Поделиться«Я только в 26 лет начала получать кайф от фигурного катания». История фигуристки, которая в два раза старше Трусовой, но продолжает соревноваться
Петербургской фигуристке Алене Леоновой в минувшее воскресенье исполнилось 29 лет – сверхпенсионный возраст по современным стандартам женского фигурного катания. В интервью отделу спорта «Фонтанки» она рассказала о том, почему до сих пор не ушла со льда, и о планах выучить тройной аксель.
Алена Леонова — серебряный призер чемпионата мира – 2012, двукратный серебряный призер чемпионатов России и чемпионка зимней Универсиады-2015. 13 раз выступала в чемпионате России (2007–2019) — это рекорд. Несмотря на то, что в современном фигурном катании правят 15-16-летние ученицы Тутберидзе, бросать спорт не собирается, но думает, как усложнять свои программы.
– Сразу хочу извиниться: в этом интервью мы много будем говорить о вашем возрасте. Вам исполнилось 29 лет. Цифра не круглая, но в наши дни внушительная для действующей фигуристки. Как ощущения?
– Точно не на 29. Может, лет на 20. Мне даже муж иногда говорит, что я веду себя как ребенок. Я действительно не чувствую себя старой. Я полна сил и тренируюсь. Не каждый в моем возрасте может делать каскады на льду и катать полноценные программы.
Поделиться– Для меня стало небольшим открытием, что вы продолжаете принимать участие в соревнованиях.
– Сейчас я взяла паузу, так как есть небольшие проблемы с коленом. И я немного отдыхаю от тренировок. Мне запрещены большие нагрузки. Сейчас я нацелена больше на свое здоровье. Тренируюсь один раз в день чисто для поддержания формы или, как говорит мой тренер, для поддержания штанов.
– Тем не менее в этом сезоне вы уже успели выступить на Кубке Петербурга и всероссийском мемориале Панина в октябре.
– Да, как раз после этого и обострились боли в колене.
– На мемориале Панина вы даже заняли первое место.
– И это был кайф. Я была очень рада, потому что первый этап Кубка был просто ужасный. Мне хотелось показать, что на самом деле я способна на гораздо большее. На Панина я выступила почти идеально. Была одна маленькая ошибка в конце произвольной программы. Мой тренер Евгений Рукавицын тоже остался доволен.
– Удивляет немного, что с вашим опытом вам все еще нужен тренер.
– Просто хорошо, когда тебя любят и в тебя верят. Наверное, тут больше это важно. Понятно, что сейчас меня уже никто и ничему не учит. Мы видим по опыту Шома Уно (японский фигурист, серебряный призер Олимпиады-2018. — Прим. ред.), который в этом сезоне выступает без тренера, и пока для него все складывается неудачно. Это реально очень сложно. Всегда нужна какая-то поддержка. Даже если Рукавицын уезжает, меня может выводить на выступление любой тренер из нашей группы. Всегда нужен человек, который может сказать какие-то правильные слова перед стартом.
Поделиться– Вы говорили, что не собираетесь учить четверные прыжки, чтобы не убиться на льду. В вашем возрасте это просто невозможно или это ваш личный выбор?
– Если бы меня не беспокоили проблемы с ногой, я, возможно, и пробовала, например, тройной аксель вкручивать. Как раз Рукавицын сказал: «Я вижу, что ты можешь это сделать, просто нужно немного поработать. Представляешь, какой будет ажиотаж, если ты выложишь видео с тройным акселем?». Но пока из-за здоровья я не могу этим заняться. Тройного акселя я точно не боюсь, и мне падать с него не больно. Нужно просто отбросить все и заняться этим. А вот с четверного я сто процентов убьюсь. Это очень сложно. Я спрашивала у Рукавицына по поводу тулупа, который я очень хорошо делаю, смогу ли я его сделать четверным. Он сразу сказал, что нет.
– То есть все-таки задумывались об этом?
