ПоделитьсяХотеть добавить Петербургу ярких красок – все равно что жениться на брюнетке и попросить её перекраситься в блондинку, считает Владимир Григорьев, который почти пять лет стоит на страже архитектурного облика Северной столицы.
Глава комитета по градостроительству и главный архитектор Петербурга рассказал в интервью «Фонтанке», почему невыполнение Генплана в части транспортной инфраструктуры – это не страшно, чем Рождественская ярмарка нарушила эстетику Манежной площади и на каких условиях власти города готовы одобрять творения уличных художников.
- Владимир Анатольевич, перед Новым годом разразился скандал по поводу украшений кафе и магазинов. Предприниматели внезапно выяснили, что для того, чтобы поставить елку перед входом и повесить гирлянду, надо пройти полную процедуру согласования. Зачем нужна такая строгость?
– Ещё Карл Маркс сказал, что «капиталист пойдет на всё ради прибыли» (фраза принадлежит английскому публицисту Джозефу Даннингу и процитирована Карлом Марксом в «Капитале». – Прим. ред.). Предприниматели, особенно в наше непростое время, стараются как-то привлечь интерес к своему предприятию. Никто не против гирлянд, но когда ёлки выставляются на узкие тротуары и мешают проезду уборочной техники и проходу пешеходов с колясками, это недопустимо. Поэтому мы не можем сказать: пожалуйста, делайте всё что угодно.
- Нет ли идеи как-то упростить процедуру в следующем году? Например, ввести некий брендбук по примеру Москвы и уведомительный порядок?
– О том, что будет Новый год, я думаю, все знают уже 2 января текущего года. Почему заранее не позаботиться об этом? Тем не менее в предновогодний период мы довели срок согласования до трех дней, идя навстречу тем, кто вдруг сообразил, что праздник через неделю.
- Но при согласовании предприниматели часто зависят от эстетического чутья конкретного сотрудника КГА. Кому-то не понравилось лицо Деда Мороза перед Гостиным двором, кому-то – стиль домиков на главной ярмарке.
– Против «избушечного» стиля домиков на ярмарке выступал лично я. Мне кажется, что для центра города следует выбирать более нейтральную архитектуру, не делать ее архаичной. Лубок рядом с творениями Росси – это немного странно. Если кто-то хочет поставить «избушки на курьих ножках», то для этого более подходят новые районы.
Что касается Деда Мороза, то главный художник высказал предположение, что такая крупная торговая организация, как Гостиный двор, может сделать что-то интересное для жителей города. Мы попросили их подумать. Когда они решили, что ничего кроме того Деда Мороза предложить не могут, он был согласован.
- Как-то во время встречи с бизнесом вы упомянули, что не хотели бы, чтобы Петербург был похож на Нью-Йорк. Скажите, на какой город Петербургу нужно ориентироваться?
– Я бы хотел, чтобы Петербург был похож на Петербург, но, кстати, не на Петроград. В начале XX века, в канун революции, довольно много рекламы было на Невском проспекте. Может быть, это было одной из причин народных волнений? Если говорить о моем «идеальном периоде» в истории Петербурга, я уже неоднократно приводил в пример Елизавету Петровну, которая, взойдя на престол, распорядилась «убрать вывески с нарядных улиц города».
- Последние два года владельцы гипермаркетов и ТРК пытались убедить КГА смягчить эстетические регламенты, которые очень жестко ограничили размеры вывесок. На прошлой неделе был опубликован новый вариант поправок. Но предприниматели снова недовольны. Почему не удалось достичь компромисса?
– В основном недовольство бизнеса связано с тем, что мы жёстко нормируем размер конструкций. Чтобы воспринять вывеску торгового центра, находящегося в двухстах метрах от Московского проспекта, достаточно, чтобы её размер был полметра. Конечно, чтобы эту вывеску заметил каждый, даже боковым зрением, даже несясь в автомобиле, предпринимателям хочется, чтобы она была метра три. Но только вопрос, надо ли это. Я абсолютно не разделяю позицию некоторых представителей бизнеса о том, что у нас невзрачная архитектура и её нужно украшать рекламой.
