Как в Петербурге ковался триумф голосования по Конституции

Лавочки во дворах, беспощадная правда иностранных журналистов и отвлекающий перелом. В Кремле назвали итоги голосования триумфом, и в таких условиях он был неизбежен

Знающие люди рассказывают: когда в Ленинграде начинали зарабатывать деньги игрой в наперстки, практиковали два способа. Одни действительно катали шарик. Другие с самого начала незаметно убирали его и дальше просто крутили перед недотепой заведомо пустые наперстки — и именно это называлось «играть в честную». Лучшей аналогии не придумать: на выборах последних лет — особенно на последних муниципальных — мы насмотрелись на сбегающих членов избиркомов, пропадающие бюллетени, спортсменов на участках. На голосовании по поправкам шарик спрятали сразу.

«Фонтанка» подробно писала о том, как бюджетники в директивном порядке откреплялись от своих участков и регистрировались на заранее определенных, под эту гребенку стригли и самих смольнинских чиновников. Параллельно внутри комитетов и городских предприятий разлетались инструкции — отчитываться ежедневно о количестве проголосовавших. На прямые вопросы отвечали — все во избежание злоупотреблений. При этом даже глава ЦИК Элла Памфилова, которая всеми силами оберегала плебисцит от критики, признала: Петербург лидирует по числу сообщений о принуждении к голосованию

Первый же день голосования показал, что все было не зря: где предполагалось, выстроились очереди из сослуживцев. Если ЦИК и верил в собственную противовирусную арифметику — 8–12 человек на участке в час, то здесь мог бы призадуматься: согнать всех сотрудников на один участок в одно время, наверное, не то же самое, что устроить в московском метро пробку из пассажиров, но тоже не мечта Роспотребнадзора. Зато важный задел по явке бюджетников был сделан еще до выходных.

В то же время был явлен главный хит — придомовое голосование. Надо признаться, на стадии обсуждения этого нового формата мало кто представлял себе репутационные издержки. В итоге вся неделя голосования оказалась галереей плебисцита, бесформенного и беспощадного. До голосования на пеньке или в багажнике автомобиля Петербург не дошел, все-таки мегаполис. Но экстравагантных зарисовок хватало, а картонные урны стали символом всенародного волеизъявления. В итоге эти печки-лавочки и подарили первый громкий скандал, связанный с УИК №505. На опубликованном видео оказались какие-то манипуляции, которые производили с переносной урной в Калининском районе две женщины. Сперва Горизбирком уверенно назвал произошедшее инсценировкой, однако в итоге решил не играть с огнем и прекратил полномочия двух представительниц участковой комиссии. Уже после окончания голосования выдвинул новую версию: бюллетени в урну не вбрасывали, но каким-то образом там оказались другие избирательные документы.

На этом видео рядом с женщинами не было ни одного наблюдателя из тех 15 тысяч, которым выдала направление Общественная палата. Корреспонденты «Фонтанки», мотаясь между участками, тоже зачастую не могли встретить никого, кто бы следил за процедурой. Во внутренних чатах наблюдателей и членов избиркомов регулярно всплывали фото и видео участков, где разве что волки не выли, а единственный случай, когда журналист «Фонтанки» обратился к наблюдателю, оказался попаданием в яблочко. Напомним, на участке №1917 петербуржец смог во второй раз получить бюллетень, при этом комиссия отказывалась принять его назад. Наблюдатель при этом сидела в другом конце помещения и заявляла, что ей «больше ничего знать не надо».

Едва ли не самыми бесправными участниками плебисцита оказались рядовые члены участковых комиссий и даже вышестоящих территориальных. Они-то как раз хотели знать — например, сколько в действительности человек проголосовали за пределами участка, однако председатели отказывались знакомить их с документами. Замечания в духе «у вас пломба с урны отклеилась» никого не впечатляли, как и отсутствие отметок о проголосовавших у дома. Самых настырных удаляли из помещения, или, согласно логике момента, подозревали в них инфекцию. При этом «пораженные в правах» члены комиссий по привычке ссылались на 67-ФЗ о выборах, на что им логично отвечали: закон здесь не работает, а работает специально разработанный порядок. Говорят же, игра в честную.

Параллельно голосование шло своим загадочным чередом, прибавляя к явке примерно по 10% в день. В медиацентр в Доме журналистов с промежуточными отчетами приезжали представители Горизбиркома, где им можно было напрямую адресовать вопросы по всплывающим нарушениям. Замначальника управления по СМИ аппарата Горизбиркома Григорий Марголин-Каганский с неизменной улыбкой обещал разобраться, но каждый раз подчеркивал — в целом все проходит спокойно.

Чем дальше, тем сложнее было улыбаться. В СМИ начали появляться сообщения о коронавирусе в избирательных комиссиях, но ГИК наотрез отказывался их комментировать, ссылаясь на «медицинскую тайну». Идея, что журналисты спрашивают не просто из любопытства, СПбИК, видимо, была чужда; так что избирателям оставалось только верить на слово, что все комиссии работоспособны и безопасны.

