«Будем затягивать пояса вокруг шеи». Степан Демура — о черном понедельнике мировой экономики

Вслед за 8 Марта пришел международный жесткий день. Понедельник оказался для мировых рынков поистине черным: нефть обновляла многолетние минимумы, за ней сыпались валюты и, что обиднее всего, рубль, который откатился на 4 года назад.

Параллельно падали российские бумаги на мировых фондовых рынках, а торги в США автоматически были приостановлены из-за снижения индекса S@P на открытии. Президент США Дональд Трамп быстро нашел виноватых: это, разумеется, фейк-ньюс, но главным образом, Россия и Саудовская Аравия, которые не смогли договориться о снижении добычи нефти в рамках ОПЕК+. Экономист Степан Демура рассказал «Фонтанке», правильно ли названы виновные и сколько нам еще падать.

— Степан Геннадьевич, вы верите в эту картину: мы были согласны продлевать соглашение, но нам стали выкручивать руки, сокращая добычу еще сильнее; мы обиделись и ушли, саудиты опустили цены, все посыпалось?

— Да нет, перестаньте. Есть статья на Bloomberg c отрывками из интервью товарища Дынкина (президент Института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова. — Прим. ред.), где совершенно четко сказано, что это у нас такая новая политическая стратегия — отомстить сланцевым компаниям за то, что американцы сделали с «Газпромом» и вообще с газовой отраслью нашей страны. То же самое, кстати, сказал и пресс-секретарь «Роснефти». Ну, люди совсем головой уехали. Весна, что ли.

— Справедливости ради, Михаил Леонтьев (пресс-секретарь «Роснефти». — Прим. ред.) про месть не говорил. Он считает, что это было обременительное соглашение и мазохизм, а мы отдавали рынок американцам с их сланцевой нефтью…

— Так его же никто не выполнял, это соглашение. Россия постоянно наращивала добычу.

— То есть вы правда полагаете, что это какое-то реактивное решение, а не стратегия?

— У нас в стране о стратегии говорить не приходится, нет ее. Скорее всего какой-то рефлексивный шаг: кто-то принес аналитический доклад Сечину или Путину, что вот, мол, есть шанс прижать сланцевую нефть. У нас аналитики, которые работают на правительство, жопу с пальцем путают, вот и вырыли себе могилу. Но поймите, разрыв соглашения — это не причина обвала, это просто повод. Нефть могла упасть на чем угодно, хоть на коронавирусе, хоть на чем. Навес на рынке существует несколько лет — иногда миллион баррелей в день, иногда полтора. Вопрос не в том, почему упало. Правильный вопрос: почему до сегодняшнего дня цены на нефть были такими высокими.

— Спасибо за подсказку. А почему до сегодняшнего дня цены на нефть были такими высокими?

— Потому же, почему S&P на таких высотах — спекуляции. Баланс спроса и предложения на рынке нефти уже давно никакой роли не играет, ОПЕК — это формальность, ничего он регулировать не может. Все решается спекулянтами, поэтому и справедливая цена нефти — это то, сколько за нее дают прямо сейчас. Есть ликвидность — покупаем, нет ее — продаем, что мы и наблюдаем. В какой-то момент центробанки снова накачают ликвидности, придумают какую-нибудь глупость, вроде «коронавирус не так страшен, как нам его нарисовали, все восстанавливается, бла-бла-бла», и начнем расти. Но нефть обратно не вернется.

— А на сколько может упасть за это время?

— Вообще долгосрочная цель по Light (американская нефть WTI. — Прим. ред.) — 12, вторая — 9 долларов за баррель, но это уже в 2021–2022 годах. В этот раз, может, 20 пощупаем. Марку Brent я особо не отслеживаю. На какое-то время нефть может и отскочить, скажем, к 50 долларам, но прежних уровней не будет. Средние уровни по году будут 40, 30 и меньше.

(В течение 9 марта WTI падала до 27,3 доллара, Brent — до 31,02 доллара. К вечеру они торговались примерно по 33 и 36 долларов соответственно. — Прим. ред.)

— Ну американцам хотя бы так же больно, как нам?

