ПоделитьсяКто не был в Урюпинске — не знает России. Кто не привез из Урюпинска пуховый платок — в жизни не докажет, что правда там был. Корреспондент «Фонтанки» разобралась в экономике козьего пуха.
Разжиться пуховым урюпинским платком можно в местном «официальном» магазине или через знакомых, у которых наверняка есть выход на бабушку-вязальщицу. Но самый хардкорный вариант — ночной платочный рынок.
На платочном рынке в Урюпинске я оказалась в 6 утра. Издалека все мероприятие выглядит, как ночная ловля рыбы-дьявола в мексиканской глуши.
План был простой. Купить платок и поболтать с торговцами. Обсудить два вопроса: как отличить хоперский пух от привозного и как нынче чувствует себя индустрия. «Поболтать» – изначально было затеей наивной и безнадежной.
Платочный рынок — уходящая натура Урюпинска. Работает по воскресеньям и средам. Причем, как говорят местные, в среду пуха привозят больше. Торговцы расставляют свои прилавки с 2 часов ночи. К восьми утра многие уже разъезжаются по домам.
ПоделитьсяСам рынок — асфальтированная площадка 100 на 100 метров, покрытая ледяными надолбами, в которых плещется вода. Ветхозаветная тьма. Во тьме, отражаясь от ледяных луж, светятся огоньки. Подходишь ближе — оказывается, это фонарики, подключенные к автомобильным аккумуляторам. Торговцы приезжают на легковушках. Открывают багажник, над багажником примастыривают лампочку. Работают в парах. Пока, например, муж дежурит у машины, жена курсирует по рынку с платком в руках, высматривает купца. Прислушивается, кто что спрашивает. Ловит за рукав и ведет к своему прилавку. Дальше — торг.
Базовый ассортимент — платки, косынки, носки и варежки. Платки бывают двух видов: белые ажурные и серые «простоволосые». Добротный простоволосый урюпинский платок похож на звериную шкуру: пуховые пряди ниспадают локонами, иногда кучерявятся мелким кольцом. Выглядит дико аутентично.
Подхожу к ближайшей машине, прицениваюсь. Косынки «простоволосые» – по сути половинка платка — «по семь пятьдесят, отдам за шесть». Это значит, за шестьсот рублей. Косынка раза в полтора больше, с долгими голубовато-серыми локонами — тысячу сто. Она очень крутая, но надо посмотреть, что еще дают, а потом, возможно, вернуться. Так рассуждают будущие жертвы.
Когда я отхожу от прилавка, меня берут в плотное кольцо женщины с растянутыми, как сеть на зверя, платками и косынками в руках. Самая активная сует мне серый шерстяной комок в лицо и кричит: «Бери, за восемьсот отдам!» Комок клочковат и колюч. Ее отодвигает бодрая бабушка с огромным белым платком: «За тысячу бери, смотри, мягкий, пушистый, как котенок!» И, перехватив мой виноватый взгляд, добавляет: «Мне стоять тяжело». Белая шерсть на платке стоит торчком, аж узора не видно. Меня предупреждали, что такой брать нельзя, он «вспушенный» для виду, и при носке весь пух их него вылезет.
Вокруг меня кричат, трясут, уговаривают «только посмотреть» как в последний раз. Такой концентрации человеческого отчаяния вокруг себя я, пожалуй, никогда не испытывала. «За семьсот бери!» – перекрывает общий гам цыганка, которую оттеснили на правый фланг. Спрашивать, привозной это пух или местный, бессмысленно. Конечно, все хором отвечают, что это самый настоящий хоперский козий пух. Как минимум половина – лжет.
Малодушно сбегаю в просвет между пуховыми щитами, и меня немедленно принимает плотный кружок носочниц. «Вот, чулки за пятьсот рублей бери!» Эти чулки мне не забыть никогда: длинные, мохнатые, они похожи на ноги мамонта, который наступил на оголенный провод. Когда в Петербурге ударят морозы, я буду вспоминать их и плакать, но пока мне косплеить маму для мамонтенка не хочется. В одной палатке предлагают свитера с оленями по две двести – в таких оленях можно спать на снегу. В другой — шапочки с висячими ушами по пятьсот. В третьей навалены мешки с пухом-сырцом.
«За шестьсот бери уже», – выводит из оцепенения знакомый хриплый голос. Меня снова догнали цыганка с серым комком и бабушка с «котенком», а следом и остальные снова трясут вокруг платками. Тончайшая хоперская пушинка намертво залепляет мне левый глаз. Тьма сгущается. В сторонке под навесом с ярким фонарем кучкуются люди и беззаботно похохатывают. Устремляюсь к ним. Платочная погоня бросается следом и останавливается на границе мрака и света. Под навесом мужики самозабвенно режутся в карты.
