«Хватит строить жилье, давайте заниматься делом». Кирилл Соловейчик рассказал, как будет развивать промышленность и торговлю Петербурга

Каждому заводу — по технопарку, улице Рубинштейна — переговоры, перезапуск GM — c научными разработками, а госуправлению — бизнес-подход предлагает новый глава комитета по промышленной политике, инновациям и торговле.

Кирилл Соловейчик, покинувший в 2012 году пост замглавы КЭРППиТ, чтобы возглавить холдинг «Ленполиграфмаш», в конце февраля 2020 вернулся в Смольный на должность главы комитета по промышленной политике, инновациям и торговле. В своем первом интервью в новом качестве он рассказал о трансформации из чиновника в бизнесмены и обратно, а также как будет транслировать опыт своего предприятия на всю петербургскую промышленность и избегать при этом конфликта интересов.

— Кирилл Александрович, что вы чувствуете, вернувшись в правительство Петербурга спустя восемь лет?

— Это большая честь и, конечно, большая ответственность. Те поздравления, которые я первый день выслушал, — это ожидания, которые нужно теперь оправдать. Говорить, что не все от меня зависит и так далее, я не могу. Впереди очень сложный, но яркий этап моей жизни.

— Был ли переход из бизнесменов в чиновники вашим желанием или это было предложение, от которого невозможно отказаться?

— Однозначно, это не было моим желанием. Уйти тогда из комитета — была моя собственная воля: мне все очень нравилось, но, к сожалению, папа тогда себя плохо почувствовал, и я выбрал предприятие. Через какое-то время меня отпустило, потому что 60% своего времени я тратил на общественную работу, и это в какой-то мере заместило комитет. Сейчас я уже не думал о возвращении, я считал, что я на своем месте, и мне нравилось то, что я делаю. Вообще, я уверен, что только у людей, которым нравится то, что они делают, что-то получается. С другой стороны, я прекрасно понимаю ситуацию в городе. Я родился еще при Советском Союзе, и, поскольку государство в меня вложило очень много, мой долг — вернуться и чем-то даже пожертвовать, но реализовать то, что я умею.

— Сформулируйте ключевые тезисы вашей промышленной политики. Какими будут первые шаги по её реализации?

— Промышленная политика — это некий документ общественного согласия. Я должен сделать свое предложение, участники рынка — в первую очередь, наши базовые партнеры Союз промышленников, Ассоциация промышленных предприятий — сказать свое видение, и мы где-то должны найти компромисс.

Расставить приоритеты по отраслям крайне сложно. Судостроение или энергомашиностроение, фармацевтический кластер или оборонно-промышленный комплекс — это уже сложившийся промышленный ландшафт, который глубоко интегрирован с системой образования и науки.

В целом мы понимаем, что можем уже сейчас предложить предприятиям традиционных отраслей серьезную поддержку диверсификации. Я умею выстраивать отношения между системой образования и технологичными новыми средними компаниями. Это сложный, долгий процесс, но мы это сделаем. Но и предприятия должны мне сказать, какие направления хотят развивать, какие технологические барьеры они видят.

Мы готовы формировать, и мне это очень нравится, программы развития человеческого капитала. Система образования, ввиду своего общего КПД, не может выдать нам в короткое время то количество сотрудников, которое бы нас устроило. Нужно повышать квалификацию собственных работников. Это автоматически приведет к выполнению нацпроектов по повышению производительности труда. Следующее — это цифровизация. Я этим занимался сам, в том числе в составе рабочей группы Минпромторга, и готов катализировать это направление внутри промышленных предприятий.

Конечно, мои усилия должны быть направлены на то, чтобы продлить как можно дольше экспоненциальный рост таких отраслей, как фармацевтическая промышленность. Но и новые зарождающиеся отрасли мы должны понять. Я считаю, что биотех, нейротех, умная энергетика — это те направления, где у города есть определенные научно-технические заделы, и мы должны найти такие компании и начать их поддерживать.

