Бросить свой бизнес, чтобы пойти в «красную зону» (фото)

Перепрофилированные под коронавирус больницы в Петербурге и области отчаянно нуждаются в опытных кадрах. Помогать коллегам идут состоявшиеся доктора, которые ради этого оставляют бизнес и частную практику. «Фонтанка» рассказывает истории нескольких из них.

Опытные врачи в свой выходной надевают «скафандры» и выходят в «красную зону». Это не геройство, иногда рациональный расчет, а чаще желание помочь одноклассникам и друзьям. Несмотря на психологические трудности и физические неудобства.

Элина Железнова, врач-офтальмолог, совладелица глазной клиники, сейчас работает в Николаевской больнице.

— Почти 15 лет я проработала в глазной травме на Литейном, потом там же — в центре контактной коррекции зрения, а когда он развалился, мы с коллегой открыли свою глазную клинику. Занимаемся сложной коррекцией зрения, жесткими линзами, что по городу практически не делает никто. Фактически мы без операции возвращаем зрение людям, у которых оно настолько плохое, что им больше ничего не помогает. Это очень приятная работа. И на время локдауна мы её не останавливали, потому что пациенты идут и идут.

Я долго прожила в Петергофе. Это с одной стороны Петербург, с другой — достаточно отдаленная часть. А в Николаевской больнице, когда её начали переводить на коронавирус, не хватало врачей: кто-то уволился, другие на больничном, а найти людей из города, которые бы могли ездить, сложно. И мне позвонила моя однокурсница, спросила, кого я могу посоветовать. Я сказала, что молодых знаю, но могу и сама.

На мое решение повлияло несколько факторов. Во-первых, я переболела в первую волну — в конце мая, и у меня высокий титр антител. Во-вторых, я хоть и офтальмолог, но заканчивала наш ленинградский Первый медицинский, кафедру кардиологи как общий терапевт, и хотя это было очень давно, знания все равно остались. Перед началом пришлось прослушать курс по коронавирусу.

С конца октября работаю на полставки. В свободные выходные от основной работы в своей клинике я езжу на дежурства в Николаевскую. Беру полсуток, сутки. Пациентов в больнице очень много, а врачей ищут до сих пор. Готовы прийти молодые доктора, которые только закончили ординатуру, но им по статусу нельзя доверить отвечать за пациента. А взрослых врачей не хватает.

Работать вначале пришлось тяжело, особенно в первые дней десять после открытия больницы. Число больных активно нарастало, сначала в палатах было по три человека, потом по четыре. Были люди в коридорах, которые ждали освобождения места. Сейчас открылись другие стационары, стало полегче.

Поступают очень разные пациенты, всех возрастов. Почему попадают в больницу? Три-четыре дня звонят участковому в поликлинику, никто не приходит. На пятый день звонят просто в скорую. А она уже, поскольку у человека пятый день температура, везет его в больницу. Причем иногда показанием к госпитализации является не сложность протекания болезни, а тот факт, что он живет в общежитии, — а в Петергофе целый городок студентов.

Но в целом какого-то «ужаса-ужаса» сейчас нет. Средств защиты, лекарств — всего хватает. Но когда я шла туда, я не до конца представляла себе условия работы. Мы ходим в «скафандрах», которые переодевать очень долго, и даже поход в туалет или на обед может занимать 1,5 часа. Поэтому попасть туда можно, только если тебя отпустят с отделения. Если идешь на сутки, можешь выйти только раза два. Причем надо подбирать время, чтобы была замена, — ведь я понимаю, что если уйду и возникнет какая-то ситуация, то отвечаю буду я, а не девочки-ординаторы, которые мне помогают.

Коронавирус — очень коварная и непредсказуемая болезнь. Часто трудно сказать, как кто из больных будет себя чувствовать через три-четыре дня. Нельзя сказать: «Вот, молодой, значит, все пройдет в легкой форме». И у них тоже могут возникать осложнения.

Пациенты находятся в разном психологическом состоянии. Если бы я лежала в палате, а ко мне зашли три человека в «скафандрах», то я и сама бы немного струсила. Конечно, им страшно. Но в целом ситуация очень спокойная, потому что они видят: мы стараемся все для них делать.

Сейчас в больнице стараются освобождать койки быстрее — даже положительных пациентов при хорошей динамике выписывают на карантин домой, чтобы дать места тем, кому нужна помощь сейчас. Я намерена проработать там столько, сколько потребуется. Но у меня есть ощущение, что после Нового года станет полегче. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Анастасия Трещевская, врач-психотерапевт с частным центром, работает в Тосненской клинической межрайонной больнице.

— Я — врач-психотерапевт. До пандемии работала в двух местах. Четыре года у меня частная практика в моем собственном психотерапевтическом центре. Я занимаюсь лечением депрессии, панических атак, травматических стрессовых расстройств, реабилитацией пациентов после тяжелых кризисных ситуаций в жизни.

И еще я главный специалист Тосненского района по психотерапии, прикрепленный к Тосненской клинической межрайонной больнице. Работаю там на полставки, посвящаю этому три-четыре дня в неделю, а остальное время — своему делу. Так я жила, пока наша больница не стала профильной по коронавирусу.

Я прошла переподготовку врача-инфекциониста и пошла работать в «красную зону». Отработала с весны до середины лета, а неделю назад больница возобновила прием больных с коронавирусом. Все знакомые меня отговаривали еще весной: «У тебя прекрасный бизнес, процветай, зачем ты вообще туда идешь?» Но я даже слушать не хотела. А чтобы снова выйти в «красную зону» уже осенью, я две недели сама с собой договаривалась. Ведь я только начала жить нормальной жизнью — съездила в отпуск, наладила поток пациентов в своем центре. И вдруг мне говорят «опять».

Как психотерапевт я могу сказать, что в «красную зону» идут люди с определенным складом характера. Понятно, что есть красивые слова про «мы спасаем мир», «мы помогаем отечеству», «спасаем людей». Героем хочет быть каждый. И если бы я сказала, что со мной не так, это было бы неправда. Конечно, мне тоже это приятно. Но у меня был и рациональный расчет. Посмотреть на новую инфекцию, способы лечения, чтобы в случае необходимости понимать, как помочь родителям и друзьям, — это первый момент. Второй — у меня есть коллектив больницы, который я обожаю и уважаю. Как я могу бросить друзей в такой ситуации? Они пойдут в СИЗах к больным, а я буду сидеть в своей чистой красивой клинике в центре города? Нет, так не пойдет.

В первую волну была паника. Нам самим было страшно и непонятно. Сейчас уже есть опыт, нет внутреннего страха. Но появилось некое отрицание. В первый раз было понятно, когда это закончится — впереди лето. Все строили планы и делились ими. А сейчас этому не видно конца и края, и психологически трудно справиться с отсутствием перспективы. Мы даже друг другу перестали задавать вопросы, как-то общаться, — все разговоры свелись лишь к симптоматике пациентов.

Были тысячи случаев, когда ты приходишь к пациенту, у него и сатурация нормальная, и человек с тобой разговаривает, а через 25 минут его внезапно везут в реанимацию на ИВЛ... Есть некоторое выгорание, но нельзя сказать, что нам стало все равно. Просто для нас такие ситуации стали обычными.

Когда все кончится — я не знаю. Судя по математическим моделям, пик ожидается в начале января. Поэтому в Новый год, скорее всего, я буду дежурить.

Илья Казаков, «Фонтанка.ру»