Законодательное собрание города отмечает юбилей: 25 лет назад, 14 декабря 1994 года, состоялось его первое заседание.
Однако на торжественном заседании, посвященном этой дате, депутатов прошлых созывов (в том числе первого) не будет. За исключением четверых, которые и сегодня работают в ЗакСе: Михаила Амосова, Игоря Высоцкого, Алексея Ковалева, Сергея Никешина (заметим, что Ковалев и Никешин прошли все созывы ЗакСа, а до того были депутатами в Ленсовете 21-го созыва).
Остальных не зовут. Зовут городских и федеральных ВИПов (начиная с Валентины Матвиенко), а для прежних депутатов места нет. В том числе, для тех, кто, как часто подчеркивается с трибуны нынешнего городского парламента, закладывал основы парламентаризма, принимал Устав города и ключевые городские законы. Но теперь «великие предшественники», как их уважительно называют, оказались лишними на празднике новой политической жизни. Точнее – новой политической реальности, разительно отличающейся от той, четвертьвековой давности.
Надо сказать, что процесс начался не сейчас: сперва был надежно забыт упомянутый Ленсовет – тот самый, избранный весной 1990-го на единственных за все постсоветское время честных и свободных выборах.
Об эпохе Ленсовета в Мариинском и Смольном давно уже принято отзываться презрительно: мол, эти демократы «все развалили», да еще и способствовали «крупнейшей геополитической катастрофе ХХ века», как президент Путин любит называть распад Советского Союза. Но словами не ограничиваются: сперва, при губернаторе Валентине Матвиенко, «ленсоветовцев» оставили без надбавок к пенсии (зато щедро наделили этими надбавками бывших функционеров КПСС и ВЛКСМ), а потом бывших депутатов Ленсовета перестали свободно впускать в Мариинский дворец…
После того, как Ленсовет, не побоявшийся осенью 1993 года назвать указ президента Ельцина о роспуске съезда народных депутатов «государственным переворотом», в декабре того же года был разогнан, город получил новый орган представительной власти – с существенно урезанными полномочиями и куда меньшей численностью. В Ленсовете было 400 депутатов – в Законодательном собрании (первоначально оно должно было называться Городским, но на первом же заседании 14 декабря 1994 года оно обрело нынешнее название) осталось 50. Ленсовет утверждал основных городских чиновников, мог распоряжаться городской собственностью и финансами, мог отменять незаконные распоряжения мэра – ЗакС всего этого был лишен.
Тем не менее первый созыв ЗакСа оказался достаточно сильным и неподконтрольным мэру Анатолию Собчаку. К тому же около половины его депутатов пришли из Ленсовета или райсоветов и были опытными политическими бойцами. И в течение первого созыва ЗакС смог возвратить себе немалую часть полномочий, которые должны быть у парламента: не только принимать, но и корректировать бюджет, принимать правила распоряжения городской недвижимостью, устанавливать налоговые льготы, утверждать конкретную программу капитального строительства (не давая мэрии возможности перебрасывать бюджетные деньги по своему усмотрению), утверждать вице-губернаторов и выражать им недоверие. Наконец, при яростном сопротивлении губернатора (которым к тому времени был уже Владимир Яковлев) ЗакС в январе 1998 года принял городской Устав, закрепивший соотношение полномочий законодательной и исполнительной власти. Отклонение законов, внесенных мэром, а потом губернатором, не считалось чудом – исполнительной власти приходилось очень серьезно доказывать верность своих предложений. И с парламентом приходилось считаться – как с самостоятельной силой, способной настоять на своем. Между прочим, именно депутаты летом 1998 года заблокировали решение о городских гарантиях по кредиту в 400 миллионов долларов для печально известного РАО «Высокоскоростные магистрали». Город мог попасть в кабалу – но не попал, благодаря парламенту.
Тот ЗакС вовсе не был идеальным, и в нем хватало и агентов исполнительной власти, и коммерсантов, отстаивающих свои интересы, да и пресловутый «резервный фонд», он же «депутатская поправка», был изобретен в качестве ответной услуги мэра за согласие депутатов перенести его выборы на более удобный Собчаку срок. Выборы 1996 года Собчак проиграл, а «поправка» осталась и по сей день, меняя название, но не меняя сути: готовность большинства депутатов закрыть глаза на 98% расходов бюджета в обмен на право распорядиться 2% по своему усмотрению… И тем не менее на фоне последних трех созывов ЗакСа тот, первый, выглядит как аномалия.
Уже третий же созыв, избранный на выборах в декабре 2002 года, оказался куда более лояльным исполнительной власти, чем два прежних. Администрация научилась (в том числе организуя откровенные фальсификации) обеспечивать избрание послушных депутатов и не пропускать непослушных, а самой большой фракцией стала «Единая Россия». А затем в октябре 2003 года на губернаторский пост пришла Валентина Матвиенко, которая выразила недовольство вмешательством депутатов в городские вопросы. И политический маятник уверенно набрал «обратный ход» – началось перетекание полномочий законодательной власти к исполнительной.
ЗакС отдал Смольному право устанавливать жилищно-коммунальные тарифы, де-факто отказался от своего права устанавливать структуру администрации и один за другим начал принимать законы, позволяющие Смольному решать городские вопросы своими постановлениями. Вице-губернаторов стали утверждать в ЗакСе без сучка и задоринки, бюджет – тоже, как и любое законодательное предложение Смольного. «Мы здесь не для того, чтобы возражать администрации, а для того, чтобы выполнять ее указания», – эта фраза одного из тогдашних руководителей ЗакСа стала девизом работы парламентских единороссов. И да, последний случай преодоления вето губернатора имел место еще во время кратковременного правления Александра Беглова летом 2003 года: больше таких казусов не случалось.
К четвертому созыву единороссы получили абсолютное большинство. Сказанное не означает, что в это время не принимались полезные для горожан законы. Генеральный план и закон о зонах охраны объектов культурного наследия, закон о зеленых насаждениях и многие социальные законы тому пример. Но в целом роль парламента стала малозначительной – он все больше напоминал департамент законодательного оформления смольнинских инициатив.
Некоторое оживление возникло в пятом созыве – в парламент вернулось «Яблоко», а единороссы смогли набрать большинство только в союзе с ЛДПР и перебежчиками из «Справедливой России». Им пришлось поделиться частью парламентских должностей с оппозицией, и иногда приходилось договариваться с другими фракциями. Но затем, в шестом созыве, после изменения избирательной системы, единороссы получили 36 мандатов из 50. Какая-либо необходимость с кем-то договариваться у них исчезла, и с той поры парламент, оставшись местом для дискуссий, перестал быть местом, где от этих дискуссий что-то зависит. Оппозиция, у которой 11 мандатов на всех, не может не то что провести свои законы – ей, как правило, не позволяют даже внести их в повестку дня (или исключают из повестки прямо на заседании). Депутатские запросы оппозиционеров утверждают, только если об этом заранее договорились с «Единой Россией», – иначе они обречены на отклонение независимо от содержания.
ЗакС все больше становится похожим не то на воинскую часть (тем более что среди депутатов от «ЕР» множество отставных полковников), где исполняют приказы и докладывают об исполнении, не то на Ленинградский городской совет трудящихся, который работал по командам, приходящим из обкома КПСС и собственного исполкома.
Стоит, правда, напомнить, что ровно три десятка лет назад в тогда еще Ленинграде горожане решили, что такой Совет их больше не устраивает.
И весной 1990 года были уже совсем другие выборы.
