«Не потребовалось сверхъестественных усилий». Глава Первой мебельной фабрики о том, как убедить Роспотребнадзор открыть магазины

Мебельные центры наравне с уличными магазинами попали в первую волну снятия коронавирусных ограничений. О том, как складывался диалог с властями, Александр Шестаков рассказал «Фонтанке».

Первая мебельная фабрика оказалась в списке системообразующих предприятий, но помощи от петербургских чиновников не получила и, вместо того, чтобы брать льготные займы, была вынуждена вернуть взятый несколько лет назад кредит. Зато производитель не теряет надежды добиться взаимности на федеральном уровне.

— Александр Николаевич, как вы оцениваете итоги первой недели работы мебельных центров после двух с половиной месяцев простоя? Стоят ли за кухнями и диванами такие же очереди, как в магазин Zara на Невском?

— У нас очереди никогда не стоят. Мебель — это предмет отложенного спроса, который на любые кризисы реагирует в первую очередь. Когда мы обсуждали [перезапуск мебельных центров] с руководителем петербургского Роспотребнадзора Натальей Семеновной (Башкетовой. — Прим. ред.), мы указывали, что у нас все магазины очень крупные. Так что, когда на 20 тысяч кв. м 30 посетителей, безусловно, нормы, которые введены, мы легко исполняем. Очередей нет, но, например, в «Мебель-сити 2», где мы сейчас находимся, поток посетителей по сравнению с аналогичным периодом прошлого года вырос на 25%. Насколько вырастут покупки — вопрос второй. По крайней мере, люди стали ходить. Поэтому я благодарен Роспотребнадзору, что они адекватно к этой ситуации отнеслись и приняли решение [об открытии мебельных центров]. Для оптимизма поводов пока недостаточно. Мы планируем, что оставшиеся месяцы мы отработаем на уровне прошлого года. Но два месяца пандемии можно вычеркнуть.

— Как сильно упали продажи за время действия ограничений? Нашли ли вы спасение в интернете?

— Все упали по-разному. Те, кто умеет дистанционно продавать, отработали лучше. У некоторых, с кем я обсуждал, вообще не было падения. Люди сидели дома и все необходимые вещи все равно покупали. Первая мебельная фабрика, которая никогда этим не занималась, тоже начала [торговать через интернет]. В итоге наши продажи в апреле упали на 70%, но 30% розница сумела реализовать — при неработающих магазинах это вполне неплохой показатель. В мае сокращение было 50%.

— Закрытие магазинов потянуло за собой и производство. В мае Ассоциация предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России заявила об угрозе банкротства 70% российских мебельных предприятий. Пессимистичный прогноз по-прежнему в силе?

— Для нашей фабрики, наверное, нет, потому что мы получили достаточно крупные заказы накануне пандемии — для компании «Пионер» 1000 квартир, бизнес-центр для «Газпрома». Если бы мы сидели только на розничных продажах, ситуация была бы плачевной. Те, у кого розница — это единственный канал, выживают по-разному.

— Как насчет участников вашего технопарка и арендаторов мебельных центров?

— Мне кажется, процентов 30–40 может серьезно пострадать — вплоть до закрытия предприятий. Наверное, схлопнется совсем маленький бизнес, у которого нет подушки безопасности, которому трудно перекредитоваться. Банки будут кредитовать жестко, везде нужны залоги. У тех, кто этого не имеет, ситуация будет тяжелая.

Из мебельных центров пока ни один арендатор не съехал. Но мы дали довольно большие скидки — за апрель и май, сейчас обсуждаем июнь. К сожалению, город не дал никаких поблажек в этой части — объекты недвижимости не попали вообще в пострадавшие отрасли. Та же ситуация в других регионах. Например, у нас есть центр «Мебель-сити Москва», там 50% владеет Управделами президента. И оно никаких скидок не дает, в отличие от нас. Такой парадокс.

— Как сильно ударил коронакризис по вашему производству? Уходили ли вы в простой, и сколько он длился?

— Производство на время пандемии мы до конца не останавливали, так как были заказы, которые нужно было выполнять. Мы делали мебель для московских больниц, например для Коммунарки. Мы сократили смены, ввели помывки, перерывы, доступ через врачей. Всех возрастных людей оставили дома, весь офис перешел на удалёнку. Ситуация непростая, на фабрике, в том числе, были случаи заболеваний. Но мы всех изолировали, так что, я считаю, нормально справились.

