«Мы расслабились и почему-то надеемся на лучшее». Проректор Политеха про «вторую волну» и новый пик

В Петербурге уже 11 тысяч активных больных коронавирусом — это больше, чем на пике в июне. И пока всего пять тысяч коек. Что уже тревожит, но если все пойдет по плохому сценарию, то к концу ноября помощь будет нужна 18 тысячам человек. И встанет вопрос — хватит ли ресурсов?

Проректор по перспективным проектам СПбПУ Алексей Боровков — руководитель рабочей группы, которая создаёт по заказу Минздрава РФ математические модели распространения коронавируса, — рассказал «Фонтанке» о трех сценариях ближайшего будущего, и все они про то, что расслабляться рано, а вакцина и коллективный иммунитет не спасут.

— Алексей Иванович, можно сказать, что началась «вторая волна»?

— На этой неделе Петербург побил рекорд по числу активных больных — 30 сентября их стало 10997, сегодня, 1 октября, их уже 11117. Первый такой пик был 9 июня — тогда было 10619 активных больных. Затем мы опускались почти месяц, до 4 июля, когда было 4197 больных, что составило 39,5% от пика. И это был последний день, когда было снижение. С тех пор Петербург начал устойчиво подниматься, неделя за неделей. Если говорить в терминах эпидемиологической кривой — вторая волна в Санкт-Петербурге случилась.

— Почему она нарастала все эти три месяца?

— Белые ночи, хорошая погода, снятие ограничений, открытие границ города — провести в культурной столице несколько дней стало заманчивым для многих гостей из других регионов. Был праздник «Алые паруса», в этот раз без миллиона человек на набережных Невы, но многие приехали и смотрели, естественно, были скопления людей, возрастала интенсивность общения и взаимодействия. Вне всякого сомнения, мы должны вспомнить и парад ВМФ, и как он проходил, ну и парад на Дворцовой. В конце августа начался возврат отпускников из мест отдыха, куда слетались на самолетах представители всех регионов, среди которых были, конечно, и инфицированные. Наконец, возврат в мегаполисы иногородних студентов и дополнительная интенсификация контактов на общественном транспорте, в университетах... Всего этого достаточно, чтобы подпитывать рост числа активных больных. Что мы и наблюдаем.

— Сдержать быстрый рост помогли ограничения?

— Да. Мы прогнозировали, как лучше снимать ограничения. Благодаря поэтапному снятию, мы получили второй пик через три месяца, а если бы всё разом сняли — увидели бы его через две-три недели после первого. И, скорее всего, это было бы тяжелее, чем сейчас.

— И какие теперь прогнозы — чего ждать дальше?

— В наших прогнозах на основе математических моделей распространения опасных эпидемий присутствуют три кривые: оптимистичная, усредненная и пессимистичная. Если мы идем по средней кривой, а мы сейчас движемся по ней, то мы можем получить 15000 активных больных в районе 10–11 декабря. Сейчас, напомню, 11 тысяч. То есть прирост в 4000 активных больных. Если будет реализован оптимистичный вариант, то мы получим 12,5 тысяч на десять дней позже — 22 декабря.

А если все плохо будет и будет реализован пессимистичный вариант, то 29 ноября в Санкт-Петербурге может быть 18 тысяч активных больных. В июне у нас, напомню, было 10619. То есть почти в два раза больше, чем в июньский пик. У нас в это время пика емкость системы здравоохранения (общего числа инфекционных коек) достигала 12 тысяч инфекционных койко-мест, сейчас, к сожалению, их в три раза меньше.

— Но не все же 18 тысяч должны в койках лежать, есть и легкие пациенты?

— Судя по другим регионам, Москве и Республике Коми например, больных в легкой стадии примерно 5–10%. Есть ситуации, когда болезнь развивается очень стремительно, буквально за несколько дней человек сгорает, и переход из легкой стадии в среднюю и тяжелую происходит очень быстро.

— А по Петербургу сколько легких сейчас?

— У нас нет таких данных. Это чувствительные данные, и не все регионы готовы их ежедневно предоставлять.

— А какие прогнозы по смертности?

— Тут Москва нас опережала существенно, там было 430–490 умерших в неделю, а у нас в середине мая было в десять раз меньше — 48. Но во второй половине июня мы начали расти — 71, 173, и достигли максимума на 7 июля — 259 человек. Дальше мы опустились в конце августа до 79 (по 11 в сутки в среднем). А за последнюю неделю сентября у нас было уже 117 (17 в сутки). Скорее всего, мы пойдем такими же темпами, как при первом пике, чего, естественно, не хотелось бы…

— А общего числа у вас нету? Сколько будет к декабрю?

— Нет, конечно, нет. Мы даже и не пытаемся это предсказывать — это зависит от многих факторов: от возраста, наличия, например, сахарного диабета, образа жизни, наконец, когда и в каком состоянии поступил пациент. Мы только видим, что ситуация в Петербурге хуже, чем в Москве и в стране в целом.

