«Лики апостолов были активными. И это сразу всех напугало» (фото)

На севере Петербурга закрасили белой краской росписи стен почти готового храма с изображениями Христа и апостолов. Не просто так, а по благословению.

С точки зрения художников произошедшее — признак застоя в современном церковном искусстве. С точки зрения церкви — восстановление порядка и противостояние творческой гордыне.

В храме святителя Николая на Арцеуловской аллее 10 марта забелили практически завершенные росписи стен. Возведение храма в ЖК «Чистое Небо» оплатила компания-застройщик «Сэтл Сити». Подрядчиком выбрали «Товарищество реставраторов. Мастерские Андрея Анисимова», организация входит в Гильдию храмоздателей. Архитектор Андрей Анисимов более 30 лет проектирует и строит только храмы, и в России, и за рубежом. Анисимов, в свою очередь, пригласил для оформления внутреннего убранства художника-иконописца Алексея Трунина. Его росписи архитектор увидел в церкви в Ахалкалаки на юго-западе Грузии, и эта работа произвела на Анисимова сильное впечатление.

Художник приступил к росписи петербургского храма 10 сентября.

В последующие полгода события на Арцеуловской аллее стали поводом для дискуссии в профессиональной среде о развитии современного церковного искусства — точнее, об отсутствии этого развития.

«На протяжении полугода в храме шесть раз снимали и ставили обратно леса, — рассказал «Фонтанке» иконописец Филипп Давыдов. — 21 февраля на 16:30 была назначена местная епархиальная комиссия, на которую из Москвы приехали члены экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации при Московском патриархате. Я входил в состав московской делегации как полномочный представитель подрядчика — Гильдии храмоздателей. В 16 часов стало известно, что комиссию внезапно отменили. Об этом нам сообщил Андрей Анисимов, который в тот момент находился на другом своем объекте, на Кипре. Москвичи были сильно разочарованы. Они осмотрели росписи без петербуржцев и вынесли свой вердикт, что работы надо сохранить».

Протодиакон Алексий Трунин видит историю этих росписей как противостояние искусства и застоя. «Чтобы изображение работало, оно должно быть сильным. С этим наша эпоха не согласна, — рассказал он «Фонтанке». — Я быстро написал Успение и левую группу апостолов, с ликами, они хорошо получились, они были активными. И это сразу всех напугало. С современными храмами есть художественная проблема — в смысле живописи все они представляют собой штамповку. Огромное количество художников работает в мастерских на холстах и просто наклеивает их на стены. Иногда изображения на холстах даже не пишут, а печатают. Храм-евроремонт — вот современный стиль церковного убранства. Но роспись должна рождаться внутри храма, потому что роспись — это тоже часть богослужения. Да, сегодня художники научились профессионально выполнять имитации под Дионисия. Но это не актуально. Это все равно, что включать магнитофон с записью на проповеди, а не обратиться к прихожанам с живым словом. Современный человек живет в окружении ненастоящих, стилизованных образов. И то же самое хотят видеть на стенах церквей».

Настоятель храма, отец Сергий Ашиток, в беседе с корреспондентом «Фонтанки» предпочел ситуацию не комментировать. Но в группе храма в социальной сети «ВКонтакте» объяснил прихожанам позицию священноначалия так: «Знаю, что вас всех волнует вопрос о том, что в нашем храме будут закрашены росписи. Почему так произошло? Потому что некоторые росписи не соответствуют тому, как бы мы хотели, чтобы в нашем храме это было. В частности, посмотрите на изображение, где при входе в храм мы не можем видеть образ Христа в полный рост, и конечно, оставить так совершенно невозможно».

Искусствовед Ирина Языкова, член экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации при Московском патриархате, приезжала в Петербург, чтобы 21 февраля встретиться с епархиальной комиссией в храме на Арцеуловской аллее. Когда встреча сорвалась, Языкова и ее коллеги решили подготовить письмо патриарху с просьбой дать распоряжение экспертному совету разобраться в ситуации. «Это письмо мы планировали передать в среду, 11 марта. А 10 марта фрески замазали».

— Те, кто распорядился это сделать, очень спешили, — говорит Ирина Языкова. — Я считаю, что это были интересные росписи, выполненные известным мастером, учеником старейшего реставратора, Адольфа Овчинникова. Закрашивание фресок — это чья-то злая воля, но самое ужасное, что это было сделано исподтишка. И это обязательно должно стать поводом для дискуссии внутри церкви. В проекте любого храма должны участвовать художник, искусствовед и богослов. Современное церковное искусство развивается. Но его тормозят некомпетентные заказчики. И даже иногда не священноначалие, а спонсоры, которые говорят: я даю деньги и знаю, как надо расписать. Я езжу по России и вижу тысячи храмов, расписанных откровенно плохо или в стиле благочестивого гламура. И никто не возражает. Люди боятся того, что не входит в стандарт. Но канон — это не стандарт.

«Каждую композицию я в итоге переписывал по три раза в соответствии с требованиями комиссии. Мне запрещали в храме появляться. Я писал неделю, уезжал в Москву, в храме тут же разбирали леса, — описывает свою работу в Петербурге Трунин. — Епархиальная искусствоведческая комиссия за все время встречалась со мной один раз, в октябре прошлого года. Изначально получалось так, что по срокам мы не успевали сдать храм, поэтому была дана отмашка — допишите без эскизов. Но, когда епархиальная комиссия их потребовала, мы их сделали. В эскизе форматом А4 невозможно проработать шестиметровые работы, в нем подается только способ изображения. Комиссия приняла эскизы в конце декабря. В январе мне разрешили приехать поработать, последний выезд был недели две назад. Я переписал Преображение. Изначально фигура Христа была написана так, что ее было видно целиком».

