ПоделитьсяЧто стоит за жёстким подавлением оппозиционных выступлений в Москве после отказа в регистрации оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму и при чём здесь Петербург, «Фонтанке» рассказал политолог Александр Баунов.
После двух серий массовых задержаний на столичных улицах сторонников не зависимых от власти и не зарегистрированных кандидатов в депутаты Мосгордумы растёт число фигурантов уголовного дела о массовых беспорядках. После столкновения силовиков с демонстрантами в конце июля, где, по разным данным, были задержаны от тысячи до 1300 человек, и задержания более 1000 человек в минувшую субботу количество арестованных участников протеста, которым грозит длительное лишение свободы, достигло уже девяти человек.
За решительными действиями властей в подавлении протеста стоит не мэр Москвы, а коллективный военный генерал-губернатор, потому что для Кремля сегодня любые выборы в Москве, Петербурге и приграничных регионах – это вопрос сохранения государственного суверенитета. Об этом «Фонтанке» рассказал в интервью главный редактор Carnegie.ru Александр Баунов. Политолог уверен, что «новое болотное дело» будет сопоставимо с предыдущим, а что будет с уличным протестом дальше, пока не знает никто. Следующий митинг сторонников независимых кандидатов намечен в Москве уже на 10 августа.
Поделиться– Александр Германович, объясните нам, петербуржцам, почему, казалось бы, никому ранее особо не интересные выборы в Мосгордуму на этот раз фактически стали аналогом столичных протестов накануне третьего срока Путина в 2012 году?
– Есть чисто техническая причина. Нынешние руководители «политического» блока столичной мэрии, хотя его там нет, можно сказать «отдела внутренней политики в Москве», придумали схему, которая и загнала эти выборы в некий процедурный тупик. Конституционным тупиком это назвать будет громко. Собянин ещё ранее получил привилегию от Путина не выдвигать кандидатов от партий. В Москве нет партийных списков. А общероссийское законодательство предписывает иметь в регионах смешанную систему. Москва получила эту королевскую привилегию, как было в средние века. Стоит напомнить, что сам Собянин всегда избирался как непартийный кандидат. Такую же привилегию он получил для выборов депутатов Мосгордумы.
– Зачем нынешнему хозяину Москвы это нужно? Чтобы не ассоциироваться с «Единой Россией»?
– И сегодня, и пять лет назад, на прошлых выборах в Мосгордуму, партия «Единая Россия» не была здесь особо популярной. Я вообще не помню момента, когда она была популярной. Она всегда жила в формате отражённого света Путина. Партия бюрократии не может быть популярной, потому что бюрократия не может быть популярной. Это очевидно. Смотрим на Собянина. И если пять лет назад это королевское право, не использовать партийные списки, было реализовано частично, то сейчас его решили применить полностью. Автор – новый куратор политического направления, вице-мэр Наталья Сергунина. Выдвинули всех через подписной фильтр. И лоялистов, и оппозиционеров. Но этот фильтр придумывался не для того, чтобы через него было легко выходить на выборы. Он вводился, чтобы на выборы было выходить крайне трудно представителям несистемных партий. Именно поэтому подписной фильтр был поддержан не только «Единой Россией», но и всеми думскими партиями.
В итоге все единороссы оказались наравне с неизвестно кем, кто должен собирать подписи. Среди этих лиц и те, кто имеет отношение к партии и бюрократии, и те, кто этого отношения не имеет. И это вызвало некоторую конфузию в умах. Кто там от власти, а кто нет? Кроме того, лоялисты не были готовы к тому, чтобы всерьёз собирать подписи. Они же не политики. Они администраторы. А сбор подписей требует серьёзной работы. Стало понятно, что подписи собирали за них. Они полностью полагались на административный ресурс. А оппозиционеры, наоборот, их собирали. У оппозиционеров нет административного ресурса. И в итоге политически неравнодушный избиратель увидел в тех округах, где велись кампании по сбору подписей, что никто из оппозиционеров не зарегистрирован. Люди увидели очень простой парадокс. Те, кто не вёл кампанию, не собирал подписи, оказались зарегистрированными. Для тех, кто никогда не собирал подписи, подскажу, что 5000 подписей – это очень много. Это как собрать митинг в 5000 человек одному оратору. Ничуть не легче. А те, кто работал, оказались незарегистрированными. Возникла обида, злость, досада. «Нас за дураков держат». Это оскорбление умов в 2012 году привело к тому, что люди вышли на улицы. Вышли они и сейчас. И вышли довольно легально. Не важно, кто был заявителем первой большой акции.
