказать, что вопросов очень мало. Люди говорят – «Мы знаем систему, концепцию». Никто не делает из этого тайны. И это эффективно, да и вообще – правильно.
- Часто пытаются оспорить результаты проверки в суде?
– В судах у нас более 90% выигрышей, и вы должны понимать, что дело отнюдь не в том, что мы орган власти. Во-первых, результат каждой проверки основан на массиве доказательной базы, во-вторых, есть досудебное регулирование спора – вышестоящим налоговым органом. До суда доходят только те дела, где плательщику оказалось недостаточно внутренней апелляции Федеральной налоговой службы. Мне кажется, что не больше 50% плательщиков пытаются оспорить решение в суде.
- Да, своими глазами видел нечеловеческий объем доказательной базы от налоговиков по судебному спору с «Метростроем». Еще в ходе слушания дела казалось, что у компании нет никаких шансов. Скажите, а какие сегодня правила игры для бизнеса?
– Нужно слышать налоговый орган, чтобы мы не бились в закрытую дверь. Плательщик вызывается один, два раза в инспекцию и либо вообще не приходит, либо должным образом не реагирует. А потом, когда уже начинается проверка, люди записываются на прием и сожалеют, что сразу не пошли на контакт. Если сигналы поступают, то нужно на них реагировать, и не нужно воспринимать службу как какого-то врага. Еще один важный тренд: мы нацелены на побуждение плательщика к уплате налога. Мы ведем диалог и показываем риски для того, чтобы он сам все заплатил своевременно и в полном объеме.
Часто так бывает, что когда уже поздно, тогда начинаются какие-то движения со стороны плательщика. Для примера: видим риски, вызвали компанию на комиссию, реакции, по сути, никакой, начали проверку. Доначислили, наше решение устояло в апелляции, налогоплательщик пошел в суд. Уже в ходе суда мы говорим: господа, нужно думать о том, как вы будете уплачивать доначисление. Нам отвечают: «Мы будем идти в 3 инстанции».
Хорошо-хорошо, идите, но вы все равно думайте, как заплатить. Закончилось все победой в первой инстанции, и уже только после ощущения реальности угрозы приостановления операций по счетам, плательщик начал задумываться о мировом. Все риски нужно просчитывать заранее.
- А как-то неформально решить вопрос часто пытаются?
– На этот случай у каждого инспектора от службы безопасности есть подробная инструкция, как нужно действовать. Служба тоже смотрит на себя. Обсуждать каких-то конкретных людей не буду – это некорректно, но скажу, что меры предпринимаются, и они настоящие. В том числе координируются с правоохранительными органами.
- Немного о политике. Врио губернатора неустанно повторяет, что городской бюджет в 2024 году должен составить 1 трлн рублей. Это в том числе зависит и от вашей работы. Что думаете насчет этой задачи?
– Если мы выстроим скоординированную работу службы, правоохранительных органов и органов власти, то все получится. При этом необходима предельная концентрация сил всех причастных. Мы все очень стремимся к этому триллиону.
- Совет бизнесу.
– Платите налоги и разговариваете с нами. Можно наоборот: общайтесь с нами и платите налоги.
В налоговых органах Юлия Костецкая 22 года. В Петербург приехала в начале нулевых из Тюмени. Играет на фортепиано, муж философ. Пожалуй, самый не публичный из руководителей налоговой города. В разговорах о предпринимателях предельно корректна, но не до занудства. Понимающие бизнесмены считают ее опасным противником.
Фотография Юлии Костецкой публикуется впервые. Ни в Сети, ни на ведомственном сайте её не было.
Беседовал Михаил Грачев,
«Фонтанка.ру»