Совсем стереть улыбку с лица основного спикера ГИК — и это не фигура речи — смог главный скандал этого голосования. В последний день июня, и «досрочного» голосования, корреспондент Давид Френкель примчался на участок №2191, где опять же возникла неопределенность с документами по одной из урн. Примчался с двумя здоровыми руками, а уехал с одной сломанной. Вывести с участка его потребовала глава УИК Валентина Ландышко, полицейский сделал, как умел. По линии плечевой кости Френкеля в итоге прошел настоящий водораздел. Журналистское сообщество и СПЧ со своей стороны призвали провести проверку и наказать сотрудника полиции. Проверять собралась и противоположная сторона — но, похоже, самого Френкеля. Сначала Валентина Ландышко сообщила, что журналист упал сам, а до этого вел себя неадекватно. Потом глава Горизбиркома Виктор Миненко отчитался, что Френкель «постоянно попадает в такого рода скандальные ситуации и замечен в случаях создания конфликтов» (из чего, видимо, следует, что одна сломанная рука не повод особенно горевать).

Но этого было мало: видеокадры с кричащим на полу избирательного участка журналистом настолько не вязались с картинкой благополучного голосования, что дело дошло до ЦИК и Кремля. Ничего лучше конспирологии на такой случай не придумано. В СМИ появился скриншот якобы переписки Френкеля, где он анонсирует провокацию (о качестве этого изделия «Фонтанка» уже писала). А вскоре ТИК заявил, что аккурат в момент происшествия с участка пропали документы, так как «внимание председателя, членов УИК и сотрудников полиции было отвлечено участниками инцидента». В итоге было решено аннулировать результаты «конфликтной» урны и, насколько можно судить, репутацию конкретной участковой комиссии.

Представители ГИК не были одиноки в своем лучезарном взгляде на голосование: в Домжуре регулярно проходили брифинги зарубежных наблюдателей. Состав был своеобразным: представитель националистической партии из Германии, журналисты, сотрудничающие с российскими ресурсами, координатор движения «Бессмертный полк» в Черногории. Для случайной выборки подобрался удивительно высокий процент людей с провластной (в отношении чужой, казалось бы, страны) позицией. Создалось впечатление, что они настолько же иностранные наблюдатели, насколько National Interest — американский журнал. На итоговой пресс-конференции 1 июля они дружно сообщали о лживой информационной политике Запада и отсутствии нарушений на выборах. Не сказать, чтобы они рыли землю в поисках этих нарушений: о Давиде Френкеле, судя по всему, узнали от журналистов все на той же пресс-конференции. Программу посещения наблюдателям, по их словам, составляла Общественная палата.

В тот же последний день наконец поплыла явка. «Фонтанка» писала о 100-процентном волеизъявлении на нескольких десятках УИК, но этому было объяснение: попробуй не проголосовать на судне в море или на полярной станции. А вот как явка может снижаться в течение дня — понять сложнее. Показалось, что на некоторых участках люди расписывались «исчезающей» ручкой либо возвращались, чтобы вытащить из урны свой бюллетень. Но нет, все предсказуемо объяснили технической ошибкой и человеческим фактором.

Между тем было понятно, что явка в любом случае бьется в потолок. Политолог Дмитрий Солонников, тоже регулярно выступавший в Домжуре с не противоречащими «курсу партии» комментариями, на первых порах прогнозировал 40–50%. Все казалось логично: пенсионеры на дачах проголосуют в Ленобласти, молодые не смогут воспользоваться гаджетами и не пойдут на участки, да и в целом в Петербурге явка традиционно ниже, чем по России. Когда цифры стали обгонять средние по стране, Солонникову ничего не оставалось, как еще раз повторить эти доводы и сообщить, что результат неожиданный. «Опасения оказались излишни, — говорил он перед камерами вечером 1 июля. — Действительно важные поправки, горожане понимают, для чего они голосуют».

Днем 2 июля горизибирком на заседании утвердил итоговый протокол. «Город проголосовал за развитие страны, за детей и внуков, за благополучие и достойную жизнь, за память предков, за суверенитет России, за будущее нашей нации, — позволил себе эмоции Виктор Миненко. — Проделанная за эти дни колоссальная работа, масштаб успешно решенных задач показывает огромный потенциал избирательной системы Санкт-Петербурга. Меньше чем за месяц мы решили задачу, поставленную высшим руководством страны».

При общем числе избирателей в 3,874 млн человек бюллетени получили 2,895 млн. Таким образом, явка улетела почти к 75%. Это, конечно, не Тува, но процентов на 10 выше средней по стране. Ни из протоколов, ни из электронной базы не понять, сколько человек проголосовали на «карусели» у дома. Также не понять полный расклад на участках с КОИБ, так как их включили лишь на 1 июля, а с 25 по 30 июня включительно там бросали бюллетени в урну. Есть только общая цифра и понимание, что 77,66% голосов вписаны в строчку «за».

«Мы показали, что нам по плечу любые задачи», — подытожил Миненко, и с этим нельзя не согласиться.

Николай Кудин, «Фонтанка.ру»