– Но легальность не помогла. Полиция применила силу.
– На проспекте Сахарова собралось неожиданно много людей. Действительно, ради никому особо не нужных ранее выборов в Мосгордуму. У нас парламент имеет гораздо меньше полномочий, чем у вас в Санкт-Петербурге. Так решил ещё Лужков. Вертикаль власти гораздо раньше Путина здесь построил мэр Лужков. Ещё в 1990-е. И на акции появились довольно радикальные лозунги. Самое главное, что эти лозунги были не только про Москву. Московская повестка смешалась с федеральной. Звучали антипутинские лозунги. На сцену пошли люди, в чей сугубо «московский» политический горизонт никто не верит. И это привлекло к раскручиванию противостояния. Формально оно московское. В других городах ничего не происходит. Но масштаб этого противостояния оказался именно федеральным.
– Первое лицо страны на акциях протеста упоминали и до протестов несостоявшихся кандидатов в Мосгордуму и их сторонников. И ничего не было. А сейчас снова в деле Александр Бастрыкин. И снова уголовные преследования, как в 2012 году с «Болотным делом».
– Действительно, это «Болотное дело-2». Мы видим количество уже привлечённых по этому делу. Суммарно арестовано уже около десяти человек. И такого, конечно, не было со времён мая 2012 года. А за семь лет протестов было много. И марши по поводу Немцова, и марши по ситуации с Украиной и войне на Донбассе. Лозунги были не менее радикальными. На мой взгляд, причина резкого подавления протеста – сами выборы. У власти есть ощущение, что перевороты делаются чаще именно вокруг выборов, чем любых других общественно важных событий. Максимизировали повестку протестующие очень быстро. Разговор о московском бюджете и благоустройстве протестующим не так интересен. Тесно. Для многих это не главное. Существенное, но не главное. Кремль, ФСБ, силовики заметили это. Они увидели там знакомые лица и решили, что речь идёт об обороне дальних рубежей Кремля.
– Чьи лица заметила власть среди протестующих?
– Это люди Навального. Это Илья Яшин, Дмитрий Гудков. Это люди, которые идут на любые выборы против Кремля.
– То есть масштаб наказания тех, кто пошёл за этими лицами, мы ещё не представляем себе полностью? В рамках первого «Болотного дела» было 34 фигуранта.
– Думаю, что будет сопоставимо сейчас. И мы уже увидели абсолютное новшество – более 1000 задержанных. И такого количества полиции, как в эти дни в Москве, не было даже в дни инаугурации Путина. В 2011–2012 году это всё длилось около полугода. Но такого количества именно тяжёлой полиции не было. Отчасти потому, что это происходило на другом берегу Москва-реки. Тогда протестов не было в районе Тверского бульвара. И я думаю, что власть решила ответить на эту эскалацию своей эскалацией.
– Получается, что тот политический кроссворд, который начал Собянин, сегодня решает уже не он?
– Позиция Собянина всегда состояла в следующем: справлюсь сам. Собянин не хочет, чтобы его курировали из администрации президента. Он, вообще-то, сам лично возглавлял администрацию президента. Плюс он возглавляет Москву уже 9 лет. У него в руках суперресурс. Он вёл себя как Лужков в этом смысле. Но когда он не справился, его подвинули. И сейчас город политически управляется напрямую из Кремля. Хозяйственная часть остаётся у Собянина. Но у столицы появился военный генерал-губернатор в виде условной коалиции Росгвардии и полиции. Коллективный военный губернатор.