- Насколько я понимаю, предприниматели не против уменьшения вывесок в историческом центре, но просят утвердить принцип соразмерности для спальных районов. По-вашему, маленькие буквы на огромных фасадах добавят городу эстетики, не говоря о том, что для бизнеса это новые затраты и потеря узнаваемости?
– Проблема информационного шума актуальна как для центра города, так и для новых районов. Я бы даже рискнул предположить, что для новых районов он ещё и более вреден, потому что там бОльшие пространства, и эти конструкции распространяют своё влияние на гораздо бОльшее расстояние. Прекрасным примером может служить вывеска торгового центра, которая вдруг загорелась ярким зеленым светом в момент открытия памятника Даниилу Гранину на Дальневосточном проспекте. Почему эта вывеска должна главенствовать во всём пространстве на проспекте – непонятно.
На мой взгляд, у нас заложен принцип соразмерности: размер вывески определяется исходя из средней высоты этажа. Например, в новом варианте эстетического регламента максимально допустимая высота для фасадов увеличена до 1,65 метра или 1:15 к высоте здания.
- А как быть с конструкциями на крыше исторических зданий? Сейчас на площади Восстания исчезло слово «Гостиница», но осталось слово «Октябрьская». Почему одному слову можно, а другому нельзя?
– Если исторические вывески по размеру больше, чем допускает регламент, они могут получить согласование через рассмотрение на Градсовете. Я не слежу за тем, что исчезает, а что появляется. Разрешение дает комитет по печати, а комитет по архитектуре только рассматривает предложение и дает свое заключение. Может быть, конструкция находится в аварийном состоянии, возможно, это просто ремонт.
- Среди экспертов по городской среде есть мнение, что Петербург слишком застыл в своей музейности и классичности. Не нужно ли нам последовать, скажем, примеру Глазго, близкого к нам по климату и архитектуре, где разбавляют гранитную серость уличными граффити, яркой социальной рекламой, а памятнику герцогу Веллингтону перед музеем современного искусства и вовсе дорожный конус на голову надели?
– Не думаю, что нам нужно делать что-то подобное. Да, мы находимся в достаточно климатически сложной локации, в долине, где очень серое небо, низкая светимость небосвода. Но исторически сложившийся архитектурный облик Петербурга очень сдержан и не допускает никаких архитектурных и художественных эскапад. Так было всегда, за исключением разве что революционного периода, когда все с красными плакатами бегали.
Если кому-то не нравится жить в Петербурге, есть огромная страна и огромный мир. Нельзя жениться на брюнетке, а потом сказать «всё хорошо, только надо волосы перекрасить в другой цвет». Хотя надо признать, что эксперименты с цветами все же были. Был опыт, когда Зимний дворец покрасили в бордовый цвет. А изначально он вообще был желтым. Большинство же зданий в Петербурге сначала красили в серый — этот пигмент был дешевле. Мы рекомендуем придерживаться цветовой палитры из 40 оттенков, которую в 1966 году главное архитектурно-планировочное управление определило как традиционные цвета Санкт-Петербурга.
Что касается истории с памятником Веллингтону – думаю, тот факт, что он не имел никакого отношения ни к Глазго, ни к Шотландии, сыграл свою роль в этой истории. Уверен, что надеть что-либо на голову Петру Первому или другому деятелю петербуржцы не захотят. Это неуважительно.
Вообще, Великобритания имеет совершенно другую культуру. Хиппи появились именно там, ведь только англичане способны в возрасте от 18 до 25 лет не мыться, не бриться, курить легкие наркотики, жить в палатках, играть на гитаре, а потом в 25 лет помыться, побриться, надеть костюм и войти в палату лордов.
- Как насчет граффити? Может быть, оно помогло бы разбавить серость спальных районов – например, можно было разрисовать фасады новостроек образами классического Петербурга?