– Да, конечно. Аксель, кстати, я даже пробовала в конце прошлого сезона на тренировках, но потом приостановила попытки, потому что у меня была свадьба не за горами и я решила, что надо как-то себя поберечь. Но, думаю, что я возобновлю эти попытки. Техника у меня хорошая. Нужно просто заняться этим в ежедневном режиме. А четверной пробовала всего один раз, на удочке, в Америке, когда еще у Морозова каталась. И я очень больно упала. После этого больше даже и не пыталась.
– Большие синяки потом остаются после таких падений?
– Сейчас у меня уже нет таких жестких падений. Я контролирую свое тело. Конечно, случаются форс-мажоры в воздухе, когда ты понимаешь, что сейчас будет что-то жесткое. Но у меня давно не было такого, чтобы какие-то страшные гематомы, кровавые пятна. С годами научилась падать. А так это очень неприятно и больно. Пиявок потом приходилось использовать, чтобы кровь отсосать.
– Судя по тому, что вы говорите, вы планируете продолжать выступать после того, как залечите колено?
– В этом году уже точно нет. Не знаю, что будет с января. Если у петербургской федерации будут деньги, может, дадут какой-то челлендж, который есть после Нового года. Я бы хотела съездить на такой старт, потому что это очень важно для меня, чтобы показать свою программу не только своим судьям, но и иностранным. Но пока говорят, что денег нет. За свой счет я, к сожалению, не могу поехать. Поэтому посмотрим.
Поделиться– Кстати, как колено повредили?
– Старею! Ну правда, столько нагрузок, что, я думаю, оно просто сказало мне таким образом: «Старушка, давай потише». Это как-то накапливалось и в один момент просто заболело. УЗИ и МРТ показали, что ничего серьезного, операции не нужны. Просто побольше есть студень и делать физиопроцедуры. Немного потрескалась хрящевая ткань.
– Понятно, что на серьезные результаты вам уже сложно рассчитывать. Что вас до сих пор удерживает от завершения карьеры?
– Любовь ко льду, зрителей ко мне и тому, что я делаю. Я уже не гонюсь ни за какими рейтингами или оценками. Просто хочу, чтобы каждый год зрители видели от меня что-то новое. Я для этого каждый год меняю программы, хотя многие катают одно и то же из сезона в сезон.
– А может, эта история о том, что вам просто страшно заканчивать?
– Я только три года назад начала получать кайф от выступлений. Это чистая правда. Три года назад мне поставили очень удачные программы: индийскую и ча-ча-ча. И в тот сезон я впервые перестала нервничать перед соревнованиями и получала удовольствие от своих прокатов. Я не гналась за местами, потому что поняла, что мне ничего уже не светит. У меня было два этапа Гран-при, и я на обоих выступила чисто. На чемпионате России случился небольшой спад, видимо, от того, что немного подустала от первой половины сезона, но в целом с того момента я стала любить стартовать. До этого я воспринимала это как работу, и мне было страшно.
– Если Туктамышеву в ее 22 года называют бабушкой, то кто вы в этой системе координат?
– Наверное, прабабушка? Ой, не знаю. А вообще плохо, что Лизу так называют. Я категорически против. Бабушки тройной аксель не прыгают. Надо говорить, что мы с Лизой опытные. Ну или хотя бы прошаренные.
– В прошлом году вы выступали даже на этапе Гран-при в Японии. Там разница в возрасте, наверное, была особенно заметна. Как у вас происходит взаимодействие с юными фигуристками?
– Честно скажу, что у нас в группе я со всеми девчонками общаюсь как с равными подругами. Потом был случай на чемпионате России в прошлом году. Мы с Трусовой попали в одну разминку и после проката пошли в зал на пробежку. И мы вдвоем бегали с ней и болтали. И для меня это была нормальная ситуация.
– Между вами так-то разница 14 лет. О чем же вы говорили?
– О соревнованиях. Саша рассказывала о своей собаке, которая тут же рядом сидела. Так и болтали ни о чем и обо всем.
– Она вас по отчеству называет?
– Нет! Дети на мастер-классах иногда очень смешно меня называют Алена Леоновна, как будто это мое отчество. Это очень мило. Но вообще не люблю, когда меня называют по отчеству. Просто Алена и всё.
