«Комсомола больше нет — приходится упираться в деньги». Как коронавирус и кризис косят пехоту петербургского капитализма

Старейшие городские предприниматели — они не были акулами бизнеса и не смогли заработать миллиардов, но со времен Собчака обеспечивали себя сами, платили налоги и давали работу другим. А теперь решили, что довольно биться головой в стеклянный потолок.

С 1 апреля 2020 года 23 тысячи индивидуальных предпринимателей в Петербурге решили закрыть бизнес; из них 412 — старейших, зарегистрированных до января 2000-го. «Падеж» ИП оказался почти на 60% внушительнее, чем годом ранее; новых же появилось лишь 17 тысяч — это на 35% меньше, чем год назад. «Естественная убыль» предпринимателей — во многом заслуга кризиса, вызванного пандемией. «Фонтанка» нашла старожилов, которые работали в Петербурге еще с 1990-х, но закрылись теперь.

Наталия Белоусова оказалась самым пожилым из найденных редакцией предпринимателей, регистрация ИП у нее была с 1992 года. Бизнес заключался в чтении платных лекций в школах и других средних учебных заведениях. По образованию она географ, еще маленькой девочкой пережила блокаду. После университета по распределению уехала на Камчатку — там 5 лет работала учителем географии, а потом вернулась в Ленинград. Больше всего любила путешествовать: была в Антарктиде, Австралии, Новой Зеландии, плавала по Амазонке в Южной Америке, в Северной была дважды, объездила всю Европу.

«Поскольку я прожила здесь всю блокаду и к тому же была научным сотрудником, нам с мамой дали двухкомнатную маленькую квартиру. Потом я узнала от одного из своих учеников, что в планетарии есть место научного консультанта по географии — проработала там в итоге 24 года», — рассказывает Наталия Белоусова. Затем она также стала работать в школах, а ближе к выходу на пенсию, по совету мужа, оформила ИП: «Я тогда возмутилась: как я, советский человек, буду заниматься индивидуальной деятельностью? Но в итоге так и пошла читать лекции по школам».

Главной причиной того, что в мае 2020 года она подала документы на закрытие ИП, Белоусова называет все же не ковид, а свой почтенный возраст. Однако стоит признать, у нее была веская причина сделать это именно сейчас: после полного закрытия школ в апреле работы у нее, по сути, уже никакой не осталось. Да и обстановка не располагала к приглашению лекторов в учебные заведения. Так что, можно сказать, все совпало. «Когда я читала последнюю лекцию, один первоклассник сказал мне: «Самое большое счастье в моей жизни — это ваши лекции». Я заплакала — это итог моей жизни», — вспоминает Наталия Белоусова.

Еще один прекративший бизнес предприниматель — Александр Мацкевич, ИП с декабря 1996 года. Он работал фотографом в школах и детских садах почти четверть века. Когда началась пандемия, съемки прекратились, а вот необходимость делать отчисления государству не отпала. Мацкевич до последнего верил, что власти либо перестанут брать налоги, либо окажут помощь. Но нет, в список «пострадавших» он так и не попал. В октябре он закрыл свой бизнес.

«Работы у меня уже полгода нет, а платить просто так нашему родному государству я не хочу, — рассказывает Мацкевич. — Комсомола больше нет — приходится упираться в деньги».

Терять свой бизнес, если он ровесник российского капитализма, очень страшно, отмечает одна из петербургских предпринимательниц. Она открыла ИП еще весной 1995-го и с тех пор продавала импортную одежду. Когда началась пандемия, пришлось полностью закрыться на несколько месяцев. Как итог — серьезное падение доходов, отсутствие покупателей, еще и непонятная ситуация с курсом валют.

«Я пошла работать, когда еще Ельцин говорил: идите в бизнес», — вспоминает собеседница. Неоднократные попытки обратиться за помощью заканчивались неудачей: «в список пострадавших вы не попадаете». Брать деньги в долг она не хотела — принципиальная позиция. Как и отказ от публикации своего имени в статье.

