«Люди впадут в ещё большую апатию». Леонид Давыдов о том, как итоги 2020-го будут влиять на 2021 год

Обнуление, коронавирус и депутаты Госдумы — вот столпы политической апатии 2020 года, которая будет доминировать и в 2021 году, несмотря на выборы, уверен эксперт.

Какую должность можно дать коронавирусу в системе российской власти, зачем нужны страшилки про отключение YouTube и почему при рейтингах в 32% «Единая Россия» останется парламентским большинством в 2021 году, — «Фонтанке» рассказал автор одного из самых популярных аналитических telegram-каналов России «Давыдов. Индекс» Леонид Давыдов.

— Леонид Владимирович, начнём с главного политического события 2020 года. Одни говорят: «усиление власти», «новые полномочия Думы». Другие: «обнуление». Конституционные поправки Путина. Кто бенефициар в итоге?

— Усиление полномочий Госдумы, говорят? Лишь отчасти. Бенефициаром является система. И только она. Всё, что происходило после этого плебисцита, доказывает и центральность этого события, и то, что система, безусловно, приобрела дополнительные технологические возможности для продолжения «капсулизации» режима. Другими словами, центростремительная сила превалирует, и страна под ее воздействием постепенно закрывается. И речь идёт не о внешних границах…

— Пока?

— Пока, да. Пока они закрыты. Но я про все эти истории с одиночными пикетами (которые теперь митинги), с соцсетями и их обязательством самоконтроля за запрещёнкой и про «иностранных агентов». Формально уже сейчас можно посадить почти за любое действие или, как минимум, разорить. Штрафы новые там огромные. А сроки невероятные.

— Получается, что ваш июльский прогноз, данный нам же про то, что после «обнуления» будет некий «поиск равновесия», ведь со всей той мобилизацией и голосованием на пеньках «система пережала», оказался несостоятельным?

— Не совсем так. Вообще система занялась поиском равновесия. Просто в своей системе координат. Равновесие искали так, как это понимает власть.

— У нас с ними разные весы?

— Ощущение системы сейчас — «страна в кольце врагов», «страна в обороне», «идёт непрерывный прессинг со стороны Запада» и тому подобное. Все внешние силы и события трактуются как попытка свергнуть существующую систему в России, изменить ход истории. В этом смысле после результатов июльских событий система ещё быстрее пошла по пути изоляции, еще раз испугалась. А испуг может давать последствия в две стороны. Человек просто зажимается, уходит. А другой ищет взаимодействия: начинает драться или начинает договариваться. Наша система всё время отпрыгивает и фрустрирует ещё сильнее.

— Разве только это? Она как будто ещё и отплёвывается, отпрыгивая. Истории с признанием преступниками журналиста Прокопьевой за «оправдание терроризма или столичного мундепутата Галяминой…

— Я именно про это и говорю. Это всё внутри этого процесса. Что такое равновесие для общества? Общество на сегодняшний день — в апатии, а элита — в меланхолии. Нет никакой позиции. Вообще российское общество никогда не имело субъектности за всё время своего существования. Оно всегда ведомо. Здесь ничего нового нет.

— Разве субъектность обществу не подарили в 1991-м, 30-летие которого мы отмечаем в наступившем году?

— Конечно. Но общество не знало, что с этим подарком делать. Общество могло бы стать субъектом, но не стало. А сейчас ещё и наложились все эти новые времена, связанные с пандемией, что ещё больше расфокусирует внимание людей. Во многом система совершенно зря опасается людей. Именно поэтому я летом прошлого года вам рассказывал о том, что верил в возможность системы двигаться не к самоизоляции, а, наоборот, больше открываться.

— Но теперь-то у нас атаки извне даже персонализированы. «Пациент берлинской клиники пользуется поддержкой спецслужб США», — заявил президент Путин. Получается, всё правильно сделали после «обнуления», продолжили укреплять крепостные стены?

— Да бросьте… Я о том, что у нас очень простая развилка все последние годы. Развитие или сохранение. И вот мы всё дальше удаляемся по дороге «сохранение». Поэтому, когда нам говорят про развитие, что-то они там собираются «развивать», я говорю, что мы не на той дороге для этого. Я не знаю, хорошо это или плохо. Но очевидно, что развития всё меньше и меньше. Просто потому что система не может преследовать две парадигмы. Все остальное — пропагандистские картинки.

