«Многое надо менять». Владелец Zenden рассказал, почему много льгот бизнесу — это плохо

Основатель сети обувных магазинов Zenden Андрей Павлов — о том, почему вредят (сейчас и вообще) чрезмерные льготы малому бизнесу, про сложности на рынке и в сетях и о рентабельности «Забиваки» на кроссовках.

2 мая владелец обувных магазинов Zenden Grouр, член генерального совета «Деловой России» Андрей Павлов записал видеообращение к сотрудникам и партнерам, в котором рассказал о тяжелом положении компании. Выручка розничных сетей «Сакура» и «Сезонная коллекция», входящих в группу компаний, снизилась на 100%. Павлов призвал сотрудников найти себе подработку, в этом готов помочь отдел персонала компании.

Zenden, поглотившая в 2016 году сети Thomas Munz и Mascotte, была включена правительством РФ еще в первый, апрельский, список системообразующих организаций. В перечне группу представляет ООО «Дом одежды» с выручкой 16 млрд рублей в 2018 году. По словам основателя компании, она является единственным крупным налогоплательщиком на рынке фэшн-ретейла с российской юрисдикцией и брендами. Однако, отмечает Павлов в видеообращении, она еще не получила помощи ни по зарплатам, ни по кредитам, ни по налогам.

— За счет чего сейчас держитесь? Есть ли надежды, что это все скоро кончится и наладится?

— Рынок фэшн-ретейла оказался одним из самых пострадавших во время текущего кризиса. Наша компания потеряла порядка 95% выручки. На сегодняшний момент почти 100% магазинов закрыты, работают только интернет-площадки — как собственные, так и маркетплейсы Wildberries, Lamoda, «Озон». Даже в интернет-продажах мы делаем ставку на основного партнера — Wildberries, а у него тоже снизилась выручка примерно в 4 раза из-за того, что были закрыты пункты выдачи заказов. Этот маркетплейс в свое время смог так быстро набрать выручку и уйти от конкурентов именно за счет пунктов выдачи.

Выживаем или живем надеждой, что в ближайшее время магазины начнут открываться. Компания представлена во всех регионах РФ, и мы в принципе всегда были готовы к каким-то кризисам и катаклизмам, стихийным бедствиям, но когда одновременно закрывается вся страна — это тяжело предугадать.

— Сколько еще у вас осталось ресурсов, которые позволят продержаться?

— По моим ощущениям, этот ресурс вечен. Пока предприниматель жив, он барахтается, как та лягушка в молоке. В итоге ты, возможно, взобьешь масло и выплывешь из банки. Я думаю, новые предприниматели не появятся. Не появится новых арендодателей и новых арендаторов. Всем придется договариваться.

Когда кризис только начался, с 15 по 26 марта у нас выручка упала в 2 раза. Мы стали беседовать с арендодателями о скидках — в принципе даже диалога не получилось: «Ну, упала выручка. Сегодня упала, завтра появится, какие скидки?» Сейчас, когда мы уже закрыты практически полтора месяца, арендодатели уже готовы снижать плату за текущий период. Рыночная ситуация изменилась.

Самые пострадавшие в этой истории — это компании, которые закрылись, и те, у которых большой штат. На момент кризиса у нас было почти 5 тыс. сотрудников.

— Как вы решили проблему с персоналом?

— Мы решаем ее всеми способами. В марте все топ-менеджеры ушли в отпуск за свой счет. Я тоже не получаю ни копейки, причем с конца прошлого года. Топ-менеджмент принял такое же решение, понимая ситуацию в компании и как устроен финансовый цикл.

Ведь для нас первый квартал — самый тяжелый в году, выручка с января по март — самая низкая. Второй квартал — это второй по выручке квартал в году, лучше только четвертый. Плюс в первом квартале у нас очень большие платежи в Китай, там в феврале празднуют Новый год. Перед ним нужно собрать все накопленные резервы, закрыть кредиты и профинансировать закупку продукции. Поэтому по итогам первого квартала обычно и накапливаются долги. Во втором квартале мы остаемся без выручки.

Я даже жалею, что у нас этот кризис не случился чуть раньше, в январе-феврале. Мы бы его пережили в разы легче.

— Как быстро обувной рынок восстановится? Сколько игроков обувного рынка переживут пандемию?