– Глядя на то, что сейчас делает Тутберидзе, кажется странным, почему раньше никто не додумался до того, что тело молодой девочки идеально приспособлено к четверным прыжкам?
– Потому что этой самой гонки за четверными не было. А она началась почему? Появилась Загитова — прыгает сложно. Появилась Трусова – делает то же самое. И тут Трусова думает: «А что, если я попробую четверной?». Потом Щербакова подтянулась, Косторная и так далее. Они начали пробовать, чтобы не стоять на месте, чтобы быть еще лучше. Понятно, что они пока не могут быть лучше Алины, сравнивать их пока невозможно в плане катания. Но они решили, что что-то надо улучшать. Не думаю, что Этери Тутберидзе однажды пришла и сказала: «А теперь мы все прыгаем четверные». Скорее всего, это их собственная инициатива, от которой все в мире сошли с ума.
– У нас на сайте выходил материал о том, что Трусова, Щербакова и Касторная — главные неудачницы в истории фигурного катания. Смысл в том, что к Олимпиаде 2022 года эти фигуристки как раз столкнутся с проблемой взросления, что стало фатальным для многих их предшественниц. В то же время у Тутберидзе уже растет новое поколение, которое к тому времени будет в идеальном возрасте. Согласны ли вы с этим?
– Ой, даже и не знаю. У всех переходный возраст проходит по-разному. Но, учитывая жесткую дисциплину в группе у Этери, они сделают все, чтобы не растерять свой дар.
– Примеры той же Медведевой и Загитовой показывают, что конкурировать с молодежью нереально.
– Потому что у них нет четверных, а не из-за того, что они растолстели. Сейчас все упирается в четверные. Они нужны как воздух. Одними компонентами сейчас не вывезти. Конечно, работать надо и над тем, и над тем. Но чтобы побеждать, нужно учить четверные и придумывать что-то еще большее. Потому что группа Тутберидзе тоже не будет стоять на месте. Если Трусова сейчас делает четыре четверных в одной программе, может, она будет в следующем году прыгать уже пять. Если в короткой разрешат четверные, она их будет делать в короткой вместе с тройным акселем — это уже совершенно мужской набор.
– Кстати, всегда было интересно, с чем связано правило, что девушкам нельзя прыгать четверные в короткой программе?
– Не знаю. Это полный бред. Всего лишь вполоборота больше, чем аксель, и такой запрет. Наверное, как-то связано с безопасностью. Хотя получается, что в первый день тебе запрещают, а во второй убивайся сколько хочешь. Логика отличная.
Поделиться– На последних Гран-при российским фигуристкам стали снижать оценки за «неясные ребра». Для начала объясните простым языком, что это значит?
– У нас есть два прыжка. При флипе ты отталкиваешься на прыжок с внутреннего ребра, а лутц — с наружного. Чаще всего неясное ребро возникает у девочек с лутцем. У меня это тоже есть. Меня так в детстве научили, и уже переучиться невозможно. Иногда проскакивает хорошо, но чаще всего я заваливаюсь. И Медведевой его стали ставить. Она говорит, что работает над проблемой, но мне кажется, что переучиться тут очень трудно. Легче это ребро спрятать. Поставить элемент куда-нибудь в угол площадки или, наоборот, максимально близко к судьям, чтобы там сложно было разглядеть такие нюансы. Хотя есть повторы. Тут уже не отвертишься. А есть другой вариант. Бывает, что человек очень хорошо прыгает лутц. Но у него ребро на флипе. Это случай Туктамышевой. Я вообще в шоке была, что ей начали ставить неясное ребро с этого сезона. Ей даже пришлось вернуться из-за этого к каскаду тулуп-тулуп. Хотя, на мой взгляд, ничего у нее там не было, на 100%.
– Есть мнение, что это заговор против российских фигуристок, чтобы международные соревнования не превратились во внутрироссийские разборки.