— Из-за эпидемии коронавируса некоторые предприятия испытывают проблемы. О возможных перебоях с поставками сообщил Nissan, некоторые фармацевтические заводы. Город как-то будет им помогать? Есть ли знание, кто еще находится под угрозой?

— Мы будем помогать каждому, кто обратится. Но мне больше нравится не тушить пожар, а предупредить его. Безусловно, в период работы в КЭРППиТе я занимался вопросами локализации. Эта работа продолжалась некоторое время и после, и мы готовы к ней всегда вернуться. В основном получателями [господдержки] здесь выступают малые и средние промышленные компании. У нас есть весь инструментарий по развитию индустриальных парков, что серьезно помогает малому производственному бизнесу. Но чтобы стать поставщиком международной компании, нужно соответствовать её стандартам. Это процесс небыстрый — минимум 9 месяцев от начала работы до контракта. Но это еще вопрос экономики. Когда выпуск большой, как у Bosch-Siemens, там выгодно быть поставщиком. Когда у автопроизводителя 50 тысяч машин — это экономически не выгодно. Но если других вариантов нет, то да.

— Еще одна задача, которую вчера перед вами поставил вице-губернатор Евгений Елин, — это привлечение инвестиций. Год назад белорусская компания «Юнисон» заявила о намерении выкупить и перезапустить завод GM в Шушарах, но прошлое руководство комитета проект не поддержало. Как вы считаете, нужен ли нам такой инвестор?

— Вопрос о конкретной компании я бы пока оставил без комментария. Наш комитет готов поддерживать промышленных инвесторов, поощрять инвестиции в основной капитал. Если есть компания, которая хочет прийти, я сделаю все, чтобы она разместила свое предприятие в Санкт-Петербурге. Но я бы хотел, чтобы это был не просто автоматизированный завод, но и центр разработки. У нас все-таки город науки, образования и промышленности, и нам нужны наукоемкие предприятия. Это рождает, в том числе, запрос к на нашим высшим учебным заведениям, нашему школьному образованию и так далее. Если это просто сборочное производство, я буду тоже рад, но меньше.

— Вам также поручено искать баланс между интересами горожан и малого бизнеса в развитии нестационарной торговли. Простой вопрос: киосков должно стать больше или меньше?

— Я в ближайшее время погружусь в этот вопрос, который Евгений Иванович передо мной ставит. Для меня это серьезный вызов, я никогда этим не занимался. Но я понимаю, как сделать работу бизнеса с государством прозрачной. Это главное требование предпринимателей: вы установите прозрачные понятные правила и не меняйте их. С жителями сложнее. Но за последний год команда Александра Дмитриевича Беглова сделала много, чтобы услышать голос каждого горожанина. Думаю, с использованием этих средств найдем баланс.

— В конфликте жителей улицы Рубинштейна с барами вы бы на чью сторону встали?

— Сложный вопрос, конечно. Как не житель улицы и как предприниматель, к которому приезжает много коллег со всех регионов и со всего мира, я могу сказать, что улица Рубинштейна — это знаковое место, куда многие стремятся. Мне сложно оценить ту выручку, которую имеет город от налогов резидентов этой улицы, но для города, для предпринимательского сообщества это важная история, и мне как бизнесмену ближе позиция её сохранить. Но я не представляю, каково быть жителем в этих домах: постоянный гул, сигареты, крики, жить невозможно. Но, может быть, это хороший пример для компромисса. Его сложно найти, но придется, потому что просто закрыть невозможно. А, кстати, в каком состоянии там ситуация? Я давно не видел сводок.

— Буквально на прошлой неделе было несколько судебных решений. Была приостановлена работа некоторых заведений, также одному из собственников запретили сдавать площади под ресторан. Но пока все работает.

— Это очень сложно. Понятно, что город развивается за счет развития бизнеса. И мы как комитет поддерживаем правильный, прозрачный и честный бизнес. Но когда мы выходим из комитета, мы становимся просто гражданами.

— Сами в бары на Рубинштейна ходите, может, деловых партнеров приводите?

