ПоделитьсяЧто теряет Россия после бегства «брата», президента Боливии Эво Моралеса, из страны, при чём тут наркотрафик и за что в джунглях ценят автомобили «Урал», «Фонтанке» рассказал эксперт.
Спустя три дня после бегства из Боливии президента Эво Моралеса сенатор Жанин Аньес, единственный представитель Демократического общественного движения в верхней палате боливийского парламента, заявила, что временно берет на себя полномочия президента. Конституционный суд подтвердил законность перехода власти к 52-летней юристке от 60-летнего индейца, который руководил страной последние 13 лет. «Нанесен самый коварный и роковой удар в истории», – заявил из Мексики беглый президент.
Кандидат в президенты от партии Аньес, Оскар Ортис Антело, на прошедших выборах, состоявшихся 20 октября, набрал в десять раз меньше голосов избирателей, чем Моралес, и финишировал четвёртым. Всего четыре месяца назад Эво Моралес был принят в Кремле, где договорился с Владимиром Путиным солидарно действовать на международной арене и сотрудничать в энергетике. Теперь эти планы, в лучшем случае, будут заморожены. Кремль не знает, что делать дальше, и будет выжидать, уверен Андрей Щелчков, доктор наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, который лично знаком с руководством Боливии и неоднократно посещал страну по приглашению первых лиц.
В интервью «Фонтанке» эксперт по Боливии рассказал, что кровавых событий, как в Венесуэле, не будет, товарооборот с РФ имеет чисто символическое значение, на экспорте «белого порошка» проблемы Моралеса не скажутся, а вот ценного союзника на уровне ООН Кремль потеряет.
– Андрей Аркадьевич, что сгубило Эво Моралеса, что он, как Виктор Янукович, улетел на самолёте за границу в поисках защиты от сограждан?
– Боюсь, что его погубило самомнение, что без него ничего не получится и не надо искать преемника. Удивительная страсть к власти. Мне просто в голову не приходит, как иначе можно объяснять такие поступки, как четвёртый президентский срок. Моралес мог бы стать одним из величайших президентов в истории этой страны. Именно при нём страна вышла из глубокой бедности, стала очень преуспевающей, несмотря на все недостатки. У них огромный экономический рост. Появился большой средний класс, который Моралесу за это и отомстил. (Смеётся.) Так бывает. Это называется «ловушка средних доходов».
ПоделитьсяА вообще в Боливии большая история свержения именно тех, кто пытается избраться второй раз. 14 лет для лидера страны – это даже больше, чем было у одного из основателей Боливии, самого главного их президента – Андреса де Санта-Крус, который руководил в XIX веке 10 лет подряд. В Боливии было две попытки незаконного переизбрания на второй срок, но в крови народа – противодействие этому. В XX веке, в 30-е годы, это всё закончилось народным восстанием, к которому присоединились военные. А начинали всё студенты. И тоже президент бежал. Потом в 1964 году был величайший президент Виктор Пас Эстенссоро, который возглавил национальную революцию. Он говорил, что был марксистом. На самом деле он был неолибералом. Он занимал президентский срок три раза. С 1952-го по 1956-й и с 1960-го по 1964-й. В 1964 году он решил переизбраться на третий срок. Его тут же свергли таким же образом, как Моралеса. Буквально два месяца успел посидеть. Его и американцы поддерживали, но не помогло. Он потом всё же стал президентом страны, после восстановления демократии в 1985 году. Левокоммунистический эксперимент там довёл страну до ручки. Была гиперинфляция в несколько тысяч процентов в месяц, не в год. И с тех пор неолиберальная модель там успешно развивалась до прихода Моралеса к власти. Повторюсь, там у людей в крови недопустимость задержки лидера у руля.
– Кто скинул Моралеса? Что это за люди?