— Здесь избыточная конкуренция — по стране количество игроков превышает 60 тысяч. И это только те, кто к 1 марта заявился на подключение к Системе маркировки и прослеживаемости товаров. Может быть, все они переживут пандемию, а возможно, их станет даже больше. Потому что работать на традиционной общей системе налогообложения (ОСН) очень сложно, и немногие это делают. Думаю, что исторически их количество исчисляется сотнями. А тех, кто работает на льготных системах налогообложения, десятки тысяч.

Малый бизнес государство и до этого поддерживало, и очень сильно. В частности, по упрощенной системе налогообложения (УСН) во многих регионах ставка с 6% доходит до 1%, а на «доходы минус расходы» с 15% до 5 %, где-то уменьшается стоимость патентов.

Предприниматели останутся. Насколько усохнет их бизнес и рынок — пока вопрос спорный. Я думаю, что значительно.

— Но ведь бизнес совсем мелких торговых точек после пандемии может сжаться до нуля?

— В Европе малый бизнес устроен так, что вы приходите в семейный ресторан. Там папа может быть шеф-поваром, мама — официантом, дети могут помогать, дедушка — на баре. В России, заходя в кафе, которые де-юре все являются предприятиями малого бизнеса, вы очень редко увидите в официантах или поварах собственника.

В частности, это потому, что в Европе высокие налоги. Предприниматель не может взять лишнего человека, потому что рискует остаться без собственной прибыли. Я думаю, что наш малый бизнес рано или поздно ждет что-то похожее. Мы должны перейти к таким европейским нормам. Это как раз и будет самой реальной защитой малого бизнеса.

— То есть если хочешь жить, сам встанешь за прилавок?

— Вплоть до этого, а как иначе? Это нормальная история для бизнеса в целом, а у нас я такого мало видел.

Нам много что нужно менять, и это, в частности, показал текущий кризис. У нас безумные графики. Они ломают все рабочие циклы. Я давно говорил, что в фэшн-ретейле нужно сокращать рабочий день. Нормальный человек должен в 10 вечера сидеть дома с детьми, а не стоять на кассе.

Нужно менять и потребительское поведение граждан. Кризис показал, что мы, оказывается, можем целый месяц прожить без магазинов. Еще недавно, когда я говорил об одном выходном дне в неделю для фэшн-ретейла, все говорили: «Это невозможно. Воскресенье — единственный день, в который люди могут пойти в магазин». Ну так сейчас мы месяц в магазин не ходим, но от этого никто не умер.

В ретейле так сложилось, что 45–50% выручки приходится на выходные дни. В моей компании за все субботы и воскресенья мы получаем 47% выручки. Это значит, что десятки миллионов россиян отдых заменили шопингом.

Кстати, еще одна проблема российского ретейла — избыточная акционность. Наша розница помешана на маркетинге и рекламе. Вы вроде бы покупаете вещь дешевле, а по факту оплачиваете сопутствующую рекламно-маркетинговую надстройку. Я устал уже от этого нагромождения дополнительных услуг. Мы перегружаем и себя, и покупателя, а по факту ничего не меняется.

— Что изменится, если вы откажетесь от скидок, к которым покупатель так привык?

— Покупатель привыкнет ко всему. Он голосует своим кошельком, точно понимает, что хочет купить и за сколько. Если будет наведен порядок в этой системе скидок, ничего не изменится, люди продолжат спокойно покупать.

Представляете, если вам дадут возможность торговаться за бензин на бензоколонке? Цена топлива поднимется до 65 рублей, будут дисконтные карты и акции, чтобы купить бензин по 47 рублей. Пенсионеры смогут купить по 40 рублей, а малый бизнес — по 35. Через месяц окажется, что у нас в стране только пенсионеры и малый бизнес. Поэтому избыточное количество льгот вредно.

— Ранее в прессе вы раскритиковали первый пакет государственных мер поддержки предпринимателей за то, что льготы там в основном касаются малого и среднего бизнеса, обходя стороной крупный и средний. На ваш взгляд, какие меры государство должно ввести, чтобы помочь всем?

— Я обозреваю все процессы, сектора экономики и рынок труда сверху. Государство малый бизнес уже поддержало очень хорошо. Удивительно, что наши предприниматели этого не видят. При регистрации ИП или покупке патента их уже освободили от НДС. У нас в стране 3,4 млн индивидуальных предпринимателей — кстати, их количество растет каждый месяц — они не платят налог на прибыль и НДФЛ. Им на входе уже дали запредельные льготы.