– Если это говорят диванные критики, это точно бред. Неясное ребро сейчас всем стали ставить. Бывает предвзятость, но с ребрами другая ситуация — оно или есть, или нет. Насколько уж я уважаю Женю Медведеву, но у нее это очевидная проблема.
– Глядя на выступление Медведевой на этапе Гран-при в России, можно ли сказать, что ей удалось преодолеть свои проблемы и вернуться?
– Да. Безусловно. Она прошла такой сложный путь. Тот сезон был у нее совсем неудачный, если не считать концовки, когда она стала третьей на чемпионате мира. Это достойно уважения, но ей предстоит еще много работы. Я вижу, что она может делать четверной сальхов. Ей это по зубам.
– В ее возрасте выучить четверной еще возможно?
– Конечно. Она легкая. Верю, что она сможет это сделать.
– Кстати, о диванных критиках. В прошлом сезоне вы раскритиковали наряд Елизаветы в её показательном номере.
– А, господи. Вообще, мы хорошо общаемся с Лизой, когда где-то с ней пересекаемся.
– Она на вас не обиделась за тот случай?
– А я разве сказала что-то ужасное?
– Что вы себе такого никогда бы не позволили.
– И это правда.
– А между прочим, вашу страницу в «Википедии» украшает фотография, где вы выступаете в полупрозрачной кофточке.
– Да??? Ну-ка. Мне даже интересно стало. А! Так это с показательного выступления на чемпионате мира. Ну здесь же я не суперголая. К тому же это было давно. Наверное, на тот момент я могла себе позволить что-то такое экстравагантное. Но сейчас уже вряд ли. Может, потому, что замуж вышла.
Поделиться– Вас устраивает тот ажиотаж, который в последнее время сложился вокруг фигурного катания?
– Для популяризации нашего вида спорта это очень хорошо. А к плохим диванным критикам отношусь плохо. У меня всегда чешутся руки им что-нибудь ответить в комментариях, а потом думаю: а зачем мне это надо? Иногда меня даже это подстегивает перед стартами. Хочется всем диванным критикам сказать: если вам что-то не нравится, выйдите на лед и сделайте это сами. И эти войны уже всех достали: Алина — Женя, Алина — Саша, Женя — Саша. Они все русские спортсмены, и мы должны болеть за них за всех, а не выбирать себе любимчиков, а потом писать грубые вещи в комментариях. Транькова вообще прокляли. Это было просто ужасно. Мне даже звонили и спрашивали, что я об этом думаю. А что можно об этом еще думать?
– Вы подобные сообщения получали?
– Получала. Не такие грубые, конечно, но было. «А сколько Алене заплатили, чтобы она это сказала?». Почему кто-то думает, что мне платят за это? Бывало и жестче, что-то наподобие Транькова, с матом. Если мне это пишут в Инстаграме, я сразу блокирую и удаляю. Еще интересно, что люди думают, что если я что-то комментирую в не совсем положительном ключе, значит завидую Трусовой и остальным.
– А не завидуете?
– Нет. А зачем? Я свое уже откатала. Я завидую только Анджелине Джоли, что она такая красивая.
– Вы сейчас тренируете?
– Подкатываю на выходных или в будний день, когда есть время. Это просто меня попросили. Сейчас катаюсь с одной из девочек в младшей группе. За день я спрашиваю у её тренера, над чем нам с ней работать. Но тренером я себя не вижу. Скорее, хореографом-постановщиком. Мне это ближе и больше нравится. С удовольствием кому-нибудь бы сейчас поставила программу. Три года назад меня неожиданно попросили поставить программу одной девочке из Казахстана. Она с этой программой два сезона каталась. В апреле я к ней снова ездила и ставила две новых — короткую и произвольную. Потом ездила во Владимир, ставить программы маленьким деткам. Последнюю программу поставила в августе в Испании одной девочке.
– Это все не бесплатно ведь?
– Нет. Стоимость зависит от программы. Все берут по-разному. Некоторые берут по 30 тысяч рублей за одну программу. Для меня сейчас это очень много. Я столько себе не позволяю.
Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»