– Сначала определимся, кто стоял у власти. Так называемая партия «Движение к социализму». Это партия, в которой нет ни одного члена. Это важная особенность, которая объяснит, кто пришёл к власти сегодня. У нас в «Единой России» хотя бы номинальное членство есть, а у них нет. И эта «правящая» боливийская партия – фашистская. Она была основана как фалангистская партия. Это осколок фашистской фаланги, которая была создана по типу франкистской партии ещё в 30-е годы прошлого века. Особенность боливийского законодательства заключалась в том, что для участия в выборах нужно обязательно иметь признаваемую избирательным законом партию. И по факту признавались только старые партии. Зарегистрировать новую было очень сложно. Когда Моралес появился как лидер, особенно для тех, кто выращивает коку, cocaleros они называются, у него не было партии. Другие левые партии там были полный отстой после провала коммунистического эксперимента в 1980-е. А у Моралеса был приятель, который ему симпатизировал. Он ему и подарил партию. Так называемая партия социальных движений. Они там теперь ходят под синими фашистскими знамёнами. Вот вы входите в профсоюз сельских производителей или футболистов, а профсоюз заявляет о поддержке Моралеса. Всё. Вы член его партии. В этой партии можно быть, только являясь членом профсоюза, который за Моралеса. Как только вы перестаёте его поддерживать, вы перестаёте быть членом его партии.
– То есть Моралес достал своих?
– Он с первого дня после прихода к власти стал ссориться не с оппозицией, а со своими. Но страна процветала, он вёл хорошую политику. Да и сейчас страна процветает, в отличие от всех соседей. Самая бедная страна вдруг стала одной из самых богатых. У них был момент, когда валютные резервы превышали объём ВВП. Боливия несколько лет назад была первой страной в мире по отношению резервов к ВВП. Но Моралес со всеми переругался. Сначала с левыми, которые помогли ему прийти к власти. Есть такая группа – «Коммуна». Её лидер Альваро Гарсия Линера, правда, с Моралесом остался. Он бывший троцкист. Эти левые требовали, чтобы Моралес делал так, как на Кубе и в СССР. Потом он поссорился с теми же индейцами, которых сам представляет. Надо же строить дороги в лесах Амазонии к месторождениям нефти. А как ещё вывозить из джунглей то, на чём живёт страна? Правда, в основном они живут за счёт газа. Стали строить дороги через TIPNIS (национальный парк, территория коренных народов в центре страны. – Прим. ред.). Он охраняется лет 50 как зона, где ничего нельзя строить. В итоге против Моралеса поднялась его основная база – индейцы. Поссорился со всеми. А поскольку нет в его партии вертикальной мобильности, когда люди поднимаются до новых лидеров, вся верхушка власти заморозилась. Она не менялась много лет. Ну кого-то иногда съедали свои же под ковром. Дошло до того, что глава МИД у них там стал говорить, что бабочка важнее человека!
– Можно сказать, что с преемницы СССР они всё же кое-что скопировали.
– Да! (Смеётся.) Засиделись. Но они там ещё и экологисты, индеонисты, полное равенство. В городах там другие люди живут. Креолы. Они считают себя белыми людьми. Для европейского взгляда они скорее метисы. Но они считают себя носителями испанской культуры. А тут вдруг новая конституция. Республику отменяют. Новое название – Многонациональное Государство Боливия. 24 языка признаны государственными! Служащих, институтских работников и всех остальных из публичного сектора заставляют учить один из этих языков. Языков, на которых иногда говорят всего человек 20 во всей Амазонии! Правда, можно выбирать. Например, языки кечуа или аймара. На них действительно можно говорить на рынке.
Но эта насильственная индеонизация, все эти бабы с котелками на голове, которые сидят буквально везде, умеют только считать, потому что они с рынка, а читать не умеют. Конечно, это всё многих раздражало.
– То есть насаждение местных «духовных скреп» вышло Моралесу боком?
– Он создал новую индейскую буржуазию. За эти годы все фешенебельные районы на юге того же Ла-Паса (столица Боливии, недалеко от границы с Перу. – Прим. ред.), где ниже, то есть больше кислорода и легче дышать, там все особняки перепродавались индейцам. А вся креольская буржуазия, вся аристократия, всё, на чём держалась «несправедливая Боливия», были вытеснены в Санта-Крус (ближе к восточным границам, с Парагваем – Прим. ред.), где преобладает белое креольское население. Но когда против Моралеса выступили профсоюзы, это уже была последняя капля в этот большой сосуд негодования.
– Что сегодня происходит в стране? Есть угроза чисток?
– Нет. Шума будет много, конечно. Может, палками побьют друг друга. Это обычные безобразия, которые там традиционно происходят, с малыми жертвами. Как в Венесуэле точно не будет. Боливиец боливийца не убьёт. Да, будут кидаться камнями. Сожгут пару домов. Но как в Чили, где полиция стреляет в людей, здесь не будет. В Боливии, если 20 человек убьют, президент тут же свергается. Насилие есть, но не смертельное.
