«Обойти всех за день всё равно нереально». Рассказы из «красных» зон Петербурга (фото)

Суточная госпитализация тяжело больной родственницы, пациенты в коридорах и коронавирусные очереди в поликлиниках. А также впервые — рассказ врача, до которого все пытаются дозвониться, а он не успевает даже поесть.

Какая обстановка складывается в больницах и поликлиниках Петербурга на фоне 96% занятых коек и «стабилизации ситуации» с коронавирусом, объявленной Роспотребнадзором? Новая серия впечатлений читателей «Фонтанки» из ковидной реальности. С каждой новой публикацией истории в рубрике становятся всё более драматичными. Но цели очернить систему здравоохранения и труд врачей мы не ставим. И всегда просим присылать и положительный опыт. Но о нём пишут реже.

Александр, наблюдал аврал в Николаевской больнице

— Вчера выписался из Николаевской больницы в Петергофе. Внебольничная пневмония, подозрение на коронавирус. В последние дни перед выпиской начался очень сильный ажиотаж — много поступлений. Не знаю, кто занимается организацией госпитализации в городе, но людей привозили, а коек для них не было. Отделение, где я лежал, было под завязку. Людей выгружали на диваны, которые предназначены максимум, чтобы посидеть, и даже размещали на каталках для транспортировки больных. Слышал, как врачи возмущались, что в больнице вместо 350 человек лежат около 460. И извинялись перед теми, кого привозили ночью: «Нас поставили в такие условия».

Алла, 24 часа потратила на доставку родственницы в больницу

— Сегодня госпитализировали родственницу. Скорая ехала 20 часов. Потом повезли на КТ в Сестрорецк, сказали, что там решат — в больницу или домой. Мы возмутились — пульс за 130, не встает неделю, и могут вернуть домой? Упросили в итоге везти сразу в больницу. Оператор дал добро на Петергоф. Приехали и там еще четыре часа ждали просто, чтобы выгрузить в приемник. Итого 24 часа — процесс госпитализации тяжелобольного. Прошу советов не давать, дома лечить нельзя было — антибиотиков нет в аптеках. Очень надеемся, что будут лечить.

Алексей, врач общей практики поликлиники Центрального района

— Я врач общей практики в офисе при поликлинике в Центральном районе. В день принимаю иногда по 20 пациентов — это очень много. А потом еще иду на вызовы на дом: иногда по 15–20 адресов в сутки. Территория обслуживания огромная, в день проходишь по 16 километров. Но я уже привык. Но обойти всех за день всё равно нереально — времени хватит только подойти к двери, сказать: «Доброе утро» и уйти, не раздеваясь и не разуваясь. Когда не успеваешь, то переносишь визиты к пациентам на следующий день, но это редко, стараешься всё успеть. А надо еще и все бумаги заполнить. Поэтому в последнее время прихожу на работу к 6 утра, а домой возвращаюсь к 11 вечера.

По-хорошему, я должен еще и вести состояние пациентов — перезванивать им после посещения, узнавать самочувствие. Но я просто не успеваю. У меня даже нет времени на обед выйти, потому что в коридорах стоят пациенты. И я даже их фамилии в журнал записываю уже после приема, когда они ушли.

Люди жалуются, что до врачей не могут дозвониться. Этому есть простое объяснение: у нас в офисе врачей общей практики до прошлой недели и телефона своего не было. Был только общий номер в поликлинике, где две женщины принимали по 150–200 вызовов в сутки на весь район. И они, бедные, записывали адреса, держа трубку ухом и плечом — никаких гарнитур. Из-за того, что замученные и неудобно, часто писали с ошибками, в итоге или в адресе неточность была, либо в телефоне, и из-за этого мы потом этих пациентов найти не могли.

Рабочих (мобильных) телефонов у нас вообще нет. Я оставляю пациентам личный номер — звоню им за свои деньги перед приходом, а они себе его сохраняют и потом названивают: «А когда у меня прием?», «А когда у меня больничный заканчивается?», «А что делать, если такие вот симптомы?». Часто бывает, пишут и в час ночи, и позже.