— Да, мы лидируем в стране по числу смертей на 100 тысяч человек. С чем это связано?

— Сложно сказать. Может быть, в какой-то момент основным фактором стало отсутствие СИЗов, и врачи и больницы могли выступить разносчиками инфекции. Можно усмотреть и региональный оттенок, если взять срез по этим 100 тысячам, по числу пенсионеров, то выяснится, что в Петербурге их больше, чем в Москве. В столице больше молодежи.

— Хорошо, сейчас новый пик, а дальше снижение?

— Никаких оснований считать, что сейчас будет меньше, нет, у нас уже больше активных больных. Причем число активных больных по Петербургу каждый день растет, к сожалению, увеличивающимися темпами.

— Система здравоохранения справится?

— Сейчас можно сказать, что наступает сложный момент. Если у нас сегодня 11117 активных больных, то инфекционных коек не более пяти тысяч. В два раза меньше. Это тревожно, потому что когда мы проходили первый пик, стояла задача, чтобы число инфекционных коек все время превышало число активных больных, потому что мы не знали, как быстро будет увеличиваться количество больных, требующих госпитализации. Сейчас мы, как мне кажется, расслабились и почему-то надеемся на лучшее...

— Вы следите за статистикой десятков разных регионов. Не замечали аномалии?

— Мы заметили манипуляции в статистике в южных республиках. Там, чтобы уменьшить знаменатель, число активных больных, начали выписывать людей досрочно на домашнее долечивание. То есть человек по всем нормам и правилам должен был еще недельку полежать, но мест не хватало для новых прибывающих, и начиналось: «Давай мы тебя выпишем, дома долечишься». Еще можно манипулировать числителем — тоже оставлять дома, не присваивая статуса инфицированного. Ну, и результаты тестирования могут прийти попозже... Понятно, что всё это не способствует снижению истинных темпов распространения инфекции, но способно посеять иллюзии и необоснованные надежды.

— В Петербурге тоже к статистике есть вопросы. Количество выздоровевших за сутки — это обычно половина от заболевших плюс один человек. На ваши расчеты такие «совпадения» влияют?

— Словно KPI установлен и вокруг него незначительные колебания устраивают… Поэтому мы не закладываем в модель саму статистику, потому что можем допустить, что она по разным причинам может быть неточной или лукавой. И это мягко говоря. Поэтому для расчетов у нас берутся проверенные со времен «испанки» математические модели, понятно, усовершенствованные и уточненные, описывающие процессы распространения опасных эпидемий. В данном случае, COVID-19, тщательно определяются переменные во времени коэффициенты этих уравнений, применяются интервальные методы, специальные процедуры анализа чувствительности, верификации, валидации и калибровки. Ну, а с официальными цифрами мы «сверяемся» и сразу же видим, когда статистика противоречит науке или… здравому смыслу...

— Как Петербург встречает второй пик? Мы готовы?

— Он пришёлся на нежелательный период: осень, ОРВИ, грипп. Плюс мы встречаем его более расслабленными — накопилась карантинная усталость. У нас в голове сидит «первый пик прожили, пронесло». Но мы его проходили в летний период, была самоизоляция, были введены ограничения, не работали вузы, были каникулы. Сейчас же есть попытка начать учебный год как всегда, плюс стоит хорошая погода. Все это, безусловно, в целом способствует распространению инфекции.

— Может быть, коллективный иммунитет поможет?

— Его оценки очень разнятся. В Москве вот 50% называли. Но надо еще проверять переболевших, желательно каждые три месяца: как долго остаются у них эти антитела и достаточно ли их, чтобы избежать повторного заражения.

— Тогда надежда на вакцину?

— Создать эффективную вакцину в короткие сроки достаточно сложно, если это возможно вообще. Хотя я слышу достаточно убедительные доводы, что мы не один десяток лет создавали платформу, на базе которой быстро смогли сделать вакцину. Но пока, насколько я знаю историю инфекций и пандемий, в столь короткие сроки, при необходимых объемах клинических испытаний, такого никому сделать не удавалось. Поставки по всему миру похожи на продолжающиеся клинические испытания, и возможны непредсказуемые побочные эффекты — в Великобритании такие случаи уже были.

— То есть удара второй волны не избежать, а коронавирус теперь — это новая нормальность?

— К сожалению, этот термин — «новая нормальность» — недалек от истины. Нам придется в этих условиях достаточно долго жить, с отдельными вспышками. Понятно, что будут повсеместно повышены требования к отсутствию скопления людей, например, массовых мероприятий, социальной дистанции, ношению масок, бережному отношению к людям старшего поколения… Какие-то надежды может внушать весна. Но мы помним, что в этом году весной-то всё и начиналось.

Беседовал Илья Казаков, «Фонтанка.ру»