– Незадолго до бегства Моралес едва не разбился на вертолёте. Совпадение?
– На мой взгляд, это никак не связано с попытками убрать его от власти (сам Моралес утверждает, что на него готовилось покушение. – Прим. ред.). Там столько старого барахла летает! Это сейчас у них одна из лучших авиакомпаний во всей Латинской Америке – BoA (Boliviana de Aviación. – Прим. ред.). А до этого часто падали. С вертолётами то же самое. Там любят перекупать старые вертолёты у соседей.
– В Россию Моралесу лететь не придётся? В понедельник в Кремле сказали, что не получали от него просьбы об убежище. Мексика – хорошее убежище? Беглец грозится не задерживаться в изгнании.
– Где мы, а где Боливия! Мы для них чёрт знает где! В Мексике Моралесу лучше. (Смеётся.) Что касается его возможного возврата, то нужно понимать, что 65% парламента Боливии – это моралесовская партия. Они вполне могут отказаться принять его отставку. И он вполне может остаться действующим президентом формально. В воскресенье Карлос Меса (главный конкурент Моралеса на президентских выборах, который, по неофициальным данным, выходил во второй тур вместе с президентом, однако официально проиграл в первом туре, заняв второе место. – Прим. ред.) выступил с просьбой к народу не гонять парламентариев. Ему нужны эти депутаты для кворума, для работы парламента. У оппозиции там всего 20% мест.
– Кто из иностранных интересантов может там нагреть руки? Куба?
– Куба здесь только теряет, и руки у них коротки для Боливии. Боливийцы не пускали к себе кубинцев, как Венесуэла, которая пустила к себе их коммандос. В Боливии пользовались только кубинскими врачами, офтальмологами. Они и наших никого не пустили. И вообще сотрудничество Боливии с Россией – это такая оперетта... Боливийцы никого не пускают так, как та же Венесуэла пустили к себе «Роснефть». Кстати, мне жаловался их посол, который работал в Москве несколько лет назад, что с русскими иметь дело невозможно, с нефтяниками. Хотят слишком много. Боливия вертолёты у нас купить не может несколько лет, потому что дорого. Покупают в итоге у французов. И посол мне про нефть говорил, когда нефть дорого стоила, росла каждый день. В Боливии нефти много, но она там специфическая. Они бесконечно много приезжали к нам сюда договариваться по нефти. Предлагали разработки. Но у них принцип, который на русский можно перевести понятной нам фразой – «делиться надо». Они провели так называемую лёгкую национализацию нефтяной отрасли, которая на самом деле никакая не национализация вовсе. Все остались на своих местах: Petrobras (крупнейшая бразильская нефтяная компания. – Прим. ред.), Repsol (крупнейшая испанская нефтяная компания в регионе. – Прим. ред.), Esso (нефтяная компания США. – Прим. ред.). Никого не выгнали. Просто заставили переподписать контракты на лицензии, где государство стало получать 51% дохода. А наши хотели всё. То есть Боливия ушла от простой концессии, в совместную работу с разделом дохода пополам. В итоге бюджет страны к десятой годовщине президентства Моралеса вырос втрое. 300% – это очень много. Наши от такой схемы уклонялись. Но потом случилась политическая воля. Помогла Венесуэла. Моралес дружил ещё с Чавесом. А где Чавес, там и Сечин. Дружба! И на обычном бытовом уровне договорились, что и Боливию нужно прихватить русским. Пустили «Роснефть», и она там в джунглях что-то делала. И торговли у нас толком никакой и нет.
– С учётом того, что ряд стран региона назвали произошедшее государственным переворотом, новая власть рискует не быть признанной соседями?
– Нет. Не рискует. Я напомню, как ситуация развивалась. В полном соответствии с законом о вооружённых силах Боливии военные выступили с заявлением. Этот закон был принят при Моралесе. Он позволяет военным заниматься наблюдением за внутренним и внешним порядком в стране. Военные имеют право sugerir, что означает «предлагать». Они вправе подсказывать властям, намекать, что нужно делать для внутреннего порядка. И командующий войсками в своём заявлении посоветовал Моралесу уйти в отставку. Фактически они не вмешивались. Военные же не восстали. Восстала полиция. И сейчас эта новая дамочка, крашеная блондинка индейского происхождения (и.о. президента сенатор Жанин Аньес. – Прим. ред.), совершенно безумная, которая, возможно, будет новым президентом, верещит: мол, где же военные, почему они не приходят, когда им приказывает председатель сената. Она требует обеспечить порядок в Ла-Пасе, в который идут индейцы, уже громят его. И это сторонники Моралеса.