Из дежурной защиты: перчатки, маска и бахилы. А пациента надо осмотреть, назначить лечение, выписать рецепт, собрать информацию о том, как он заразился. На каждого минут по 15. Удивительно, что мы еще сами не заболели. А, может быть, и все-таки заболели, но не знаем об этом. Месяца три назад у нас взяли мазки, но результаты не сообщили. С тех пор больше на анализы не приглашали.

Сейчас жалуются все, что на КТ не попасть. Это проблема номер один — даже нам, врачам, туда дозвониться трудно. Чтобы поставить пациента в очередь на исследование, надо звонить на специальный номер центра КТ, ждать там 5–10 минут на линии, пока играет приятная музыка, и это если еще ответят. При этом звоню я со своего личного, за свои деньги. А в этот момент рядом сидят пациенты, а ты еще и на другие вызовы опаздываешь.

Ирина Кузнецова, не может с мужем добиться помощи дома

— Мне 54 года, мужу 60 лет. Заболели ковидом — узнали благодаря тестированию на работе. Сейчас дома с температурой. Три дня постоянно пытаемся дозвониться до кол-центра Выборгского района, но там просто не берут трубку. Пыталась дозвониться в поликлинику и Роспотребнадзор, та же история. Получается, нас просто бросили на произвол судьбы. По закону мы должны сидеть дома и вызвать врача, а по факту мы этого просто сделать не можем. И в поликлинику не имеем права идти, так как зараженные. Я вообще не понимаю, что это за вредительство?

Роман, потерял маму в больнице Святого Георгия

— Мою маму после подтверждения ковида и после КТ, где у нее обнаружили 50% поражения легких, положили в больницу Святого Георгия. Помогли связи. Но, как оказалось потом, этого ни в коем случае нельзя было делать. В больнице ей ставили капельницы и несколько раз делали уколы в первые дни. Таблетки-антибиотики давали каждый день, но никто не следил за тем, пьют ли их пациенты или нет. Сатурация постепенно опускалась с 99 в момент поступления в больницу, до 89 через десять дней лечения. Там же она подхватила бактериальную пневмонию, что усугубило течение болезни. Ей давали трубочки с кислородом, но какой от них толк, если легкие забиты?

Потом ее забрали в реанимацию, где с ней больше не было никакой связи. Я звонил на горячую линию больницы, но там говорили только, что «состояние тяжелое, но стабильное». А потом папе позвонили и сказали, что мама умерла от инфаркта. Хотя в медицинском свидетельстве, которое я получил после вскрытия, написано, что причина смерти — отек легких. Маме был 51 год. Никому на свете не пожелаю испытать того горя, что испытываем мы.

Сергей, оценил обстановку в Мечникова

— Мне 29. Семь дней пытался побороть корону сам, но стало тяжело дышать, поднялась температура, и меня увезли на скорой в институт Мечникова на Пискаревке.

Приняли быстро, разместили на четвертом этаже 24-го ковидного корпуса. Врачей в больнице явно не хватает: кругом одни студенты в серых защитных костюмах.

Кислород, так необходимый для поддержки дыхания, есть только в трети палат. Поэтому по отделению постоянно идет ротация — кому нужнее. Лично меня переводили из палаты в палату три раза, но есть и вынужденные переселенцы с более внушительным стажем.

Палаты двух-, трех-, четырех- и даже восьмиместные, в общем, кому как повезет. Из лечения преобладают таблеточки от кашля, редкие капельницы и уколы в живот, которые приходят делать иногда уже за полночь. Раз в несколько дней берут анализы крови и мазки на вирус.

Сами врачи говорят: мы не знаем, как вылечить коронавирус, мы здесь только затем, чтобы вы не загнулись от побочек этого самого вируса. Резюмируя всё, скажу так: это не худшее место на Земле. Меня вылечили и торжественно, с полной химической обработкой вещей, выписали почти здоровым человеком.