Сотрудников не сокращали, потому что потом сложно набрать. Перешли в апреле на одну смену, в мае работали в две. В режим трехсменной работы не перешли до сих пор, но я не вижу такой загрузки, чтобы мы могли в нее перейти. Дай бог сохранить двухсменный режим, если позволят заказы. Сейчас производство загружено процентов на 50%.

— Первая мебельная фабрика вошла в число системообразующих предприятий. Какие преференции и льготы вам это дает?

— На самом деле это ничего не дает, разве что беспроцентный кредит на выплату зарплаты мы получили. На пополнение оборотных средств — пока нет.

— От петербургских властей есть поддержка?

— Мы хотели реструктуризировать кредит, который взяли несколько лет назад в Фонде развития промышленности, или хотя бы договориться, чтобы не начислять проценты за пандемийные месяцы, но у нас попросили дополнительно обосновать необходимость таких мер поддержки и запросили большой перечень документов. Мы решили, что нам выгоднее перекредитоваться в коммерческом банке.

— Смольный объявил о докапитализации фонда и об упрощении доступа к некоторым программам. Вы под эти льготы не попали?

— Та помощь, которая городу посильна, он пытается оказать. Но раздавать деньги — не спасение. Нужно обеспечить предприятия работой. Например, я делал мебель для московских больниц очень интенсивно — отгрузили 30 грузовиков. Для Петербурга фабрика не сделала ни одной тумбочки.

— Хотя бы диалог на эту тему есть?

— Диалог вышел на федеральный уровень. Во время пандемийных месяцев мы проводили большие совещания участников Ассоциации мебельной промышленности на уровне руководства Минпромторга. Мы пытались донести, что мы должны прирастать не розничными продажами, а сдавать жилье со встроенной мебелью, как делается во всем мире. Если мебель попадет в ипотеку под 4%, а не в потребительский под 20%, мы дадим потребителю стоимость 40% от розничной цены, и это будет интересный и хороший рынок.

Мне также обещали ВКС с президентом на тему лесопромышленного комплекса. Есть ряд накопившихся вопросов, и кризис подсказывает, что их нужно решить быстрее. Во-первых, это жилье со встроенной мебелью, о котором я уже сказал. Во-вторых, мы должны гармонизировать российские и европейские стандарты, чтобы выйти на международные рынки. В-третьих, у нас снова заработал запрет на закупку мебели иностранного производства для государственных и муниципальных нужд. Но он не распространяется на госкорпорации. Импортной мебели на рынке все еще более 50%, это неправильная ситуация. Надо развивать собственную промышленность, это даст огромный экономический эффект.

Денис Мантуров, министр промышленности, эту позицию поддерживает. Глава Совета Федерации Валентина Матвиенко тоже. Надо только довести до реальных бумаг. Дальше промышленность должна сама шевелиться.

— Власти Петербурга не оказали вам поддержку, но вашему бизнесу удалось поймать первую волну снятия ограничений. Это счастливое совпадение или результат усилий участников рынка?

— У меня была встреча с руководителем Роспотребнадзора [Натальей Башкетовой]. Я считаю, у нее очень правильная и очень адекватная позиция. Думаю, она на совещании в Смольном донесла, что мы не настолько опасны и смысла нас сильно держать нет. Руководители в Смольном с ней согласились и приняли правильное решение.

— То есть вы не обращались в Смольный, подобно многим вашим коллегам, а шли сразу в Роспотребнадзор. Выходит, реальная власть в городе все же сейчас у этого ведомства?

— Мы подготовили письмо от имени всех мебельных центров Санкт-Петербурга на имя Александра Дмитриевича, но прерогатива Роспотребнадзора — оценивать [риски]. Они играют ведущую роль, и им принимать решения. Там работает большое количество квалифицированных специалистов, и они отлично понимают ситуацию. Не потребовалось каких-то сверхъестественных усилий, чтобы донести свою позицию. Ключевым параметром была проходимость: в мебельных центрах людей мало — в этом можно убедиться своими глазами. Количество персонала на стендах сокращено до минимума — на 300 метров работает один сотрудник.

— Но магазины в торговых центрах до сих пор закрыты, и как итог — люди толпятся в очереди в Zara и в Апраксином дворе. Как вы считаете, опыт мебельных центров может быть основанием для властей ускорить их открытие?