«А вы почему не торгуете?» – нагло спрашиваю я.
«А мы казаки, – вальяжно отвечает мне один из веселых игроков. – У нас вон, жены торгуют».
«А вы с Питера, – замечает другой, бросив на меня мимолетный взгляд. – У вас на лбу написано».
На вопрос, почему урюпинского пуха стало так мало, отвечают практически хором: «Молодежь в Москве, а старики коз всех поели».
«Раньше рынок и до обеда, до двух был, – говорит урюпинский казак Владимир. – А сейчас купцов не стало. Народ местный в Москве зарабатывает, вахтовым методом. Две недели там, две недели здесь. В охране в основном. Половина города ездит туда-сюда».
«Да какая половина, почти все!» – вставляет одна из женщин с платками.
С рынка я ухожу с полным пакетом пуховых вещичек. Мне кажется, что я провела там минут тридцать. На самом деле – почти два часа.
Что это было, мне позже объяснила жительница Урюпинска Вера, которая много лет работает на ночном платочном рынке, не признавая современных способов торговли по почте или через Интернет.
«А я вас видела. Так получилось, потому что два рынка подряд, в воскресенье и в среду, не было купцов, – говорит Вера. – И за всю ночь было только двое, из Воронежской области и с Новохоперска, и вы. А три-четыре года назад рынок был в шесть раз больше, не пройти было из-за покупателей. У нас у каждого свое место было. А сейчас заезжай, вставай, где хочешь, весь рынок пустой. И с каждым годом все хуже и хуже».
Торговцам, чтобы пережить ближайшую неделю, надо было хоть что-то продать. Отбить бензин и взять на хуторах что-то, что они повезут на рынок в следующий раз. «Вот, я купила платки у мастериц, постирала, покрасила, распушила и продала, – объясняет Вера. – На каком сколымила — разница остается у меня. Я у мастерицы платок беру за полторы тысячи, могу дать две, если большой. Продам за две-три тысячи. Молодежь этим заниматься не хочет. Это тяжелый труд, к тому же сегодня – нерентабельный».
Матчасть
Если гуси спасли Рим, то Урюпинск — хоперские козы. Вообще-то порода – придонская, но народное название тоже закрепилось. Городская легенда гласит, что в 90-е, когда начались перебои с зарплатой, все урюпинцы, вне зависимости от пола и возраста, взялись за вязальные спицы. Тогда же родилась и легенда об урюпинском пухе.
В России есть всего три породы пуховых коз: горноалтайская, оренбургская и придонская — она же хоперская, она же урюпинская (кстати, ангорская считается не пуховой, а шерстной породой). Со взрослой придонской козы можно начесать 600-700 г пуха за год. Чтобы ускорить процесс и получить больше, коз стригут. С точки зрения мастериц старой школы, это варварское отношение к пуху. Раньше вообще щипали вручную, самый нежный и длинный пух с боков шел на платки, с ножек — на носки.
Считается, что у хоперской козы пух вырастает до 13 сантиметров в длину. Знаменитый оренбургский козий пух потоньше и покороче — до 9 сантиметров. Оренбургский пуховый платок можно протянуть через обручальное кольцо. Но урюпинцы, конечно, уверены, что их платки теплее и надежнее.
Пуховые вещички на здешних хуторах водились всегда, но не на продажу, а для себя. Одна семья могла держать несколько десятков коз. Их сгоняли в общее стадо, которое стерегли по очереди.
В 90-е вязать начали все. Бабушки и школьницы, отставные военные и сотрудники ДПС, врачи и учителя. Навязанное продавали ночью на платочном рынке. Туда съезжались купцы — оптовики из северных регионов и с Кавказа, где красивый шерстяной платок всегда был неотъемлемой частью женского гардероба. Почему ночью? Да потому что поезда прибывают на ближайший крупный железнодорожный узел в Поворино Воронежской области часа в два-три. Оттуда купцы на такси едут на платочный рынок, чтобы затовариться и вернуться домой на следующем поезде часов в 6 утра.
Раньше на платочном рынке царил такой ажиотаж, что сбыть с рук можно было всё что угодно. Вот типичные для города истории: «Когда я училась в школе, мама принесла мне клубочек пуха и сказала: вот, свяжешь косынку, мы ее продадим и тогда что-нибудь тебе купим».