Зинаида, в шоке от очередей в поликлиниках

— Рассказ не совсем о ковидной больнице, а о единственной поликлинике в Красногвардейском районе, которая теперь принимает пациентов с «признаками ОРВИ». В очереди на рентген-флюорографию и к врачу на площади 30–40 квадратных метров скапливается до полусотни кашляющих и чихающих людей. Они ждут в тесноте по 3–4 часа. Тут даже если пришел без ковида, то уйдешь уже точно с ним. И как при такой организации процесса пандемия может пойти на спад?

Ксения, потеряла дедушку в госпитале

— Мой 85-летний дедушка был отправлен в Госпиталь ветеранов войн с пневмонией. Сопроводить его на скорой не разрешили, поскольку сразу определили в «красную» зону. В связи с пандемией доступ родственников в госпиталь запрещен, и единственным средством связи является телефон справочного и отделения. Причем на отделение звонить можно строго с 14 до 15. Каждое утро начиналось с дозвона, иногда я была в очереди 24-я, а весь процесс занимал минут 40. Говорили дежурное: «состояние средней тяжести, температура 36,4». Иногда температура менялась на 0,2 градуса, но в основном информация была одна и та же изо дня в день. Потом начинали звонить на отделение, тут как попадешь. Иногда отвечали сухо, черство, даже с агрессией, мол, «что вы все названиваете». Иногда попадалась медсестра сочувствующая, рассказывала нам про состояние дедушки. После нескольких дней пребывания в стационаре мой дед, пришедший туда на своих ногах, практически не вставал. А потом нам сообщили, что его не стало.

Борис, врачи спасли жизнь в Боткина

— Мне пришел положительный тест. Друзья-врачи назначили препараты, я их принимал около недели. Утром в день госпитализации я поговорил с женщиной, которая работала в реанимации ковидного госпиталя в «Ленэкспо». Она сказала: «Вам нужно срочно госпитализироваться, вы дома не выживете». На тот момент у меня уже было 39,8 градуса в 9 утра. Ясное сознание, ничего не болело. КТ, которую я предварительно сделал, показывала поражение легких 10 и 20%. Я понял, что, учитывая обстоятельства, госпитализация — единственный выход, тем более что семья меня постоянно уговаривала лечь в стационар.

Меня привезли в Боткина в 16:00, состояние ухудшалось на глазах. Посадили на инвалидную коляску и отвезли в 5-е отделение, на пятом этаже. Положили на койку лицом вниз, вставили канюли для подачи кислорода, после этого я потерял сознание. Смутно помню, что мне делали какие-то уколы, ставили капельницу. Я очнулся ночью, лежа на спине в луже воды, из меня вытекло 3–4 литра жидкости, не менее. Футболка, штаны, носки — всё было мокрым, как и одеяло с простыней. С подушки капал пот… Помню, передо мной стояла медсестра, которая повторяла: «Кто ты?». Я не мог понять, что от меня хотят, пока она не крикнула: «Скажи свою фамилию, имя, отчество».

Бокс хороший — на два человека. Существенное количество времени я был один. Потом ко мне подселили пациента лет 40, с тяжелым ковидом. Я с ним переписываюсь, он сейчас идет на поправку. Сейчас меня уже выписали, я дома. Слабость, температура 34,5. Попробовал сегодня по улице пройти метров 800, пришел, силы все закончились. Я уверенно сейчас говорю, что, если бы не больница Боткина, я бы умер или был бы в худшем состоянии. В моем представлении, там идеальные условия, чтобы человека вернуть к жизни после инфицирования. С другими я не имею возможности сравнить, как вы понимаете, и надеюсь, что не доведется.

Предыдущие серии коронавирусных заметок от читателей «Фонтанки» можно прочитать в ноябрьской и декабрьской версиях.

Илья Казаков, «Фонтанка.ру».

Присылайте ваши рассказы и фото из петербургских ковидных больниц на почту kazakov@fontanka.ru. Анонимность гарантируем.