И если депутаты парламента все-таки соберутся, то Моралесу следовало бы быть поблизости. Я удивлён, что он так далеко улетел – в Мексику. Он просил коридор в Аргентину, но аргентинцы отказали.
– Поддержка российским руководством может быть среди причин проблем Моралеса и его команды? Путин один из первых поздравил Моралеса с переизбранием.
– Нет. Это никого там не волнует. Вообще к России там хорошо относятся в принципе, на самом широком уровне. И вообще боливийцы очень далеки от внешних дел. Они исторически ненавидят только Чили. А так они замечательно относятся и к России, и к США.
– Но боливийский лидер называл Путина братом и даже фотографией поздравления с подписью президента РФ хвастался в «Твиттере».
– Да он всех называет братьями! Он только и говорит: «братья» и «сёстры». Это такая плебейская манера. Он всегда играл на струне собственного плебейства, близости к народу. Вот индейцы аймара, которые там ненавидят кечуа со времён инков и периодически друг друга режут, говорят друг другу «братья». И даже креолы их «братья». И в стране он никогда не говорит: «боливийцы», «граждане». Все братья-сестры. Это просто риторика такая.
– Месяц назад Боливия заявляла, что будет отстаивать права российских дипломатов, которых не пустили на Генассамблею ООН. Это было несерьезно, жест вежливости и демонстрация лояльности?
– Это серьёзно. У Боливии нет в стране американского посла уже 11 лет. Там были сепаратистские движения в Санта-Крусе, который возглавляет и сегодня протест против Моралеса. Там всегда были против него. Самый крутой город страны. И там этих сепаратистов, как ни странно, возглавляли боливийцы хорватского происхождения. Это было, когда заканчивалась югославская война. Но самое главное, что тем послом был автор Дейтонских соглашений Филипп Голдберг, бывший американский посол в Хорватии, которого прислали в Боливию после работы в бывшей Югославии. Его обвинили в спонсировании протестов и решили выгнать. Американцы обиделись и никого нового не присылали. Потом Боливия выдала Италии боевика «Красных бригад» Чезаре Баттисти. Убийца карабинеров много лет скрывался в Бразилии, но там в начале 2019 года пришёл к власти Жаир Болсонару и сказал, что террориста отдадут главе МВД Италии Сальвини, потому что он «брат». Баттисти убежал в Боливию. И в 24 часа его выдали итальянцам. В Боливии пресса кричала про несчастного Баттисти, которого отдали итальянским фашистам. Что касается России, то Боливия не будет теперь рвать за нас тельняшку, если Моралес не вернётся. Будет ли это делать главный конкурент Моралеса Меса, которого тоже можно назвать «пророссийским»? Он шёл на выборы от левых, которые представляла бывшая маоистская партия. Он даже работал вместе с Моралесом. Был представителем Боливии в Международном суде в Гааге, когда они проиграли суд за выход к морю. Он сотрудничал с властями. Ему платило правительство. Он не был кандидатом от оппозиции в стране с диктатурой. В Боливии не было диктатуры. Но был авторитарный стиль Моралеса – «как я сказал, так и будет». Даже если будут новые выборы, то Меса ничего не получит. Он был заметной фигурой на фоне Моралеса. А теперь там появится масса новых фигур, и они станут заметны к новым выборам, до которых в любом случае несколько месяцев.
ПоделитьсяЧто касается ООН, то Боливия – член Совета Безопасности. Они голосовали за Крым вместе с Никарагуа, Венесуэлой и Кубой. Все показательные голосования были за Россию. Эмоционально это важно. Боливия – член Совбеза, где простое большинство может решить вопрос. Не нужно применять вето, если у вашего противника нет простого большинства. И вот в ООН мы рискуем потерять этого союзника. Думаю, что при новой власти в Боливии их человек в ООН впредь станет к нам крайне нейтральным, если не случится очередной левый поворот в стране. Но народ может и не проглотить откровенных леваков на этот раз. Ведь у всех каждый год росло благосостояние, прибавки к зарплате, машины, понастроили домов, стали ездить в ЕС, жить стали почти лучше аргентинцев, бедность сократилась до 8%. Нам такое не снилось! Да, у них нет медицины. Но там стали платить пенсию крестьянам, которую они не получали вообще никогда!