Настоящего урюпинского пуха на рынке сегодня очень мало. В основном вяжут из пуха привозного — калмыцкого или «горного» осетинского. Неспециалист ни за что не распознает подмену. «Но я привозной пух сразу вижу. Он блестящий, как стеклянный, – говорит Вера. – Наш пух сам по себе пушится. А калмыцкий бьешь-бьешь, и никакого толку с него. Потому у нас и дороже платки. У меня нет платков дешевле полутора тысяч».
Есть еще один нюанс. Настоящий, ценный платок вяжут из вычесанного пуха. Гладкий невспушенный платок надо поднести к щеке. Колется — значит, пух стриженый. Но если платок лохматый, распушенный, разницу не увидишь. Косынка стоит дешевле тысячи рублей — значит, она из стриженого пуха.
Экономика
Как ни странно, никто и никогда не выяснял, сколько в Урюпинске пуховых коз. Последний пересчет животных был в 2016 году, во время Всероссийской сельскохозяйственной переписи. Но и тогда коз объединили с овцами (которых, по словам местных жителей, практически никто и не держит, но точность статистики все равно нарушается). В городском округе Урюпинск насчитали 2 783 штуки тех и других, в Урюпинском районе — 15 927. Для сравнения — по данным первой Всероссийской сельхозпереписи 2006 года, их в Урюпинске было 3,5 тысячи, а в районе — 37 тысяч.
С каждым годом пуховых коз в Урюпинске и на хуторах становится все меньше. Сегодня их «водят» единицы.
«Когда я была маленькая, у моей бабушки на хуторе Забурдяевском было 40-50 коз, – рассказывает Марина, которая продает пуховые изделия с хуторов через Интернет. – Раз в месяц дедушка ходил стеречь общее стадо. А теперь наших коз осталось пять штук. Держать их невыгодно».
Семья Марины теперь отдает своих коз на лето на другой хутор, где собирают стадо со всех окрестностей. Работает этот козий пионерлагерь с мая по ноябрь и обходится в 100 рублей в месяц за каждую козу.
Настоящий урюпинский чесаный пух стоит около 2 тысяч рублей за килограмм. Но местные мастерицы по старинке меряют его в фунтах — по 400 г. Фунт идет за 800 рублей. На ажурный платок 120 на 120 сантиметров уходит около фунта пуха. На сплошной серый — порядка 700 г. Килограмм привозного калмыцкого пуха можно купить за 500 рублей — и не мучиться с капризной козой.
Снять пух — это только начало истории. Его надо вычесать. Для этого есть специальные электрические машины, которые изготавливают на дому местные умельцы. Из чесальной машинки пух выходит ровной тонкой лентой, которая хорошо ложится на нитку при прядении. Сходить к умельцу вычесать пух стоит 60 рублей за килограмм, если сам стоишь рядом с машиной и следишь за процессом.
Теперь пух надо спрясть. Прядут на тонкую нитку, она по 300 рублей за килограмм. На 300 г пуха нужно 100 г такой нитки. Работают на электропрялках, которые делают опять же местные мастера-кустари. Такая прялка обойдется в 1800-2200 рублей, она должна быть своя. Фабричными прялками никто не пользуется, их и в глаза в Урюпинске не видели. Зато местную кустарную продают на E-Bay, там она может уйти за 8 тысяч покупателям из Канады, Франции или Италии.
Один фунт пуха опытная мастерица спрядет за день. Ажурный платок на спицах вяжут в среднем неделю. Те, кто живет вязанием, могут успеть и дня за три. Потом платок стирают, сушат, иногда подкрашивают и пушат.
Вспушивание — отдельная история. Для пушки тоже есть агрегаты, похожие на стиральные машины. Брошенный в барабан платок становится мохнатым, видным. Именно так получаются кудрявые и простоволосые серые урюпинские платки. Но для себя знающие люди никогда не покупают вспушенный платок. Искусственная пушка уменьшает срок службы изделия, пух из него быстро вылезет. Если взять невспушенную вещь, через полгода-год она станет мохнатой сама по себе, а служить будет до 30 лет.
Белые козы хоперской породы — большая редкость, и пуха с них меньше. Его обычно и на продажу не выставляют, а подмешивают к серому, чтобы придать благородный голубоватый оттенок. Поэтому если нужен аутентичный урюпинский платок, лучше сразу выбирать серый.
А теперь самое интересное. При закупочной стоимости платка в 1000-1500 рублей мастерица, по подсчетам Марины, получает за весь свой многодневный труд рублей 200-300.
У Веры другая математика. «Если считать нитку и пух — в пределах тысячи рублей обходятся материалы на один платок, – говорит она. – Мастерица продаст его за 2 тысячи рублей. Тысячу заработает». Но Вера признает, что продать платок за такую цену – проблема. Часто на рынке просто нет купцов на такие изделия.