– Давайте разделим граффити и монументальное искусство. Я за монументальное искусство на фасадах, но я против граффити, потому что это явление протестное, самовольное, по своей природе не терпящее никакого контроля и не имеющее даже никакого замысла: человек выходит с баллончиком и только приблизительно знает, что ему захочется рисовать.
А если вы сделали проект или хотя бы эскиз, то почему бы его не показать? Если это выполнено высокохудожественно, мы способны это оценить. Но к нам ещё не приходил никто, чтобы согласовать роспись фасадов.
- Если бы в Петербурге объявился какой-нибудь всемирно известный уличный художник, вроде Бэнкси, стали бы закрашивать его творения?
– Оценить художественную ценность Бэнкси мне сложно. Если многим людям нравится, то, наверное, он возможен. Но в современном мире, благодаря Интернету, можно получать мгновенную популярность: для многих людей характерно стадное чувство, они в принципе очень увлекающиеся существа.
Наверное, раскраска одного фасада непоправимого ущерба облику города не нанесет. Но если бы стали возникать бесчисленные повторения, то было бы это хорошо? Я точно не взялся бы принимать решение единолично. Чтобы работа Бэнкси или другого уличного художника появилась в Петербурге, нужно пройти через Градостроительный совет.
Вообще, мы уже предложили альтернативу — сделать световую проекцию на фасад в ночное время или пасмурную погоду и спросить потом жителей, нравится им это или нет. Пока эта идея не очень двигается. Но я уверен, что мнения бы разделились.
- Как насчет эскизов нового проекта СКК? Вы готовы одобрить такой архитектурный облик (разговор состоялся еще до событий вокруг СКК, так что мы затронули только тему нового архитектурного решения – прим.редакции)?
– Официально на рассмотрение в КГА он еще не поступал. Когда это произойдет, как главный архитектор я приму решение о рассмотрении его на Градсовете.
- В Петербурге идет работа над новым Генеральным планом. Не секрет, что предыдущий не был выполнен, и в первую очередь отставание произошло по транспортной инфраструктуре. Что предполагается учесть в новом, чтобы этого не повторилось?
– Невыполнение Генерального плана – это рабочая ситуация. Генплан задает вектор развития, а затем корректируется по мере необходимости. Что произойдет в Петербурге через 10 лет, мы не знаем: будут ли люди пользоваться личными автомобилями или перейдут на общественный или арендуемый транспорт. Даже с жильем происходят изменения: все больше людей покупают недвижимость для того, чтобы использовать для сдачи, все больше людей арендуют жилье.
- Но пока мы не придумали, как телепортироваться, транспорт будет нужен.
– С развитием коммуникаций, может, и телепортироваться не надо – все больше людей могут работать удаленно. Все эти коворкинги, каршеринги, электронные магазины – все это может кардинально повлиять на структуру городской среды. То же с проблемой нехватки детских садов и школ. Мы предпринимаем колоссальные усилия, чтобы этот дефицит восполнить. Но параллельно рассматривается закон о возможности домашнего образования. Мы не знаем, какие последствия будут от этого, но, к примеру, в XIX веке домашнее образование было распространено.
- Сильно ли придется менять Генплан под концепцию РЖД? Больше всего интригует часть с наземной электричкой, которая должна идти из Ораниенбаума в Гатчину, а также новыми станциями.
– Пока это, действительно, концепция, и она проходит апробацию органами власти, по итогам которой будет корректироваться. Концепция предусматривает значительное расширение территорий для железнодорожного сообщения, это городские земли, и эту проблему так или иначе придется решать. С вокзалом на «Волковской» я больших проблем для Генерального плана не вижу, единственное, что мы не определили, где это может быть и что для этого нужно сделать в ближайшие месяцы. Но в основном РЖД говорит об использовании существующих железнодорожных путей и там, где это необходимо, расширении путевого хозяйства. Из драматических предложений – тоннель под всем городом. Но влияния на Генеральный план он не окажет, так как пойдет под землей.
Беседовали Галина Бояркова и Ирина Корбат,
"Фонтанка.ру"