– А Россия не может вот прямо сейчас на дальних подступах купить будущего лидера Боливии?
– А как? Мы же продолжаем топить за Моралеса. И пока подкупать там некого. В этом идиотизм ситуации – все разбежались. Кстати, у американцев там позиции лучше. Они могут действовать через ту же самую Бразилию, которая фактически контролирует половину Боливии экономически. Бразилия там похлеще любых «империалистов США». Санта-Крус весь за американцев. Кто бы ни пришёл дальше, американцы там будут играть важную роль. Другое дело, что у самих американцев особых экономических интересов там нет. Наши же понять не могут, что там происходит. Будут выжидать. Не с кем сегодня даже разговаривать. С Месой? Он сам, скорее всего, не будет участвовать дальше. Занявший третье место кореец Чи Хён Чунг с его 8% – сверхпроамериканский парень. Евангелический пастор американской церкви. У них сильные позиции в Амазонии. Американцы в прогаре не будут. А у нас ситуация сложная.
– Летом Моралес был в Москве. Море улыбок, объятий и почётное докторство в РУДН. Каковы экономические параметры достигнутых договорённостей?
– Для нас это было в режиме «курочка по зёрнышку». Объёмы товарооборота очень маленькие до сих пор. Для нас важно, что боливийцы соглашались покупать наше оборудование для нефтянки и для медицины. Взвесить это сложно, потому что это не выражено ни в каких понятных объемах денег. Это были только декларации. Ну, договорились построить 400 госпиталей в Боливии на русском оборудовании. А у нас есть это оборудование? Ну, построил «Росатом» там некий центр. На самом деле здание им выделили местные. Рассказывают, что вложили туда 300 млн долларов. Куда вложили? Во что вложили? Загадка! За 300 млн долларов можно было маленькую атомную станцию построить! Но станцию строить не собираются. Речь шла об экспериментальном центре по производству оборудования, так называемая ядерная медицина, для всей Латинской Америки. На какой стадии эта история – никто не знает. Специалистов в этом центре нет. Их надо было ещё подготовить у нас в России. Куда ушли 300 млн, спрашивайте не меня, но подозреваю, что вам никто не ответит. (Смеётся.)
Поделиться– Некоторые коллеги пишут, что Россия в лице «Газпрома» теряет около полумиллиарда долларов, которые вложены в разведку местных месторождений. Теряем?
– Глупости. Это сохранится. А вот в Венесуэле при полноценной смене власти мы потеряем всё. И долг их, и всё прочее. Просто потому, что они нас там ненавидят за поддержку Мадуро. Население и оппозиция нас там ненавидят. А в Боливии всё иначе. Они все за сохранение того, что Эво сделал в экономике. И наши вложения там перейдут по наследству. С какой стати у нас там что-то отнимать? Мы что, посылали туда своих коммандос? Нет. Мы, когда там был, как у нас говорили, «фашистский режим» Уго Бансера (диктатор Боливии в 1971–1978 годах, президент страны в 1997–2001. – Прим. ред.), им построили огромный обогатительный завод в Оруро для цветной металлургии. Это было в 1970-е. И не при левых! А Бансер вешал коммунистов. И ничего, работали.
– Газ не теряем. Ок. А нефть? Как оценить масштабы сотрудничества с «Роснефтью»?
– Можно сказать, что Боливия очень активно покупала оборудование для нефтянки. Но самое примитивное. Оно у них хорошо идёт. Например, они покупали у нас «Уралы». Машина очень проходная по джунглям. Если сломается, можно починить с помощью лома. Это не американская техника. И за это боливийцы нас любят там очень. Потом они закупали оборудование для горнорудной промышленности. Но серьёзное производство, например лития, там контролируем не мы, а китайцы. Боливия имеет одно из главных меcторождений лития. Это их клондайк на будущее, с учётом развития индустрии по производству батареек. Моралес был крайне прагматичен. Он обнимался, целовался, подписывал какие-то бесконечные декларации и меморандумы, наша бумажная бюрократия была счастлива. Но ничем это так и не наполнялось. А спутник свой Боливия сделала в Китае и отправила в космос китайской ракетой. А это телекоммуникационный спутник Tupac Katari (TKSat-1), который обеспечивает их связью! И всё остальное, что кажется серьёзным, они делают в Китае. И нам, и китайцам нужно платить живые деньги, но у китайцев получается дешевле, и точно сделают. А мы их обманем. И это мне говорили в Боливии в лицо!