«Всем же надо взять подешевле и продать подешевле, – говорит она. – Берут платки машинной вязки, из дешевой привозной шерсти. Но купцы, например, с Дагестана, – разборчивые, приезжают за дорогими, хорошими платками к конкретным продавцам, с которыми много лет работают. С Пятигорска ко мне приезжает покупательница. Цыгане едут, но они как раз берут дешевые платки».
ПоделитьсяПроблемы с козьим пухом есть не только в Урюпинске.
«Часто у меня заказывают не готовые вещи, а пух, – говорит Марина. – Наш пух активно покупает Оренбург. И потом продает те самые знаменитые оренбургские пуховые платки. Дело в том, что там люди тоже начинают переводить коз, потому что они невыгодны».
На рынок сегодня ездит все меньше народу не только из-за дефицита пуха. Торговля постепенно переходит в Интернет, а опытные купцы работают со своими мастерицами, к которым едут за товаром домой. Нераспушенную и нестиранную косынку выкупают за 1200 рублей. Большой платок со стороной в 120-130 сантиметров — за 2 тысячи. Иногда мастерицы вяжут платки-гиганты со стороной в 220 сантиметров, такие стоят около 15 тысяч. Заказчик из Якутии прислал мерки и попросил связать ему пуховый комбинезон, чтобы гонять на квадроцикле по снежной степи. Работу оценили в семь тысяч. Из-за того, что на рынке стало много вспушенных и крашеных вещей, репутация урюпинского платка страдает. Не всем нравится, когда пух лезет и остается на одежде, а халтурно окрашенный платок и вовсе может полинять под дождем и снегом. Ну, и атаки моли никто не отменял.
Дорого-богато
В Урюпинске есть только одно официально зарегистрированное предприятие, которое занимается производством и продажей вязаных вещей из козьего пуха, — ООО «Узоры». За двадцать лет существования «Узоров» в городе, который считает вязание своей фишкой, конкурентов так и не появилось. Фирменный магазин в Урюпинске выглядит как стол с маленькой витриной в углу отдела тканей. Ассортимент не разнообразен: один белый платок, один — серый, ажурная жилетка, несколько пар рукавичек. В интернет-магазине поживее, цены в полтора раза выше, чем на ночном рынке.
«Раньше у меня работало 55 человек, сейчас осталось 8, – говорит директор «Узоров» Раиса Казимирова. – Хотела даже закрыться, но люди просят сохранить предприятие: работа на дому, удобно. Возможно, с 1 марта буду набирать еще вязальщиц. Мастерицы у меня зарабатывают от 8 до 15 тысяч рублей». В январе – феврале, когда на хуторах чешут коз, «Узоры» закупают пух у «своих» поставщиков в Нихаевском, Добринском и Котовском районах. В общей сложности на год работы предприятие берет около 100 килограммов сырья (если от одной козы можно получить около 600-800 граммов пуха в год, выходит, что поставщики держат под 200 животных).
«Но бывает, что и до 500 килограммов закупаем, – отмечает Раиса Казимирова. – Мы продаем вещи на выставках, работаем на заказ. Есть элитная продукция, которая может стоить до 60 тысяч рублей, в Урюпинске я ее даже не показываю. Невыгодно вязать тем, кто делает толстые пуховые одеяла в килограмм и продает за 1,5 тысячи. А я этот же килограмм разделю на тонкую нитку и свяжу из него пять воздушных платков по 2 тысячи за каждый. Не могу сказать, что на рынке нашем платки хорошего качества. Мне иногда стыдно смотреть, как там вяжут».
В «Узорах» за работу над одним ажурным платком мастерица получит от 500 до 750 рублей. «Кто-то за неделю справится, а кто-то и за месяц», – говорит директор. Из ста килограммов пуха в год «Узоры» делают до 10 тысяч единиц продукции. В основном — мелочовка вроде ажурных перчаток и рукавичек, которые берут лучше, потому что они дешевле.
Вязать в Урюпинске сегодня умеют практически все. Многие знают, как работать с пухом: чесать его и прясть. Но держат коз только очень пожилые люди. На хуторах вдоль дорог стала расти трава. А раньше козы съедали всю зелень подчистую.
ПоделитьсяКогда урюпинский пух исчезнет совсем — а случится это может уже лет через пять — никто этого, наверное, не заметит. На продажу пойдут более дешевые вещи машинной вязки из «калмыцкого» пуха. Рынок сместится в Интернет. А пока в той же Жердевке все еще выходят встречать поезда местные «пуховые» бабушки. Их не может остановить ни запрет начальника станции, ни вялый интерес пассажиров, которым кажется, что тысяча за платок ручной вязки — дорого.
Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
