Президент РФ Владимир Путин в пятницу вечером огласил свое предложение по стабилизации нефтяного рынка. Месяц назад наша страна попыталась сыграть по-крупному, отказавшись в рамках ОПЕК+ вместе с крупнейшими игроками сокращать добычу на 1,5 миллиона баррелей в сутки. А теперь вынуждена соглашаться на 10 миллионов.
Еще в январе стоимость барреля нефти марки Brent превышала 70 долларов за баррель. После того, как эпидемия коронавируса ударила по экономике Китая, котировки плавно опустились до 60, а затем и до 50 долларов на фоне сокращения спроса в промышленном секторе и на транспорте Китая и, как стало понятно уже к началу весны, Европы и США. Основным поставщикам нефти было очевидно, что на падающий спрос было необходимо ответить адекватным сокращением предложения, то есть снижением добычи.
В начале марта страны ОПЕК и примкнувшие к ним крупнейшие нефтедобывающие страны, включая Россию (США не входят в этот пул), собрались в Вене, чтобы скоординировать свои действия. Консенсусным решением было ограничение добычи на 1,5 млн баррелей в сутки относительно предыдущего уровня, зафиксированного в последний раз в декабре 2019 года. К вечеру 6 марта этот шаг казался делом решенным, однако внезапно российская делегация высказала другую точку зрения — оставить добычу на прежнем уровне. Объяснение, которое позже давалось министром энергетики России Александром Новаком, — чтобы лучше оценить влияние коронавируса на мировую экономику и спрос на нефть.
В том, что коронавирус к тому времени уже повлиял и на мировую экономику, и на котировки нефти, казалось, никаких сомнений не было. Но ограничивать себя в добыче, позволив России сохранить ее на прежнем уровне, никто не был готов. Соглашение ОПЕК+ развалилось.
Недавние партнеры нашей страны обвиняли ее в срыве переговоров, а российские чиновники оправдывались тем, что они не выступали за выход из ОПЕК+, а лишь предлагали сохранить статус-кво.
Тем не менее, хотя формально соглашение действовало до 1 апреля, уже 10 марта Россия объявила в одностороннем порядке о повышении добычи минимум на 250 тысяч баррелей в сутки. Ответ последовал незамедлительно. Саудовская Аравия в тот же день ответила даже не жестко, а жестоко: пообещала выбросить на рынок дополнительный объем в десять раз больше — 2,6 млн баррелей.
В мире заговорили о нефтяной войне, но это было больше похоже на показательную порку. Чуть позже Саудовская Аравия объявила, что будет давать скидки к рыночным ценам в 6–8 долларов за баррель — в дополнение к увеличению предложения.
В считаные дни котировки нефти обрушились с 53 долларов до 25. Это была цена на североморскую марку Brent, а основная российская марка Urals подешевела ко 2 апреля до уже совершенно неприличных 16,5 долларов. И это притом что бюджет нашей страны был сверстан исходя из среднегодовой цены в 42 доллара за баррель Urals.
Последние дни марта и первые апреля прошли в сопровождении совершенно апокалиптических сигналов. К примеру, одно из наиболее авторитетных отраслевых агентств Argus сообщило, что реальные цены последних сделок на покупку нефти марки Urals с отгрузкой в Роттердаме (куда в основном приходят танкеры с российской нефтью из Приморска) едва превышают 10 долларов за баррель. Масла в огонь добавили и наши «надежные» партнеры из Белоруссии, которые во всеуслышание заявили, что договорились о поставках российской нефти по 4 доллара за баррель. Дальше — больше. В анонимных телеграм-каналах заговорили о том, что США вот-вот готовы наложить полное эмбарго на покупку российской нефти, в свете чего казалось бы курьезные заявления Минска уже перестали казаться такой уж нелепицей.
Иными словами, пятничное выступление Владимира Путина о согласии на снижение добычи на 10 млн баррелей в сутки («по-партнерски») может показаться вдумчивым и расчетливым лишь самым патриотично настроенным оптимистам. Еще недавно мартовский отказ от сокращения добычи кому-то казался удачным решением, а эскапада на переговорах — проявлением силы. СМИ указывали на идеолога такого хода — глава государственной «Роснефти» Игорь Сечин в феврале написал Владимиру Путину письмо с призывом отказаться от предложений ОПЕК+, обосновывая это тем, что снижение добычи даст преференции компаниям США и станет стратегической угрозой для российской нефтяной отрасли. Спустя два дня эти же тезисы публично высказывал пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев.
История показала, что стратегической угрозой для российских компаний стал разрыв отношений — как иначе назвать осязаемую перспективу продажи нашей нефти даже ближайшим партнерам по 4 доллара за баррель.
«Это всё должно происходить по‑партнерски», — считает президент Владимир Путин. Готовы ли теперь к России относиться по-партнерски все остальные, мы увидим уже в ближайшие дни. «В настоящее время сокращение спроса составляет порядка 10–15 миллионов баррелей в сутки. И, по оценкам экспертов, в ближайшие несколько недель спрос может снизиться до 15–20 миллионов баррелей. Это примерно 20 процентов общей добычи в мире», — говорит министр Новак.
Денис Лебедев, «Фонтанка.ру»