— Я не привожу, но они мне рассказывают. Я сам там, честно говоря, был два раза в жизни. Но сложно представить, что там по ночам творится. Да, я понимаю, что тема очень скандальная и запущенная. Но я уверен, что компромисс можно найти, надо просто услышать друг друга. Ничего мегасложного нет. Я почти всегда в своей жизни такие компромиссы находил. Но это дорога с двусторонним движением: и жители должны пойти на какие-то уступки, и рестораторы.

— Участники рынка, комментируя ваше возвращение в комитет, радовались, что отрасль будет курировать «человек из промышленности». А большую ли долю реальное производство занимало в бизнесе «Ленполиграфмаша»? Или это больше сдача офисов и производственных мощностей?

— Две трети выручки и практически 70% кадрового состава. Половина из этого — это оборонная промышленность и половина — открытый рынок (опоры освещения, мясоперерабатывающие комплексы, 3D-принтеры и так далее). Остальные 30% — это технопарк. Но, к слову, — это не сдача площадей, но еще сервис. Я говорю не о мытье полов, а о творчестве, образовании, предоставлении инжиниринговых услуг. Например, макетное производство «Ленполиграфмаша» мы трансформировали в центр коллективного пользования «Сколково» в области точного машиностроения и металлообработки.

— Как изменится ваше участие в жизни компании после перехода на госслужбу?

— Кардинальным образом. Я понимаю, что можно подумать, когда больше 40 моих компаний работают на территории Петербурга, и вдруг я занимаю должность координатора реального сектора экономики в этом же городе. Поэтому я решил избежать конфликта интересов.

Я полностью вышел из бизнеса и остался только в холдинге (ООО «Холдинг Ленполиграфмаш». — Прим. ред.), но мою долю — около 30% — передал в доверительное управление торгово-промышленной палате. Но это управляющая компания, никакой недвижимости она не имеет.

— Одним из арендаторов технопарка «Ленполиграфмаша» является городской бизнес-инкубатор «Ингрия», подведомственный вашему комитету. Может ли здесь быть конфликт интересов?

— Договор с «Ингрией» был заключен еще в 2016 году. Был конкурс, на который никто не пришел, потому что условия были такие: возьми свои деньги и выполни полностью техническое задание государства, сделай инфраструктуру. Срок окупаемости 10 лет, никто на это не пошел, но я верил в эту идею, верил в государственно-частное партнерство. И наши отношения с «Ингрией» были не арендатор-арендодатель, мы действительно синхронизировали с городом политику по поддержке инноваций. Так что здесь я прямого конфликта интересов не вижу, тем более что площадка больше сотрудничает с федеральными властями — это и пространство коллективной работы «Точка кипения», и региональный оператор «Сколково». Разваливать это из-за того, что я становлюсь председателем комитета, не стоит.

К слову, в прошлый раз, во время моей работы в органах госвласти, «Ленполиграфмаш» не получил ни одной субсидии. И, конечно, «Ленполиграфмаш» как производственное предприятие не будет в фокусе моих интересов теперь.

— А как технопарк?

— «Ленполиграфмаш», действительно, первым получил статус первого технопарка города. Но это постановление правительства, и я буду предлагать всем компаниям повторить мой опыт. Технопарк должен развиваться. Но все мои усилия будут направлены не на развитие «Ленполиграфмаша», а на развитие сети технопарков в Санкт-Петербурге.

— На прошлой неделе «Фонтанка» написала о борьбе «Ленполиграфмаша»

с застройщиком «Арсенал-Недвижимость» за территорию в Приморском районе. Ваш переход в Смольный усилит позиции технопарка против жилой застройки?

— Я теперь чиновник, это сложная и ответственная работа. Никто ничего не усилит. Но есть политика города, которая в первую очередь декларируется губернатором. Промышленные зоны должны занимать промышленные предприятия, потому что это основа экономики Петербурга. Я с удовольствием прочитал вашу статью. Посмотрите, что пишут люди в комментариях. Мы должны выслушать голос народа, который говорит: нет, хватит строить жилье, давайте заниматься делом, развивать технопарки как среду для работы.

Беседовала Галина Бояркова