Художник признает, что общепринятый алгоритм работы над созданием храма не был соблюден — эскизы были поданы задним числом. Но сроки поджимали: к середине октября храм должен был быть расписан.

«Заказчик останавливал стройку зимой, были проблемы с разрешительной документацией, — рассказал «Фонтанке» Андрей Анисимов. — По обоюдному согласованию сроки были перенесены на ноябрь. Мы к ноябрю успевали все завершить. Приглашали посмотреть работу главного епархиального архитектора Дмитрия Борунова. Но потом отец Михаил, который был настоятелем храма до нового года, потребовал убрать росписи. Когда настоятель сменился, мы думали, что на этом проблемы закончатся. Подали эскизы в епархиальную комиссию, там проект рассмотрели и дали разрешение продолжать работу, внеся корректировки. С корректировками мы согласились. Но теперь росписи уничтожены по благословению митрополита, а заказчик предложил нам расторгнуть договор по обоюдному согласию». Корень конфликта Анисимов видит в том, что росписи, в отличие от большинства работ в современных храмах, носят четкий авторский характер, а историческими корнями уходят в Древний Новгород и Псков, что для многих непривычно. «Выпадение из усредненного стереотипа и послужило толчком к неприятию этих росписей, — уверен Анисимов. — Даже то, что они несвоевременно были согласованы, не повод их уничтожать».

В компании «Сэтл Сити» расторжение контракта объясняют завершением работ. «В настоящее время храм полностью передан приходу и находится в его ведении, — сообщили «Фонтанке» в компании. — Заказчиком всех работ по благоукрашению храма выступает приход. Поскольку все компетенции компании «Сэтл Сити» в этом проекте исчерпаны, принято решение о расторжении контракта с мастерской Анисимовых, по обоюдному согласию. Дальнейшие решения о сотрудничестве с этим или иным подрядчиком будет принимать приход как заказчик работ по благоукрашению».

Главный епархиальный архитектор Санкт-Петербургской епархии Дмитрий Борунов, в свою очередь, подчеркивает, что проблема заключалась не только в художественных достоинствах или недостатках росписи, а в большей степени — в нарушении порядка выполнения работ. В церкви делается с благословения правящего архиерея, такой порядок вещей был закреплен решением Священного Синода в 2017 году. Тогда же была учреждена должность епархиального архитектора, а в Санкт-Петербургской епархии для оценки работ создали межведомственную комиссию, которая объединила разных специалистов: художников, реставраторов, архитекторов. «В случае храма святителя Николая на Арцеуловской аллее с самого начала с епархией был согласован только архитектурный проект храма, а вот проект убранства никто на согласование не представил, — говорит Дмитрий Борунов. — Начались работы. Конечно, почти сразу возник вопрос, почему их проводят без согласования. Комиссии показали начатый процесс росписи стен. Мы провели совещание и попросили предоставить нам эскизы и картоны в соответствии с требованиями патриархии к такого рода проектам. Работы на стене продолжились. И практически с самого начала эти росписи подавались как некое выдающееся достижение в иконописи. А спустя три месяца мы увидели на стене уже другую композицию и другую работу. А что тогда мы должны были согласовывать? Процесс работы стал неуправляемым».

С точки зрения церкви нарушение протокола взаимодействия между заказчиком и исполнителем имеет глубокие духовные последствия. «Самое главное то, что смысловой фон этой работы стал неправильным с точки зрения церкви и губительным для самих исполнителей, — подчеркивает Дмитрий Борунов. — Заказчики звонили мне и спрашивали, как к этому относиться. Очень просто, говорил я: надо смотреть сердцем на эти изображения. В образе Спасителя вы должны увидеть самого совершенного человека, Бога во плоти. В образе Богородицы — ту, что выше серафимов и херувимов. Оценка росписей храма как выдающегося художественного высказывания выглядит, на мой взгляд, не очень скромно. Если человек создает что-то, пусть даже выдающееся, в порыве гордости, это, с точки зрения Православной церкви, уже губительно для его души».

«Мастерские Анисимова» обычно работают с застройщиками, а не с церковью напрямую. Случай, когда работу отказываются принимать, у «Мастерских» первый. В Петербурге организация построила храм на территории ПНИ №1 в Зеленогорске, который в итоге стал обычным, приходским. Там мастерам удалось реализовать свой художественный замысел и в архитектуре, и в интерьере. «Этот храм расписан весьма лаконично, сама манера росписи тоже далеко не стандартная, — говорит Анисимов. — Основные иконы иконостаса написаны прямо на штукатурной стене, а не на досках. Вся утварь сделана из ржавого железа. Мы стремились к тому, чтобы в интерьере были натуральные и понятные материалы, с налетом времени. И этот храм нравится и настоятелю, и прихожанам. Практика показывает, что в церкви есть спрос на устоявшийся стереотип — не вызывающее каких-либо вопросов, эмоций копирование устоявшихся стилей. В современном церковном искусстве никакого движения нет. Мы пытаемся вырваться из этого круга. В Зеленогорске это удалось».

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»