– Судя по официальным данным, основной наш экспорт туда – это бумага и картон, химия, «газели» и уазики. Причём бумаги в три раза больше по суммам, чем автомобилей. Почему?
– Техники туда поставляется не так много, как кажется. А по бумаге нужно понимать, что в этой части континента никогда не было и нет необходимых условий для производства. У них никогда не было угля, кроме как в Чили и Колумбии. СССР ещё в 1920-е годы пытался туда уголь возить! У них нет воды в нужном количестве для производства бумаги. Вода есть в Амазонии, но там людей нет. Дерево есть. Людей нет. Бумага – традиционный экспорт.
– Наш основной импорт из Боливии – сыпучие стройматериалы, драгметаллы, олово и орехи. Мы без боливийского олова и орехов справимся?
– Вообще Боливия – главный производитель олова наравне с Малайзией и Нигерией. Олова там как грязи! И это было ценно, когда оловом покрывали самолёты, использовали при производстве консервов, но потом оно в цене упало. Тем не менее это ценный металл. Однако до того, как мы подружились с Боливией в этом смысле, мы успешно завозили олово из Китая. Даже когда у нас были плохие отношения с КНР. Да и с Малайзией мы сейчас дружим. Потеряем боливийское олово, найдём замену легко. Но я ещё раз говорю: это всё несерьёзно, надо же что-то возить. А что оттуда возить? Вот олово с орехами и возим. У малайзийцев олово, кстати, дешевле. А вот бразильский орех, который на самом деле есть только в Боливии, – это очень ценный продукт. Если не пробовали, идите в магазин, успевайте! Шучу. Мы его всё равно покупаем через Голландию.
– С учётом громкой истории с чемоданами, полными белого порошка, в российской дипмиссии в соседней с Боливией Аргентине в 2018 году, можно сказать, что в РФ могут забыть и про эти каналы этого экспорта?
– Ну что вы! Это же святое! Кстати, они там это называют «донья Бланка». Так вот, эта «белокурая дама» обогащает половину Боливии. Ну сдуло Моралеса. Но вы полагаете, что это дело к нам поставляет боливийское государство? Нет. Поймите, у них государства там практически не существует. Боливия всегда была как государство очень слабой страной. Но у них всегда было сильное гражданское общество. Как государство Боливия физически не может контролировать зоны выращивания определенных растений. Ведь они растут только на определённой высоте. Не в Амазонии. Они выращиваются там, где не живёт практически никто. Предамазонская низменность, склоны Анд и на высоте 2500 метров, ну максимум 3000 метров. Нигде больше. А это очень труднодоступные места. Там нет никакой полиции. Для американцев в 1980-е годы, когда в Боливии было проамериканское правительство, возник вопрос: что делать с этим? Боливийцы разводили руками. Ну вырвут они там пару кустов, но там же целые леса! Тогда стали раскидывать с самолётов химию, жечь напалмом. Но невозможно закрыть гербицидами территорию размером с Бельгию! И потом для боливийцев это святое растение. Не случайно Моралес с высоких трибун ООН его показывал и жевал. И там её жуют все. На таких высотах она нормализует давление. Проблемы Моралеса на этот импорт не влияют. Есть Колумбия. А границ в Латинской Америке по факту нет. Да, Аргентина, где поймали те чемоданы, граничит с Боливией. Но кто сказал, что порошок был именно боливийским? В Перу это всё производится с таким же успехом. Боливия – серьезный игрок в этом наркотрафике. Но Боливия стоит в самом начале цепочки. В Колумбии мест по выращиванию гораздо больше, и они ещё более труднодоступны. Плюс там это защищают полноценные частные армии. В Перу тоже зон больше и вывозить проще. Боливия в этом смысле проигрывает, но другое дело, что в Боливии никто не репрессирует за это дело (производители растения готовят марш в защиту Моралеса. – Прим. ред.). Но в целом уход Моралеса – большая неприятность для Москвы. Верный друг, глава суверенного государства, который всегда мог поорать за нас на международной арене. А сейчас это просто нейтральная страна, которая к нам относится с симпатией, но уже без братства.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»
