Камерное ретро в похоронном автобусе: почему роуд-муви Алексея Учителя возмутило наследников Цоя (фото)

Обозреватель «Фонтанки» посмотрел фильм «Цой» и анализирует, по каким причинам он вызвал протесты на уровне сценария и чем картина Учителя отличается от «Лета» Кирилла Серебренникова.

После скандала и переноса проката на экраны все-таки вышел «Цой» Алексея Учителя. Сомнительную рекламу фильму сделала бурная реакция родственников лидера группы «Кино»: летом его сын и отец написали письмо, не больше и не меньше, Путину с требованием запретить прокат фильма.

Оставив за скобками все бессмысленные, в общем-то, рассуждения о том, что странно наблюдать такой жест со стороны распорядителей наследием рок-звезды, стоит отметить, что он свидетельствует только о нравах, царящих в обществе. Ну не любят участники какого угодно комьюнити, когда к ним приходит кто-то извне, тем более с камерой. Снимать про святых можно только православным; про людей рок-клуба — только людям рок-клуба. Что произошло в семье — остается в семье. Точно так же десятилетия спустя ветераны ленинградского подполья принимают в штыки и «Ассу» Соловьева, и «Рок» того же Учителя, хотя оба фильма давно вписались в канон отечественного кино и стали классикой перестроечной культуры. При этом, скажем, «Игла. Remix» Рашида Нугманова — человека, интегрированного в среду, — никаких нареканий и тем более проклятий и открытых писем не вызвала. Хотя тоже покушалась на святое. Тем более насущным остается вопрос: а что тут такого-то, что родня Цоя приняла ленту настолько близко к сердцу уже на уровне сценария?

Сценарий Александра Гоноровского, с которым Учитель работал над «Краем», аккуратен: на уровне сюжета тут точно нет ничего шокирующего. Скорее, он отдает некоторым школярством: Цой погиб, гроб с его телом везет в Ленинград тот же водитель, что был за рулем автобуса, с которым машина рок-звезды столкнулась. Водитель крутит баранку, у гроба собираются приехавшие родные и коллеги: жена, возлюбленная, продюсер, сын. Дальше в ход идут все инструменты старательного сценариста: арки персонажей, между которыми завязываются сложные и запутанные отношения, решения вопросов, выяснения отношений, шепоты и крики, прозрения и озарения. Водила осознает масштаб личности.

Учитель при работе с этой правильной драматургией управляется легко. Он не теряет хватки и чувства формы, чует жанр и умеет его использовать не самым очевидным образом. В данном случае он оборачивает всю камерную драматургию в формат роуд-муви, историю о перерождении героев через совместное путешествие. Актеры тоже уверенно используют все, что зашифровано в образах героев. Евгений Цыганов в роли водителя способен сыграть перерождение кого угодно под воздействием чего угодно — и всегда быть органичным. Игорю Вернику достался самый благодарный материал: портретная роль яркого, заметного, острого персонажа, продюсера Юрия Айзеншписа. Паулина Андреева и Марьяна Спивак в ролях женщин Цоя к портретности не стремятся — их героини все-таки не так популярны и узнаваемы, как повелитель эстрады, — но честно играют переживание потери.

Точно так же крепко и основательно решает фильм в визуальном плане оператор Юрий Клименко, который работал с Германом, Параджановым, Соловьевым и Хамдамовым. Он мастерски стилизует изображение под условное черно-белое ретро, теплое, переливчатое и светящееся. Хотя есть сильное подозрение, что черно-белая гамма тут вовсе не для интонации, а просто потому, что в ней же Учитель снимал «Рок», свою раннюю документалку про героев Ленинградского рок-клуба. А кадры из нее он использует в «Цое» — в качестве хроники.

В общем, наверное, было бы даже здорово, если бы Учитель внезапно как-то очень смело препарировал образ Цоя в массовой культуре, но здесь этого нет. Конфликт вокруг фильма родился вовсе не из художественной формы, а из житейского дела, использования в кадре узнаваемых образов реальных людей. В «Лете» Серебренникова, тоже вызвавшем негодование, из живых персонажей фигурировал разве что БГ, сыгранный Никитой Ефремовым настолько похоже и органично, что претензий музыкант ему предъявить просто не мог бы. Тем более что персонаж был эпизодический. Тут как минимум два живых героя — Наталья Разлогова и Александр Цой, плюс двое уже ушедших в мир иной, Айзеншпис и Марианна Цой. Понятно, что их близкие не слишком рады использованию их образов.

Вообще-то, подобные конфликты — между авторами байопиков и прототипами их героев — во всем мире решаются простым контактом одних с другими. Где-то они прямые — как в случае с «Богемской рапсодией», за съемками которой пристально наблюдали участники Queen. Где-то они ограничиваются простой встречей и задушевной беседой — таких примеров несметное множество. Лучше всего эти отношения разрешает ставшая поговоркой преамбула к сериалу «Фарго»: «Эта история произошла на самом деле. Из уважения к умершим, их имена изменены. Из уважения к живым, все показано так, как оно было на самом деле». Учитель ни на один из вариантов не согласился, так что фильм выходит с таким информационным сопровождением, с каким выходит.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»