— Даже нанотехнологии остались без Чубайса.

— Как страшно жить! Это потеря потерь. (Улыбается.)

— Рассказы по «открытой линии» о том, как правильно очистить трусы после нанесения на них боевых отравляющих веществ, — это следствие постоянного выбора «сохранение» на той самой развилке?

— Конечно, это связанные вещи. Хотя эксцесс исполнителя никто не отменял.

— Сильно смеялись, слушая?

— К сожалению, я совсем не смеялся. На мой взгляд, это ни фига не смешно… Смешно тем, кто смотрит это первый раз. Я-то на это всё уже второй раз смотрю.

— Первый раз когда?

— Когда закатывалась Советская империя.

— Там «Новичком» вроде бы не травили…

— Это же нюансы. Принципиально всё точно такое же.

— Ничего себе нюансы! Я сажусь в самолёт. Рядом со мной мордоворот, который способен отравить всех пассажиров, если у него колба лопнет! Судя по уровню профессионализма, мы вполне можем получить самолёт, полный трупов.

— А когда в 1983 году был отдан совершенно сознательный приказ сбить гражданский самолёт, это разве менее сильная история? Помните южнокорейский «Боинг» (сбит ракетой «воздух-воздух», выпущенной истребителем Су-15 ВВС 1 сентября 1983 года, погибли все 269 человек — 23 члена экипажа и 246 пассажиров. — Прим. ред.). Было на 100% известно, что это гражданский самолёт…

— 1983 год — разгар холодной войны. Мы снова в ней, уже без оговорок?

— Сейчас она ещё более холодная, я бы сказал. Во многих аспектах нынешняя ситуация опаснее, ибо в двадцатом веке была битва идеологий. А теперь их нет. Мы имеем дело с коктейлем обрывков убеждений, а рецепт бармен забыл и действует на глазок. И мир стал циничнее. Хотя, казалось бы, куда ещё.

— Стало быть, система правильный выбор делает на развилках. Между развитием и сохранением.

— Власть для себя делает абсолютно правильно, безусловно. Мы попадаем в такую философско-схоластическую историю: что хорошо для власти, что хорошо для общества, а главное — что для общества власть сделает?

— Что мы отвечаем на этот вопрос?

— А ничего. Власть не может сделать для общества ничего в исторической перспективе. А общество, как это ни странно прозвучит, самодостаточно. Оно развивается, не замечая этого. Но власть решает свои тактические задачи. И правильно делает, ведь у власти нет исторического завтра.

— Десятки соавторов путинских поправок сейчас сжали кулаки. У них не только завтра есть, у них и всё прошлое как неразрывный процесс развития теперь. Так и вписали в Конституцию всех Ратиборов былинных через запятую со Сталиным и Путиным.

— Вписали, да. Но это традиция такая. Всегда вписываем что-то фантастическое. У нас все люди должны были жить при коммунизме к 1980 году. Прошлое, как и будущее, многовариантно. И его легко описывать. Чем и занимаются упомянутые вами товарищи. В надежде написать нарративы будущего.

— Правки Конституции как новые рубежи для всеобщей жизни при коммунизме?

— Мы уже давно живём при коммунизме! 40 лет! Так написано в документах прошлого.

— 2021 год. Парламентские выборы. Если власть сама по себе, а народ сам по себе, то кто кого на танцы приглашает на этот раз?

— Власть, система, режим приглашают на танец общество. Это базовая наших суть выборов, если мы определились в бессубъектности общества. Дальше зависит от того, насколько это приглашение будет привлекательным. Насколько кавалер будет симпатичным или подберёт слова…

— Зачем вообще звать народ на танцы, если 2020 год показал, что голосование на пеньках — это нормально, а многодневное голосование — удобно? Конечно же, в первую очередь самим избирателям.

— Даже при трёхдневных пеньках власть формально продолжает игру в антураже демократических процедур. Тут есть важная штука. Власть считает себя живущей абсолютно по правилам. Если надо сажать, то по закону. Пикеты становятся митингами по закону. Оштрафуют нас с вами, прочитав это интервью, на основании новых законов. Скажут, что подвергали власть сомнению…

— Без всяких сомнений желаем им крепкого здоровья! И детишек побольше.