– Значит ли это, что Собянин впредь не будет политически самостоятельным в собственной вотчине?
– Смотря в чём он будет нести свои потери дальше. Несомненно, прямая атака со стороны оппозиции укрепляет позиции атакуемого. По крайней мере, на короткий и средний срок. То, что он, переступив через себя, поддержал действия силовиков, говорит о том, что ему не просто «москвичей жалко», а что он уступает власть внешним силам. Федеральным силовым ведомствам. Конечно, они общаются, встречаются на совещаниях. Но это не его уровень. И он совершенно не кайфовал, читая своё обращение по суфлёру на камеры. Он показал силовикам, что он свой, надёжный, не колеблется. Он разделил коллективное решение о силовом варианте выхода из кризиса. Он остался среди своих. В некотором смысле даже укрепил свои позиции. Но он потерял в глазах условного Запада. Запад никогда не критиковал Собянина, даже если в Москве кого-то разгоняли. Западу в принципе нравится Собянин. Запад – это послы и журналисты. Дипломаты и пресса видят московские трансформации. Им это дико нравится, как людям. Во-первых, им, как людям, стало лучше и веселее жить. Вторая причина – Собянин не занимается внешней политикой вообще. А единственное, что волнует Европу и США, – не степень авторитарности российского режима, а то, насколько режим проецирует свою силу вовне.
– В своей колонке вы написали, что внешняя политика сейчас занялась Собяниным. В том смысле, в котором внешнюю политику понимает нынешний Кремль.
– Выборы в России рассматриваются в Кремле сейчас как не то место, где разрешаются мирным способом внутренние противоречия. Выборы – это место, где решается вопрос о суверенитете. Выборы – это то место, где решается вопрос о безопасности России. Россия слишком большая, чтобы проиграть войну. Ее нельзя оккупировать. Но можно развалить изнутри. Каким образом? На выборах. И так уже было. Царь придумал выборы. И пошли на улицу всевозможные кадеты и прочие. А потом Россия развалилась. Горбачёв потом придумал выборы. Пошли националисты, региональные группы, непонятные социал-популисты, и опять всё развалилось. Безопасность России в видении наших сегодняшних руководителей – отсутствие выборов. И это напрямую относится и к Санкт-Петербургу. Если принято решение, что выборы должен выиграть Беглов, то он должен их выиграть. Проиграть их – это вопрос национальной безопасности. Для Кремля можно проиграть выборы где-нибудь в Хакасии или Еврейской автономной области, но даже в Белгороде их уже проиграть нельзя, так как это приграничная область. Выборы Кремлю точно нельзя проиграть в таких городах, как Москва и Петербург.
– Почему нет ничего похожего на московский протест в Петербурге и других местах, где состоятся выборы в сентябре? Ведь тут тоже не допускаются кандидаты до регистрации, но разбитых дубинкой в кровь голов несогласных нет.
– В Петербурге не создалась процедурная ловушка, как в Москве, о которой я говорил выше. В Москве все собирали, но кого-то не зарегистрировали. В итоге в Москве власть предложила уровень насилия, который сильно превышает уровень протеста. Власть ведет себя так, как если бы уже началась революция и брали Зимний. Это связано с тем, что она вызывает на бой. Хотите подраться? Деритесь. Она создает ситуацию, при которой оппозиция посмотрит и поймет, что к революции она не готова.
– Почему этот «перешкал» начался сейчас, а не 5 лет назад? Есть объективные причины?
– Сейчас это было неожиданно для власти. Неожиданный порыв снизу. Он отчасти напугал, но и разозлил власть.
– Вы уверены, что оппозиция не способна ответить?
– Радикализация настроений до какого-то момента возможна. Настроений, но не действий. Пока выходит исключительно интеллигентная и мирная публика. Не очень уравновешенные могут в кого-то что-то бросить. Но массово этот социальный слой не будет драться.
– Ну то есть для власти все это пройдет без последствий?