Россия разорвана между компаниями с льготными налоговыми режимами и НДС-ными. Особенно тяжело состыковать малый и микробизнес с крупным и средним в секторах производства. Клиенту все равно, выпил он чашку кофе с НДС или без, а когда производитель закупает услугу, ему важно, чтобы поставщик работал с НДС. Если без — производителю выйдет на 20% дороже.

Нам необходимо отменять пять льготных налоговых режимов и оставлять одну основную систему, чтобы все работали с НДС. Можно снижать этот налог для малого бизнеса, пусть в некоторых секторах будет хотя бы 5%. Тогда вся экономика работала бы в одной системе координат. Вот такие решения нужно принимать сейчас во время кризиса, наводить порядок в налоговой системе и в первую очередь думать о производителях.

— Вы часто говорите, что производители особенно нуждаются в поддержке. Сегодняшние беды ваших торговых сетей, вызванные пандемией, не отодвинули думы о заводах на десятый план?

— Есть внутренняя конкуренция и внешняя. Я такой термин вывел и пытаюсь его внедрить в экономической науке. Есть сектора внутренней конкуренции, например такси. Вы же не можете заказывать себе такси из Китая? Основная масса помощи должна уходить производственным секторам с внешней конкуренцией. То есть тем, кто соревнуется с сильными иностранными конкурентами, доминирующими на внешнем рынке.

Чтобы экономика меняла свою структуру, надо давать льготы производителям народного потребления. В производстве обуви внешняя конкуренция ярко выражена. У нас есть Китай — гегемон, производящий 15 млрд пар в год. В России в среднем делается порядка 122 млн пар и 80% импортируется. Часть оставшихся 20% приходится на оборонку и на рабочую обувь для сотрудников «Газпрома», ЛУКОЙЛа и других компаний. Эти области государство смогло защитить. Их сейчас занимает российское производство, и в целом и оно растет.

При этом на рынке обуви избыточная конкуренция. Если взять статистику Российского союза кожевников и обувщиков, в кожевенной обувной промышленности работают всего 42 тысячи человек, а продает обувь миллион человек. Как бы нам сделать, чтобы обувь делали 350 тысяч, а продавали, например, 700 тысяч, чтобы не было такого сильного перекоса в сторону торговли.

— Вы говорили, что и крупным предприятиям недостаточно поддержки сейчас, так?

— Власти сейчас в первую очередь дают льготы на страховые взносы с зарплаты — их снизили до 15% на суммы свыше 1 МРОТ. Это хорошее предложение, огромное спасибо властям. Но, опять-таки, только для МСП (малое и среднее предпринимательство. — Прим. ред.), а нужно для всех. Просто российский бизнес не видит в этом льготы, потому что основная масса малых и средних предприятий платили зарплаты в конвертах. Обычная практика — платить в районе одного МРОТ, остальную долю отдавать в конверте или еще как-то. Сейчас, когда дали льготу, возможно, кто-то начнет обелять зарплату.

Я не выступаю обвинителем, не хочу, чтобы малый бизнес обанкротился. Наоборот, я хочу, чтобы его в стране было больше. Чтобы не было разрыва, а был постепенный переход, и льготы для малого и среднего бизнеса работали только для них.

— То есть вирус обострил все неровные углы, накопившиеся в экономической жизни России еще до пандемии?

— Именно так. Пандемия просто какие-то вещи усугубила. Если предприятие попало в особо пострадавшие, у него нет выручки и нечем платить. Оно выйдет из кризиса и что дальше? В экономике страны ведь ничего не поменяется. Дальше вы опять, как белка в колесе, вертитесь в избыточной конкуренции, не видя света в конце туннеля. Многие его и до пандемии не видели.

Опять откроются магазины, будут работать с 10 утра до 10 вечера без выходных...

— Но их же, наверное, откроется меньше?

— Меньше не откроется. В конечном итоге рынок сбалансируется. Стоимость аренды снизится, и все помещения заполнятся рано или поздно.

— Какие меры поддержки сейчас помогли бы именно вашей компании?

—Снижение НДС, налогов на зарплату и отсрочка по налогам. Это три самые важные меры, которые я ждал бы от государства. Это поддержало бы не только системообразующие предприятия, но и все виды бизнеса.

— Сколько сейчас продукции, реализуемой ГК Zenden, производится в Китае?

— Примерно 80%.