— В торговых центрах трафик гораздо выше. В нашем магазине в ТЦ «Гарден сити», который расположен почти на выезде из города, проходимость в десятки раз больше, чем в отдельном мебельном центре. Ситуация в больницах плохая, не надо строить иллюзий. Мы делали мебель для больниц и видим это. Так что власти, с моей точки зрения, совсем не шутят, когда не открывают ТЦ.

— Роспотребнадзор не публиковал отдельных правил для мебельных центров. Сложно ли было согласовать правила игры, и в какую сумму обходится соблюдение требований?

— Правила, как для всех, — маски, мытье рук, уборки. Исполнение не сложное. Но затраты на содержание магазина, естественно, выросли — процентов на 10–15%. Но сегодня главное — работать. Арендаторы не понимают и говорят: «Дайте нам больше скидок».

— Как двигается проект гостиницы на Петроградской набережной? Сначала вы хотели ее построить к чемпионату мира по футболу, потому сроки были сдвинуты на 2020 год.

— Проект гостиницы находится в экспертизе. Разрешение на строительство планируем получить в сентябре. Если все расселят, к концу года начнем строить. Сроки реализации, соответственно, сдвигаются на два года.

— Ранее власти Петербурга спрогнозировали снижение ВРП на 10–15% по итогам года из-за коронакризиса. Какой прогноз по мебельной отрасли — раз уж мебельные центры заработали?

— Если на федеральном уровне не примут те решения, о которых я говорил, прогноз в 70% банкротств будет близким к правде. Если примут, выиграют все. Налоговая служба выиграет, потому что отделочные фирмы выйдут из тени, появятся компании, которые будут отделывать квартиры под ключ и давать такие же гарантии, как и на стройку, на пять лет. Мебельщики будут работать по заводским ценам. Но самое главное — от этого больше всего выгод получит именно покупатель новой квартиры. Сейчас люди, взявшие ипотеку, потребительский кредит уже взять не могут. Они уже перекредитованы. В итоге мебель покупается по остаточному принципу — на что хватило денег. Но чем больше формальдегида в ДСП, тем дешевле. Если меблировка войдет в стоимость квартиры, то это означает, что мебель и ремонт в квартире можно будет включить в тело ипотечного кредита по низкой процентной ставке. А за счет того, что мебель для квартир будет закупаться оптом, покупатель сможет сэкономить до 50% от розничной стоимости мебели.

Первую мебельную фабрику, которая работает по всем стандартам, и фабрику, которая работает в подвале, нельзя сравнивать — это совершенно разные категории, хотя внешне продукт будет похож. Но в этом году Минпромторг вроде бы выделяет деньги на корректировку техрегламентов мебельной продукции. Если их согласуют, это поменяет рынок.

— Спасение только в корпоративном сегменте? На розничный спрос надежды мало?

— Именно так.

Беседовала Галина Бояркова

Справка: Первая мебельная фабрика работает с 1945 года. По данным СПАРК, выручка одноименного ЗАО в 2018 году составила 1,4 млрд рублей. Владельцы — неназванные граждане России. Является поставщиком мебели для бизнеса и государственных структур. Среди корпоративных заказчиков — Ленэнерго, Сбербанк России, Газпромбанк, отели Four Seasons, Park Inn, Ibis и другие. Продукцией оснащены новая сцены Мариинского театра, полномочное представительство президента РФ в СЗФО, Конституционный суд РФ, Государственная дума РФ, Константиновский дворец в Стрельне и др.

Александр Шестаков родился в 1963 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский электротехнический институт связи им. проф. Бонч-Бруевича, Высшую школу хозяйственных руководителей при ЛФЭИ им. Вознесенского, Северо-Западную академию государственной службы. Кандидат технических наук.

Начал карьеру на предприятии по ремонту и изготовлению мебели «Уют», где проработал на позициях инженера по вентиляции, главного энергетика, главного механика, главного инженера. С 1992-го по 1993 год — заместитель директора ЗАО «Первая мебельная фабрика», с сентября 1993 года — генеральный директор. С 2013 года — президент Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России, с 2014-го — член Совета по развитию лесного комплекса при правительстве РФ.

Александр Шестаков является также совладельцем торговых комплексов «Мебель Сити» и «Гарден-сити», соучредителем мебельного технопарка на Индустриальном проспекте, а также участником нескольких девелоперских проектов. В 2015 году вошел в состав учредителей ООО «Первая мебельная фабрика — Ално», совместного предприятия с немецким концерном Alno. Но проект не состоялся: сейчас компания проходит процедуру банкротства.