«Такой веселый человек, и такая смерть». Как в Петербурге хоронили убитого аппаратом ИВЛ (фото)

Пока губернатор Беглов договаривался о смягчении похоронных правил в Петербурге, корреспондент «Фонтанки» наблюдал за тем, как санитары морга чихать хотели на все их с Роспотребнадзором запреты.

В Петербурге кремировали одну из жертв пожара в 4-й городской больнице на Северном проспекте. На предание огню родственники согласились, так как не были уверены в том, что их могила не окажется на коронавирусном кладбище в Колпино или Ломоносове. Как раз 22 мая Смольный выпустил объяснение, как будут хоронить в охваченном эпидемией Петербурге. Понятнее не стало. Хотя бы потому, что в морге больницы Святого Георгия работают в соответствии с предписанием санврача от 31 марта, а Смольный руководствуется более ранним документом от 30 марта. По необъяснимой логике его же, предписание от 30 марта, глава Роспотребнадзора Наталья Башкетова постоянно поправляет. Дровишек в эту печь абсурда подбрасывают исполнители, которые своеобразно трактуют запретительные меры.

У дверей морга больницы Святого Георгия расхристанный катафалк. Санитары грузят в него второй по счету гроб. «Это ваша?» — спрашиваю у вдовы Юрия Николаевича. «Нет. Мы заказали отдельную машину», — отвечает мне Татьяна Александровна. За манипуляциями санитаров наблюдает водитель, сотрудник ГУП «Ритуальные услуги». Его комбинезон из белого текстиля, перчатки да сдвинутая на подбородок медицинская маска — единственные приметы эпидемии. И еще Борисовы в полном комплекте предписанного Смольным режима. Маски скрывают плотно сжатые губы, руки в перчатках мнут упаковку последних для Юрия Николаевича цветов.

Юрий Николаевич погиб 12 мая. Важные для православных 9 дней были вчера. Считается, что в этот день душа усопшего встречается с Богом, а к родным приходит первое успокоение и принятие. Этого порядка, позволяющего немного отвлечься от горя, семья Борисовых лишена. Своего мужа, отца, тестя, друга они хоронят на десятый день, пришибленные несправедливостью и собственным бессилием. Юрий Борисов был госпитализирован с инсультом. Без малейших, как считают родные, признаков коронавируса его привезли в принимающую инфицированных больницу Святого Георгия, здесь он почему-то оказался в палате с пациентами на ИВЛ и погиб, как гласит официальная версия, в результате самовозгорания медицинского оборудования.

«Сказали, что гроб не откроют. Говорят, смотреть не на что, тело обуглено. Все шесть человек, все обуглены» — эти слова Татьяна Александровна произносит ровным голосом. Она вся — само спокойствие. Это спокойствие человека, который до конца не верит, что происходящее вокруг — реальность. Татьяна Александровна только что вернулась из глубин морга, в её руках какой-то пакет. «Это мне отдали сейчас, — объясняет она. — Утром отпевание было». На улице, не решаясь зайти внутрь, стоят дети и друзья Юрия Николаевича. На прошлой неделе сотрудники морга говорили, что отпевание и гражданскую панихиду можно будет провести перед кремацией. В понедельник позвонили и сообщили, что все ритуальные церемонии запрещены. Близкие родственники смогут только посмотреть, как гроб грузят в катафалк.

Новый поход в морг и новые вводные: «Снимайте упаковку с цветов, сказали, что приподнимут крышку, разрешат положить внутрь». Траурная процессия тянется к гробу. Санитар действительно приподнимает нижнюю часть крышки, через несколько минут ноги Юрия Николаевича укрыты плотным одеялом из цветов. «Какой веселый человек и какая страшная смерть!» — в окружении детей Татьяна Александровна гладит полированную поверхность. Голубого цвета перчатка порвалась. «Пусть», — отмахивается она от предложенной новой пары.

В небольшом «предбаннике» морга восемь гробов. Пуст только один, закрыты три. С Юрием Николаевичем прощаются, стоя между двумя открытыми гробами, покойники накрыты саванами. Санитары в разномастной робе деликатно курят снаружи, на некоторых есть перчатки, масок нет ни у одного. «Перестаньте шастать возле чужих гробов», — шипит на меня сотрудник морга. У дверей на родных Юрия Николаевича сочувственно смотрит водитель катафалка, тот самый, чей хлопковый комбинезон должен убедить в соблюдении санитарно-эпидемиологических норм. «Ваш десятый у меня за сегодня, — говорит он мне. — И еще у нас несколько машин. Крематорий перегружен. Все больницы же на карантине».

Татьяна Александровна зовет санитаров, чтобы забрали гроб. «Отойдите на два метра», — вдруг вспоминает один из них перед тем, как закрыть замки. Мужики подхватывают было гроб, явно собираясь грузить Юрия Николаевича третьим в катафалк. Их останавливает окрик: «Что вы делаете? У нас отдельная машина. Мы за нее заплатили». Из смущенного бормотания становится известно, что отдельно заказанный транспорт сломался в дороге. «А почему не сказали? Деньги, значит, взяли. Родственники стоят, подошли бы и сказали. Все молча. Убили человека, и все молча. Все заплачено отдельно. Я не хотела, чтобы он с кем-то ехал», — злость пробивает защиту Татьяны Александровны, и она обрушивается на ни в чем не повинного водителя катафалка. Мужчина в белом комбинезоне смиренно принимает на себя боль утраты и обиду на руководство больницы, которое не посчитало нужным извиниться.

«Это ведь не я его убил, — тихо произносит водитель. — Но я вашего сейчас первым отвезу». Из катафалка выгружают два закрепленных гроба. В салон заносят Юрия Николаевича. Машина увозит его на Шафировский проспект. В крематорий родные Борисова ехать не захотели. Поначалу им обещали выдать урну через три дня, но сегодня объяснили, что из-за загруженности прах смогут отдать только 27 мая. Юрия Николаевича похоронят на Серафимовском кладбище.

«И ведь никто даже не понесет наказания, вы же знаете», — говорит мне Татьяна Александровна. Я киваю в ответ на ее размышления об изматывающей судебной тяжбе с негарантированным результатом. За нашими спинами морг больницы Святого Георгия. Второй месяц здесь находится умершая не от ковида Нина Яковлевна. Ее дочь через суд пытается добиться выдачи тела, чтобы похоронить маму на семейном кладбище. 22 мая состоялось предварительное заседание, в качестве ответчиков к больнице и моргу добавлены Бюро судмедэкспертизы и городской Роспотребнадзор.

Юлия Никитина, «Фонтанка.ру»