«Из-за пандемии и финансового кризиса стал стремительно развиваться рынок корпоративных конфликтов»

Валерий Зинченко, старший партнер коллегии адвокатов Pen&Paper, рассказал о новой волне корпоративных конфликтов, накрывшей российский бизнес в эпоху пандемии. Эксперт при разрешении конфликтов в текущей ситуации советует не полагаться исключительно на зарубежные суды и быть осторожнее в отношениях с государством и госкомпаниями. А также не забывать о своих бизнес-партнеров — даже если до сих пор они были «спящими» инвесторами.

Мы переживаем непростое и нестандартное время: сначала финансовый кризис, потом ковид. Уже в начале года стало в принципе очевидно, что грядёт глобальный передел.

Прогнозы на эту тему множились: крупные инвесткомпании, банкиры делали выкладки, процентовки – какой из регионов России будет наиболее подвержен всплеску корпоративных конфликтов, когда его ожидать. И почему-то все сходились, что это произойдет в 2021 году. Возможно, все считали, понадобится время на раскачку, но, исходя из того опыта, который есть у меня, могу сказать, что, как только началась история с ковидом, многие бизнесмены начали задумываться над тем, чтобы в их понимании правильно «структурировать» свой или чужой бизнес. И, если раньше, в доковидную эпоху основой для корпоративных конфликтов в первую очередь являлся взгляд на будущее – выходить на IPO или нет, масштабировать сети на другие регионы или нет, привлекать инвесторов иностранных или нет – то сейчас ситуация стала проще и жестче. Бизнесмены и бизнес думают над тем, чтобы просто выжить. И в этом контексте мгновенно обострились противоречия между акционерами. Все стали считать, кто кому сколько должен, кто сколько вложил в бизнес – материально или не материально. Кто этим бизнесом должен управлять. Практически как только начались ограничения, многие бизнесмены начали активно действовать – или как минимум серьезно задумались над тем, а хочу ли я быть с этим партнером, достоин ли он того, чтобы вместе со мной дальше строить бизнес? И достаточно большое количество конфликтов началось уже весной этого года.

Причем, могу отметить, что ни Петербург, ни Москва в этом контексте не являются единственными яркими примерами: в регионах все происходит намного жестче, и я лично наблюдаю тенденцию к тому, что мы, с точки зрения правил (или их отсутствия) при ведении конфликтов возвращаемся в прошлое. Участились случаи подделки и фальсификации корпоративных документов, есть случаи силовых заходов на предприятия. Буквально несколько месяцев назад у одной из крупнейших золотодобывающих компаний страны была предпринята попытка захвата столичного офиса. Совсем как раньше: 40 человек в спортивных костюмах зашли в управление и, по сути, «занесли» туда нового директора.

Турбулентность в экономике и в здравоохранении спровоцировала рост и жесткость корпоративных конфликтов. По сути, теперь любые годы до ковид-эпохи уже смело можно назвать тучными. И если раньше мы говорили исключительно об усилении роли банков в корпоративных конфликтах – этот тренд был заметен последние несколько лет, потому что практически весь большой бизнес серьезно закредитован, и зачастую банки становились просто инструментом для того, чтобы, поставив под сомнения ковенанты, впустить в бизнес нового собственника – то в 2020 году я лично усматриваю тренд на усиление роли государства. И не в смысле контроля, а в смысле непосредственного участия в корпоративных конфликтах. Вспомним хотя бы Башкирскую содовую компанию: все началось с экологических активистов, которые посчитали, что она разрабатывает не в том месте, потом подключилось государство, прокуратура – и мы увидели, как мгновенно и стремительно контроль над крупнейшей компанией по производству соды перешёл государству. Другая около-государственная история – потому что, говоря о государстве, я говорю в том числе о крупных госкомпаниях – крупнейший в России перевозчик FESCO. Пока один из акционеров годы находится под арестом, достаточно жестко и, как говорят, в нарушение корпоративных процедур, акционером стала компания «Росатом», получившая в результате контроль над крупнейшим перевозчиком. Примеры говорят о том, что мы, вероятно, получим в ближайшие годы некий вариант госмонополии. И в строительном секторе, и в перевозках, и в добыче. по сути мы говорим о том, что государство стало полноценным участником конфликтов.

Помином государства на рынке активизировались и так называемые «серийные предприниматели». Это компании и частные лица, готовые вкладывать серьезные деньги в то, чтобы получить контроль над тем или иным бизнесом. И, если раньше это происходило посредством покупки долей и акций, то в последнее время и в особенности сейчас мы говорим о покупке кредиторской задолженности и попытке получения контроля через процедуру банкротства. Или о прямых инвестициях в юридические войны – у нас из-за ковида стал быстро развиваться рынок финансирования корпоративных войн. Когда внешний инвестор по сути дает деньги одной из сторон конфликта на «войну», и в результате получает в худшем случае 50%, а в лучшем для него – и, понятно, в худшем для того, кто к нему обратился за помощью – все 100%. И здесь тоже все стало намного жестче, появилось много игроков, которые раньше были в тени. Если раньше мы на пальцах одной руки могли перечислить инвесторов, финансирующих конфликты, то сейчас огромное количество разных разрозненных групп готово на такие инвестиции.

При всем этом обостряется роль и значение наших судов. Потому что, российский бизнес начинает уставать от зарубежных судов, и его безответная любовь к иностранному правосудию проходит. Там действительно очень дорого и долго. В российских судах – я без иронии говорю и без кавычек – российский бизнесмен может достаточно четко прогнозировать сроки рассмотрения дела. В Великобритании например суды достаточно предвзято относятся к российским участникам спора, они совершенно не хотят разбираться в российских бизнес-процессах. Поэтому Причем бизнес старается перенести зону рассмотрения споров в российскую юрисдикцию.

В общем, глобальный передел может затронуть всех. И ошибаются те, кто думает, что он касается лишь крупнейших операторов: волна корпоративных конфликтов захлестнет и средний, и малый бизнес. Можно перечислять несколько критериев по которым собственники компаний могут отнести себя в группу риска: самая опасная структура владения 50/50, которая в случае конфликта не даёт возможности принимать вообще никаких управленческих решений; компании с большой налоговой или кредитной нагрузкой. Банки становятся не просто участниками, а иногда и провокаторами корпоративных конфликтов, поэтому, если кредитная нагрузка высока, беда может прийти не напрямую от партнера-акционера, а от банка-кредитора. Спящие инвесторы – акционеры, не принимающие участия в жизни компании и только получающие дивиденды - тоже представляют существенную угрозу, потому что, если они «спали» многие годы до ковида, то сейчас они проснулись и тоже начали считать, не стоит ли им попытаться получить контроль. Под угрозой компании, которые работают с бюджетными средствами: помимо вечной угрозы привлечения к уголовной ответственности мы понимаем, что, через такого рода финансирование достаточно легко найти брешь и уже само государство может спровоцировать конфликт и, как следствие, смену собственника.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.