— Конечно. Но ведь решать будут эксперты. Насколько вы правильно им пожелали здравствовать. Будет экспертиза. Будь я экспертом, я бы спокойно впаял нам с вами штраф. Мы же позволяем себе рассуждать о сущности власти, а значит, ставим под сомнение

— Мы её туда ставим? Точно не мы.

— Мы рассуждаем. Мы позволяем себе рассуждать! Мы позволяем себе трактовки! Мы говорим: «Власть считает так-то». Но ведь теперь по законам и критика действий власти — это «политическая деятельность»!

— Есть шанс спастись. Пойдёмте в Думу? Если разговоры о политике — это политическая деятельность.

— Спастись, изменив позицию? МудрО! Но повторю, фраза «всё по закону» тут очень важна. Ведь всё по закону. Происходит новый этап формализации реальности. И он начался не вчера.

— И всё же. Насколько будут интересными выборы в Думу? ВЦИОМ в конце года рассказал, что «Единая Россия» нужна каждому третьему избирателю. Это, мягко говоря, далеко от конституционного большинства, которое они сейчас имеют…

— Это вообще всё фигня! Вы смотрите на эти цифры непрактично. Текущий рейтинг в 32% ни о чём не говорит. Это даже прекрасный рейтинг для получения большинства. И не нужно тут ничего особо «организовывать». Конституционное большинство с таким рейтингом будет без особых натяжек. Даже оставляя админресурс за скобками, есть три параметра. Первый — закон больших чисел. Самая большая группа накатом получает больше. Перераспределение свободных мест, перераспределение от партий, которые не прошли, и так далее. И эти 32% уже превращаются практически в 50%. Второе — одномандатники. Там побеждают, как правило, кандидаты, которые укоренены, которые известны, на которых работает постоянно действующая избирательная машина. В стране одна такая полноценно работающая — «Единая Россия». Просто по факту. Шансы, что большинство одномандатных округов будет за ними, очевидно. Другие партии представлены в регионах очень слабо. Оппозиция шумит в Москве, в Петербурге. А в регионах практически даже нет потенциала побороться за мандат. Представим себе на минуту, что сняли препоны. Получили бы оппозиционеры адекватные деньги на проведение кампаний. И то чуда бы не произошло. Потому что это не рождается мгновенно.

— А как же «умное голосование»?

— «Умное голосование» сыграло известную роль в московских выборах 2019 года. Против этого принимается как раз поправка, запрещающая агитацию гражданам, не являющимся агитаторами официально зарегистрированными. Это заметно ослабит технологию. Но и без этого «умное голосование» имеет изъяны, связанные с разным уровнем проникновения культуры соцсетей среди населения регионов. Пожалуй, кроме Москвы и с известным допущением миллионников, оно трудно масштабируется до электорального фактора, оставаясь фоном. А против фона никто не против. (Смеётся.)

— Тот же товарищ Навальный заявил, что будет влиять на думские выборы…

— Нет. Влиять, проводить словесные интервенции — это всё замечательно. Но заменить работу на земле невозможно. Работу с каждым избирателем. Работу индивидуальную. Ещё и работу с элитой.

— Глеб Павловский подозревает, что не пустят «берлинского пациента» работать на русскую землю. Вы считаете, что сможет вернуться?

— Я думаю, что, конечно, нет. Перефразируем крылатое: не для того выпускали, чтобы впускать. Помните старый анекдот? «Не для тебя, козла, мама ягодку растила».

— Иностранный агент? Эталон?

— Это клеймо ему уже никогда не смыть. Но такими темпами мы все скоро станем «иностранными агентами». Если закон о соцсетях примут в том виде, в котором он есть, я у себя на всех ресурсах сразу напишу, что я «иностранный агент». Там ведь главная закавыка не в том, что ты получал деньги или общался напрямую с иностранным агентом, а в том, что даже если общался с нашим сугубо человеком, который общался с иноагентом! То есть ты теперь любого своего собеседника для начала диалога должен будешь просить описать его круг общения! Нет ли там подозрительных? