Политическая экономия коронавируса

Коронавирус поставил над человечеством эксперимент такой мощи, о котором исследователи не могли и мечтать. Речь далеко не только о вирусологах. И вообще не о медицине. Хотя в ней все всё понимают, как и в футболе, но, тем не менее, писать о ней не будем. Если после пандемии еще останутся экономисты, политологи, социологи и прочие иже с ними, то представьте, сколько работ они напишут о разных сторонах ее воздействия на общество.

Сейчас еще далеко не все (особенно в России) осознают, что мир столкнулся с чем-то подобным войне с инопланетянами. И это хуже, чем война. Там два магазина пострадали, а три работают. А тут всех без исключения может атаковать враг-невидимка. И везде. Внешне ничего не изменилось: ни разрушений, ни пожаров, ни раненых. Однако благодаря внутренним страхам постепенно меняется всё. Начинается всеобщая игра в русскую рулетку без согласия игроков. Кто следующий на вылет?

А теперь — к политэкономии. Как тоталитарные системы реагируют на серьезные неприятности? В первую очередь, стараются их скрыть. Впервые вирус был обнаружен 17 ноября. А сделал Китай официальное заявление в ВОЗ (Всемирную организацию здравоохранения) лишь 31 декабря. За это время много можно было предпринять по локализации болезни. Её китайские власти предпочли не заметить, а врача, предавшего информацию гласности, покарать. По китайским меркам совсем не сурово: Ли Вэньляню (так завали доктора) пришлось публично покаяться и опровергнуть «зловредные» сведения. Ну, и, конечно, социальный рейтинг (если был) у него рухнул, но сейчас ему все равно: вирус отправил его на тот свет.

Почему же в природе тоталитарных систем заложена необходимость до последнего скрывать плохие вести? Дело в том, что в обществе, где государство является всем, оно и отвечает за всё. И такого рода события наносят сильнейший удар по мифу о его всемогуществе. А это, в свою очередь, подрывает легитимность власти. Особенно в китайской традиции. Там вместо бога — император (неважно, что он теперь председатель ЦК КПК), но земной бог он до тех пор, пока не утратил «мандат неба». Признаком же его потери могут быть как поражения в крупных войнах, так и катастрофические неурожаи, наводнения с землетрясениями и прочие природные катаклизмы. Эпидемии, естественно, в их числе. Поэтому первый позыв в ответ на таковые — замести пыль под шкаф. Авось всё уляжется и мало кто заметит.

Жесткий контроль за распространением информации и стал ускорителем распространения очага поражения. Конечно, есть поговорка «меньше знаешь — крепче спишь», но в этом случае она не сработала. В западном мире свободные СМИ разнесли бы весть о неизвестном опасном вирусе по всему миру в течение часа. Не удержишь. В этом преимущество свободы слова.

Однако, когда информация в конце концов распространилась, тоталитарному государству оказалось нечего терять. И оно взялось вовсю за то, что у него получается лучше всего. За контроль над собственными гражданами. О китайском контроле столько всего понаписано! Приведу лишь одно свидетельство: светящиеся точки на экране смартфона. Зеленая означает, что у обладателя нет вируса, оранжевая — подозрение на его наличие. Но владелец смартфона получает информацию не только о себе, но и об окружающих его людях. Появляется оранжевая точка — значит на таком-то расстоянии от вас некто подозрительный. Ясно, что вирус резко ускорит развитие инструментов тотального контроля государства за подвластным ему населением, которое в Китае и так шло впереди планеты всей.

В мире стали писать о преимуществах тоталитаризма перед свободными обществами. Однако сравним Китай с другим Китаем. Тайвань (на 100% ныне демократическая страна) почти не пустил к себе вирус. А сколько было возможностей! И Южная Корея, после всплеска болезни по вине собрания религиозной секты, с ней более-менее успешно справляется. Почему же у Италии не получилось?

Дело в том, что в Корее государство оплачивает только самые базовые медицинские нужды, а так, пожалуйста, на свободный рынок. В результате количество медицинских учреждений в стране быстро росло. И сейчас частные клиники вовсю участвуют в противодействии Covid-19. А в Италии почти все обеспечивается государством. Как следствие, расходы бюджета зашкаливали, а качество врачебных услуг падало. В такой ситуации государство занялось известной и нам «оптимизацией». Количество лечебниц сокращалось, но, что самое интересное, и качество услуг при этом не росло. Государство благосостояния (welfare state) — не лучший выбор граждан.

Пандемия вызвала спад производства в огромном секторе экономики (не для кого производить, а также всё меньше тех, кто может производить). Грядет экономический кризис, которые, вероятно, переплюнет кризис 2008–09 гг. Как с этим бороться? В ход пошли огромные вливания денег (уже никто не считается хоть с какой-то бюджетной дисциплиной), а процентные ставки центробанков опустились практически до нуля. Денежная масса, таким образом, феноменально растет на фоне сокращающегося количества товаров и услуг. Интересно, что будет к концу года с инфляцией? Каков будет бюджетный дефицит, и без того ныне немалый в большинстве стран? И, в целом, что станет с глобальной финансово-кредитной системой, скажем, через год-полтора? Как-нибудь вырулит (пусть и с потерей стабильности) или распадется на замкнутые национальные структуры (столь же, если не более нестабильные)?

Россия заполучила не один, а три кризиса разом: кроме вируса, еще катастрофу на рынке нефти и политический кризис в форме перехода к конституционному самодержавию. Разберемся для начала с нефтью. США приспособятся запросто. Абсолютное большинство там выигрывает. С начала года средняя цена на бензин упала на 17%, и в пересчете на литр и на рубли составляет 45,2 руб. Как тут за американцев с их-то зарплатами не порадоваться! А уж их добытчики сланцевой нефти перетопчутся (в деловой прессе можно конкретно прочитать, как именно). Да и составляет вся эта нефтедобыча (не только сланцевая) вместе с газом 1% от ВВП США. А по доли в занятости — и того меньше.

У Саудовской Аравии дела значительно хуже. Имеется бюджетный дефицит, который составил в 2019 г. примерно 5 % ВВП. Его закрывает цена на нефть аж в $85 за баррель. Но им охотно дают в долг. Запасы нефти — вторые в мире (после Венесуэлы). Проблема в том, что надо кормить многочисленную молодежь, которая, естественно, нигде, кроме как в государственных офисах, работать не желает. Безработица в стране 12 с лишним процентов. А безработных тоже надо кормить. Питаться же они привыкли неплохо. Тем не менее, несмотря на все это, бороться с Россией за рынки саудиты настроены решительно. Уже предлагают такие скидки с цены, что российская нефть оказывается не нужна.

Политическая экономия коронавируса в России будет иметь как общее со всем миром, так и свои особенности. Понятно, что общая схема такова: производство падает, вместе с ним доходы, а, следовательно, и налоги. Отсюда проблемы с наполнением бюджета и его обязательствами. Особенность − в наличии Фонда национального благосостояния — $124 млрд долларов. Однако при цене нефти ниже $42 надо раскупоривать эту кубышку. А на нее претендуют буквально все (от авиаторов до парикмахеров). Далеко не только пенсионеры и бюджетники. На всех же явно не хватит.

В чисто политическом плане издержки, создаваемые коронавирусом, могут также быть весьма велики. Триумфальное голосование 22 апреля сильно подпорчено. Да и состоится ли оно в этот день? Впервые такое решает не только президент. У вируса может появиться право блокирующей подписи. Перенос же на июнь чреват массовым угасанием энтузиазма даже среди самых верных. Если зараза начнет косить народ, как в Италии.

Далее, 9 Мая было призвано стать кульминацией торжества. Не только ликующий народ-победитель, но и коленопреклоненная Европа отдают дань вождю. А тут — на тебе! Парад без зрителей — еще хуже, чем футбол на пустом стадионе. Впечатление будет гнетущее. Ну и гостей можно не ждать: у них отличный предлог остаться дома.

В то же время в перспективе государство российское может стать благодарным вирусу. Чрезвычайщина, вводимая временно, во многих своих составляющих сможет стать постоянным спутником. Так сказать, нормой. И контрольные меры, и запретительные — это жизненный эликсир для Левиафана. Вирус когда-нибудь будет побежден, а они в значительной своей части его надолго переживут.

Андрей Заостровцев