— У сланцевиков проблемы начинаются в районе 25 долларов. Они будут корректироваться, но они все захеджированы по самые уши — по 50, по 60 долларов за баррель. Поэтому, как и в прошлый раз, когда саудиты как бы пытались с ними бороться, ничего не получится. 9 месяцев они протянут на этих деньгах совершенно спокойно. И потом, это вообще другая отрасль, не сопоставимая с нашей добычей по технологичности. Они открывают и закрывают скважины за считаные недели, там модернизация идет с бешеной скоростью, за 3 года они снизили себестоимость в 3–4 раза. К тому же у США есть чем ответить. Та же «Роснефть» по полной засветилась в сделках с Венесуэлой, потому они могут наложить санкции на компанию, как раз убирая часть навеса с нефтяного рынка.

— Прямо скажем, не рыночными методами.

— Если вы садитесь играть за этот стол и у вас нет карт — это ваши проблемы.

— То есть отжать у американцев часть рынка мы не сможем?

— Нет, это бред полный, мы загнемся значительно раньше. Мы свои фонды проедаем с космической скоростью, а сейчас нас пытаются убедить, что мы при 27–30 долларах продержимся 4 года? (Минфин заявил, что средства ФНБ смогут компенсировать выпадающие нефтяные доходы в течение 6–10 лет. — Прим. ред.) Ну-ну.

— По вашему, правительству неоткуда компенсировать бюджетные потери?

— Ну почему же. У нас ведь есть вторая нефть — малый бизнес и население. Вот, им советовали затягивать пояса потуже, сейчас они будут затягивать их вокруг шеи. Когда в других странах снижают налоги, снижают ставки, потому что экономике тяжело и нужна ликвидность — у нас все наоборот.

— Россиян-то нефть волнует меньше, тем более что бензин вслед за ней не дешевеет, а вот рубль всех напугал. Он тоже не вернется?

— Думаю, в какой-то момент мы сделаем 81–82 рубля [за доллар], потом 85–86. А затем будет коррекция, достаточно долгосрочная и глубокая, до 65–70. Но говорить о коррекции сейчас сложно, потому что мы еще верх не сделали.

(В течение 9 марта курс доллара на международных торгах поднимался до 76,2 рубля, евро — до 86,04. К вечеру они колеблются в районе 74,2 и 85 рублей соответственно. — Прим. ред.)

— А повлиять-то на это Россия как-то может? Вот, Центробанк объявил мораторий на закупку валюты внутри страны…

— Центробанк бессилен, это просто обменник. Толку-то от моратория. Основные-то потоки идут через рублевые облигации. Максимум, что может сделать ЦБ, это на самом дне поднять ставки, чтобы рынок против него прошел рублей на 30–40. Это они могут сделать, обучены. Но тогда вообще все колом встанет: жутко дорогие деньги и дорогие кредиты. Собственно, так уже было, но в прошлый раз быстро и как-то пронесло.

— Вы ждете коррекции и на нефтяном, и на валютном рынках. А фондовый рынок, который падает на всех континентах, тоже выправится?

— Сейчас на рынке настроения дна, все пропало, хана. В течение одной-двух недель будет поставлено локальное дно по S&P, все будет залито ликвидностью и все начнет расти. Эта фаза роста растянется на квартал-два, и наши игроки тоже отрастут.

— То есть опять появится навес на рынке и будем ждать нового повода бежать в обменники?

— Ну конечно.

— Но пока вы рисуете картину неуправляемого падения. Эти последствия не просчитывали, когда вели переговоры по ОПЕК+?

— Никто не считает издержки. Вы смотрели «Кин-дза-дза»? Правительство на другой планете живет, родной. Вы ищете здравый смысл там, где его нет.

— Но избираться-то нынешней власти все же на этой планете…

— Что делать? У нас выборы есть?

— При 100 рублях за доллар могут и появиться. Все-таки люди связывают собственное благосостояние с лицом в телевизоре.

— Никто ничего уже не связывает. И история с пенсионным возрастом это показала.

Беседовал Николай Кудин, «Фонтанка.ру»