— Как представительство вашей группы компаний в Китае пережило пандемию?

— Китай уже вышел на работу. С поставками никаких проблем нет, и тогда не было. Все пути логистические работают. Итальянские фабрики и заводы тоже сейчас открываются.

С китайцами легко работать даже на удаленке. Все вопросы решаются в «Зуме», «Скайпе». С точки зрения бизнес-этики китайцы очень вменяемые как предприниматели. Тем более со многими мы работаем много лет. Даже без командировок туда производство может запускаться на удаленке. Образцы можно переслать по почте, внести какие-то коррективы, обсудить мелочи онлайн.

— Почему китайский бизнес пережил вирус легче, чем это делает сейчас российский?

— Сейчас самая сложная задача — договориться с персоналом. Российское законодательство достаточно тяжелое для работодателя — много обязанностей, просто так сократить сотрудника очень тяжело и реально дорого. В Китае все в разы проще. Если сотрудник не работает — можно ему не платить. Там люди свободно мигрируют с производства на производство. И налоги на зарплату там намного ниже.

Когда я вижу калькуляцию себестоимости китайской продукции, там налоги составляют 1–2%. А у нас, для сравнения, если компания на обычной системе налогообложения с НДС, то ей надо заложить 82% налогов на зарплату. Это катастрофа. И кстати, китайские рабочие на заводах работают плюс-минус до 3 тысяч часов в год, а российские — около 1800 часов.

— «Дом одежды» в 2016 году покупал права на использование логотипов с «Забивакой» и символикой чемпионата Евро-2018. Они окупились?

— Да, полностью, причем как операционно, так и с точки зрения узнаваемости компании. Мы сделали 84 тысячи партий обуви с логотипом ФИФА. Как сейчас помню, ровно два года назад у нас была презентация коллекции в Авиапарке. Все-таки быть причастными к главному спортивному событию за всю историю нашей страны — это дорогого стоит.

— Планируете ли еще покупать какие-то торговые марки или это штучная история?

— Такие событийные вещи — это очень интересно. Просто сейчас ничего подобного и равного чемпионату мира по футболу в России не предвидится.

Кстати, в этом году одна из наших компаний «Томас Мюнц» сделала коллекцию обуви с торговой маркой «Красная машина». Это название сборной СССР по хоккею. В мае в Швейцарии должен был пройти чемпионат мира по хоккею, но его отменили в связи с коронавирусом. Именно сейчас эта коллекция должна была мелькать на экранах и в соцсетях. Опыт обещал быть интересным.

С такими вещами приятно работать. «Красная машина» — это, наверное, одна из самых лучших спортивных историй нашей страны, как и история хоккея в принципе.

— Парад Победы в этом году тоже отменили. Очень много знаменательных дат выпало на время пандемии.

— Да, но я рад, что мы успели 1 марта отметить годовщину подвига 6-й роты (бой у высоты 776. — Прим. ред.). Мы участвовали в этих мероприятиях, установили по стране 61 бюст погибшим бойцам. 7 были установлены до нас, а 16 мы установить не успели. Пандемия закончится, думаю, и этот проект до ума доведем.

Планировали на 9 Мая поставить четыре бюста в Петербурге. Они появятся в парке Боевого братства на пересечении улиц Бадаева и Джона Рида. Думаю, открывать теперь будем летом, возможно, на День ВДВ 1 августа.

— Почему вы решили принять участие в памятных событиях, посвященных 6-й роте? Это какая-то личная история?

— Это история подвига моих сверстников в период, когда страна была на грани. Я прекрасно помню, что происходило в стране в 1999 году. Было желание отдать дань памяти шести землякам из Новгородской области, погибшим в составе 6-й роты. Изучив историю подвига глубже, пообщавшись с родителями и знакомыми героев, решили установить бюсты всем, что за три года было практически сделано.

Пользуясь случаем, хочу всех поздравить с 75-летием Великой Победы. Оглядываясь назад, вспоминая и изучая пережитое нашими соотечественниками в годы Великой Отечественной войны, понимаешь, что сегодняшние трудности — это мелкие неурядицы. Будем достойны памяти Защитников Отечества.

Я родился в селе Петровское Приозерского района Ленинградской области. И всегда буду помнить, что оно названо в честь сержанта медицинской службы Елизаветы Петровой, погибшей в 1944 году на этих рубежах.

Беседовала Евгения Горбунова, «Фонтанка.ру»