Гордость и преодоление: что не показали в обновленном Музее обороны и блокады Ленинграда

Мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда открылся после перезагрузки. Экспозиция пока маленькая, но, как выразилась директор Елена Лезик, «яркая и неоднозначная». «Фонтанка» оценила «сталинский ампир» без Сталина.

Музей обороны и блокады в Соляном переулке реконструировали за 150 миллионов рублей, выделенных президентом из резервного фонда. На эти деньги оформили диорамы и закупили современное музейное оборудование. Ужасам блокады в экспозиции места не нашлось, ведь это — рассказ о подвиге, а не о смерти. Атмосфера главного зала пока пропитана запахом свежей краски, но все причастные уверены, что со временем музей станет лучше и больше, а заниматься им будут «историки от кутюр».

Обновленный Музей обороны и блокады Ленинграда начинается с огромных портретов маршала Говорова, адмирала Трибуца и Жданова в шинели генерал-полковника. Маршал Жуков верхом на вставшем на дыбы белом коне – сбоку, и его хорошо видно уже с лестницы, когда покидаешь музей. У ног победителей – инсталляция, олицетворяющая «доминирование советского оружия»: 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года, установленная на низенькой плексигласовой витрине. В витрине поверх знамени вермахта разложены нацистские нашивки и фуражки со свастикой, а в самом центре — раскрытый на титульной странице с портретом Гитлера экземпляр «Mein Kampf». На лестнице — иконостас генералов победы, ни один пока не подписан. Под лестницей притулилась темная, практически незаметная витрина. В ней только стул, на котором лежит головной убор, сумка-планшет и солдатский ремень, висит рубашка. А самого человека — нет. «Меня забрали», – процитированы на черном стенде слова из воспоминаний Валерия Михеева о «Ленинградском деле», в результате которого 70 лет назад музей был закрыт, а его сотрудники – репрессированы.

Лестница оборудована подъемником для инвалидных колясок. Как рассказал корреспонденту «Фонтанки» глава комитета по культуре Константин Сухенко, сначала хотели сделать лифт, но согласовать такое новшество в историческом здании не получилось.

Техническое задание, которое стало достоянием общественности в середине мая этого года, реализовано практически дословно. В главном зале остро пахнет смесью краски и клея, и это усиливает чувство новизны. В двух зонах экспозиции прозрачный пол, под ним – имитация растрескавшегося льда на Дороге Жизни и усыпанной снарядами и простреленными касками земли.

В экспозиции появилось много всего современного и мультимедийного: сенсорные киоски с информацией, экраны с кинохроникой, на павильоне, скрывающем диорамы-реконструкции, помещена целая панорама города — на ней подсвечиваются здания, которые в тот или иной день бомбили. Окна тоже теперь мультимедийные — нет традиционных бумажных крестов на фоне тревожной черноты, там сменяют друг друга многократно увеличенные снимки блокадных лет. Но никаких ужасов вроде жертв артобстрелов или больных дистрофией. Нет в обновленной экспозиции и объявлений вроде «Меняю кошку на десять плиток столярного клея», нет и детских рисунков Димы Бучкина.

В шести высоких витринах вдоль стены — образцы формы красноармейцев и обмундирование врага, представлены парами, видимо, это – не оружие, и советское доминировать уже не обязано. Но возможности рассмотреть форму в деталях, представить в ней живого человека, уже нет — на слишком большую высоту вознесены эти витрины.

Справа — зона трехмерных диорам. Там реконструированы ситуации и обстановки, в которых посетитель должен ощутить эффект присутствия. Школьный кабинет с партой и портретом Пушкина на стене, две девушки-манекена в военных комбинезонах и кирзовых сапогах выходят в бутафорскую дверь. Комната работника культуры: скрипка в футляре, мольберт с красками, театральная блуза к какому-то спектаклю. Рядом у зеркала расставлены флаконы и коробочки, а на спинку стула накинут черный китель с нашивками СС — вероятно, трофейный, откуда же еще ему здесь взяться. Следующее помещение – заводской цех, заставленный снарядами всех видов, какие производились в осажденном городе. За цехом – совсем маленькая комнатка, отдел НКВД. За столом с зеленым сукном один сотрудник что-то печатает на машинке, второй — диктует. В полумраке за решеткой виднеется мрачная фигура задержанного. Дальше – блокадная комната: у кровати собраны все теплые вещи, какие были в доме, на столе лежит разрешение на пользование временным прибором отопления, стоит сам прибор-тарелка. Пол в этой комнате еще не начали разбирать на дрова, да и мебели достаточно много. А еще – булочная. На прилавке — весы с кусочком хлеба, бутылки с льняным маслом и витаминным концентратом из хвои. По ту сторону прилавка – фигура закутанного в серый платок ребенка с пронзительным взглядом. Эмоциональный прием понятен, но маленьких детей в блокадном городе никогда не отпускали из дома одних. Причина, по которой родители боялись это делать, в экспозиции, конечно, не упоминается. На переднем плане — подвиг, а не ужас и страдания.