«Все люди очень порядочно себя вели — я имею в виду не государство, а арендодателей, партнеров-продавцов. Искали компромиссы, шли навстречу, но, к сожалению, после нескольких месяцев простоя продолжать было нереально», — отмечает она.

У Ильи Львова, который индивидуальным предпринимателем числился с августа 1996 года, тоже был свой магазин одежды. Так получилось, что закрылся он еще до пандемии из-за проблем с арендой: КИО расторг договор с арендодателем — нужно было куда-то съезжать. Начал подыскивать новое помещение, чтобы продолжить работу, но тут грянул коронавирус, и все остановилось на неопределенный срок. В мае бизнес пришлось ликвидировать: доходов нет, платить социальные взносы надо, притом стабильно. А при нулевом заработке это невозможно, отмечает предприниматель. Возобновлять работу в ближайшее время он не планирует — считает это неразумным.

«Я просто радуюсь, что так получилось. За эти полгода я сэкономил большие деньги, не платя аренду и налоги, — признается Львов. — Я пережил лихие 90-е, как говорят, потом в нулевых смог немного подзаработать, а последние 5–6 лет становилось все хуже. Наверное, самые удачные годы были 2006–2008-й, когда все цвело и колосилось, а у людей росли доходы. Каждый кризис был дополнительным гвоздем в крышку гроба для малого бизнеса».

Говоря о работе в 1990-х, предприниматель не называет то время опасным. По его словам, ужас и так называемый разгул бандитизма вспоминаются только сейчас. Притом, когда исчезли настоящие бандиты, появились проверяющие, которые стали приходить и выписывать выдуманные штрафы. «Там уже было не поспорить», — говорит Илья Львов.

Как рассказывает еще один бизнесмен, история у всех была примерно одинаковая: «Начинали все сами, с нуля, иногда даже с беззакония — например, перепродавали валюту. В 1993-м на обменных пунктах можно было много заработать... Свой бизнес как ИП я начал в 1995-м. Работал в центре, у меня были торговые павильоны. Приходили люди, брали с меня ежемесячную плату — по 50 долларов с каждой точки».

По его словам, жилось тогда неспокойно и закончилось все только после 1998 года. Тогда он познакомился с другими «важными» людьми и стал помогать им. В «большие бизнесы» не лез — «могли подкараулить».

«Расцвет предпринимательской деятельности был как раз в 1990-е. Мой первый бизнес закрыла Валентина Ивановна — она дала распоряжение и закрыла ларьки. Пришлось другое дело начинать», — вспоминает собеседник. Постепенно экономическая ситуация усугублялась, денег не хватало.

Падение доходов в течение последних нескольких лет отмечают многие закрывшиеся сейчас бизнесмены. Так, например, деятельность ИП, которое работало с марта 1996 года, прекратил ювелир-гравер Дмитрий Груздев. Самым успешным периодом он также называет 1990-е, когда ему жилось хорошо — бандиты не трогали, ни копейки не брали, «покупали подарки своим братанам».

Похожая история и у владельца мебельного магазина Виктора Корытько, ИП с июня 1995 года. Он тоже вспоминает: тех, кто занимался производством, не трогали, в отличие от спекулянтов. По его словам, лучше всего работалось до 2014 года. Потом на рынок пришли москвичи — появилось много однообразного товара по низкой цене. Еще один предприниматель последние 25 лет занимался ремонтом обуви и в этом году закрылся из-за ухудшения экономических условий.

Ранее Смольный последовательно ввел два пакета мер для поддержки бизнеса, третий https://www.fontanka.ru/2020/11/03/69527487/ запланирован на 2021-й. Среди прочего, были отменены авансовые платежи по налогу на имущество, земельному и транспортному налогам; кроме того, для пострадавших предприятий были снижены налоги по упрощенной системе налогообложения до 5% по объекту «доходы — расходы» и до 3% по объекту «доходы», а также продлены сроки уплаты ЕНВД. «Фонтанка» рассказывала, почему не все могут воспользоваться предложенной помощью https://www.fontanka.ru/2020/09/11/69464135/.

Александра Сидоркина,
«Фонтанка.ру»