– Любое действие власти остается как черта на лице режима. Режим немножко изменился, у него есть этот репрессивный опыт.
– Да, но можно сказать, что шрамы украшают брутальное лицо силовика.
– Можно сказать, что украшают. Но это предстоит выяснить социологам.
– Председатель Мосгоризбиркома сегодня назвал «истинную цель» независимых кандидатов в Мосгордуму. «Они готовились к борьбе за отмену сбора подписей перед выборами в Госдуму», считает Валентин Горбунов. Даже если это правда, это преступление что ли?
– Это, безусловно, не преступление. Преступление – это способ действия, а не цель. Это говорится партнерам по Думе и остальным региональным парламентам, которые обеспокоены тем, что их кинут перед выборами в Думу.
– В каком смысле?
– Есть некая договоренность, что они держатся вместе и внешних не пускают. Но если допустят кого-то нового, выяснится, что можно обойти пакт, который сплотил вместе существующую политическую систему. И мы возвращаемся к вопросу о том, где проходит окоп.
– А где? Не хочется туда случайно свалиться.
– Допустим, муниципальные выборы были ниже радаров Кремля, и у нас куча районов, где оппозиционное или независимое большинство. На муниципальные выборы Кремль вообще не смотрел. А потом выяснилось, что Москва развела какой-то либерализм у себя. И стало необходимо ее одернуть.
– Сейчас вы любителям конспирологии дали прекрасную возможность пофантазировать.
– Это не то чтобы заговор. Использовать объективно сложившуюся ситуацию в своих целях – это не конспирология. Ровно так всегда и происходит. Нет заговора против Собянина в Кремле, но за ним наблюдают. Если он совершает ошибку, этой ошибкой пользуются недовольные политики, которые хотят сократить его амбиции.
– Почему так долго молчала глава ЦИК Элла Памфилова? В самый разгар битвы за аутентичность подписей в поддержку оппозиционеров она официально сделалась больной.
– Она приличный человек и пыталась как-то совместить свои личные взгляды и противоречивые сигналы, поступавшие с разных сторон, которые не всегда прямые.
– Но вчера она появилась и рассказала, что принцип сбора подписей будет реформирован. После нынешних выборов. Вроде как через «Госуслуги» хотят собирать подписи, чтобы минимизировать риски появления упреков в махинациях с их качеством.
– Я сразу это рекомендовал. Это никогда не касается ближайшего политического цикла, потому что выглядит как уступка. А вот когда возникнет новая конфигурация, можно будет заново договариваться.
– Третья серия протестов может произойти? До выборов остался месяц примерно.
– Может. Но я думаю, что тут расчет на то, что пройдут выборы, и все. Дождаться, перетерпеть и забыть. А так... если пропустишь самых непримиримых в Московскую думу, придется давать им платформу для выступлений, и они пять лет потом будут там выступать. А если не пустишь, покритикуют сейчас и потом перестанут.
– Количество тех, кто выходит на улицы столиц в последние годы, примерно одинаково. Позитивной динамики для оппозиции нет?
– Количество меньше, чем в 2011–2012 годах, но в целом, да, постоянное.
– В своей колонке вы написали, что мы наблюдаем учения на случай революции. Навыки получают все стороны?
– Если режим впервые применил опыт превентивных мер насилия, то этот инструмент будет на тот случай, если он понадобится в дальнейшем.
– А где Путин в этой ситуации?
– Путин и является главным управляющим тут. Это вопрос национальной безопасности России, и он считает, что это его вопрос.
– И он должен будет как-то разбитые в кровь головы в Москве объяснить остальному населению страны?
– Пока, видимо, нет такого запроса. Нет ощущения, что тут «за нашу и вашу свободу». Хотя нет и противоположного ощущения. Нет в регионах большого отторжения этих действий. Нет такого, что вот мы сейчас с «уралвагонзавода» приедем и всех вас замочим. Регионы не сильно поддерживают московских протестующих но и не относятся к ним негативно, а ждут что у них получится.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»