Но церемония открытия началась со стука метронома и стихов Ольги Берггольц: «И с трепетом, почти смешным для нас, снесут в музей, пронизанный огнями, и под стекло положат, как алмаз, невзрачный пепел, смешанный с гвоздями...» Затем председатель правления общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» Елена Тихомирова благодарила врио главы города Александра Беглова за то, что помог «отстоять наше нажитое место, политое слезами», и что новый музей открылся в старых стенах. Полпред в СЗФО Александр Гуцан называет мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда наиболее важным музеем в городе. Спикер петербургского ЗакСа Вячеслав Макаров говорит, что генетический блокадный код надо передать молодому поколению — и тогда это тоже будет поколение победителей. А Александр Беглов под фотокамеры вручает документы на новые квартиры пятерым жителям блокадного Ленинграда. «Улыбайтесь, пусть на вашем лице будет радость!» – подбадривает пожилых людей ведущая церемонии. Затем под барабанный бой строем выходят воспитанники павловской кадетской школы. Дети в парадной форме и белых перчатках декламируют стихи: «И как только подрасту — важной птицей стану. Может, бравым генералом, может президентом. Вы держитесь ко мне ближе, пользуйтесь моментом!» После музыки и стихов почетные гости скрываются в фуршетном зале, организованном в бывшем кабинете директора.

По залу разбредаются юные кадеты и журналисты. Малыши в кителях и фуражках охотно позируют на фоне витрин и с искренним интересом обсуждают экспонаты.

Только один пожилой мужчина с медалью жителя блокадного Ленинграда почему-то остается в полном одиночестве. Борис Семенович Поздеев родился в Ленинграде в 1937 году. Квартиру ему сегодня не вручали. «Я живу на Удельной, раньше ездил на 46-м автобусе, – объясняет он корреспонденту «Фонтанки». – Потом маршрут поменяли, автобус стал с Пушкарской ходить. Приезжаю на Пушкарскую— а его отменили вовсе. Я пошел пешком до мечети и опоздал». 

Борис Семенович разглядывает экспозицию сдержанно и отвечать на вопрос, нравится ли ему увиденное, не спешит. И внезапно вспоминает старый музей, самый первый, который видел мальчишкой. «Тогда в большом зале самолеты висели, кипа касок была, – говорит он, шагая вдоль новеньких витрин. – Когда блокадный музей натуральный был, я его застал. Мы школу когда мотали, убегали в музей. Там в подвале шли фильмы про блокаду. И это было наше удовольствие».

...Напоследок Александр Беглов пообещал журналистам, что Музей обороны и блокады Ленинграда будет расширяться. И речь не только о трех тысячах квадратных метров площадей, которые Минобороны обещает передать городу. «Нужно сделать цепочку филиалов на каждом предприятии, школе, в медицинских учреждениях, чтобы там рассказывалось, как работало это учреждение во время блокады, – сказал Беглов. – Один из примеров — Дом радио, там останется экспозиция. Ее приведут в порядок, музейные ценности отреставрируют».

А директор музея Елена Лезик в беседе с корреспондентом «Фонтанки» сказала, что экспонаты, которые сейчас разложены на полках на расстоянии вытянутой руки от публики, не станут огораживать бархатными шнурами или громкой сигнализацией. А на базе музея будет создан центр изучения блокады.

– У нас есть внешний научно-консультационный совет, имена и регалии его членов указаны на сайте музея, – сказала Елена Лезик. – Штатные сотрудники будут вести исследовательскую работу, а созидать в плане историческом будут историки «от кутюр». Они будут заниматься исключительно блокадой. У нас есть люди, на которых можно опереться. Но для нас очень важен такт. Не надо выплескивать на тех, кто интересуется блокадой, но не является профессиональным исследователем, все, что удалось найти.

– Ужасы голода?

– Даже не ужасы. Разные обстоятельства, которые могут сопровождать человека в такой трагедии, – уточнила директор.

Правда, сайт музея сейчас находится на реконструкции — и сведений о внешнем консультационном совете там нет.

Открыть обновленный музей для всех обещают 8 сентября — увидеть экспозицию можно в составе организованных экскурсионных групп. Чтобы попасть в такую группу индивидуальному посетителю, по словам директора, достаточно прийти к началу очередного сеанса — расписание на сайте вывешено, несмотря на реконструкцию. В группах будет не более 20 человек, в час будут принимать по две. Пропускная способность музея пока невелика — около 200 человек в день. Экспозиция будет меняться: в фондах музея 54 тысячи единиц хранения, есть с чем работать.

А для тех, кто соскучится по старому музею, будет оборудован его «мемориальный уголок» с фотографиями и виртуальной экскурсией.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»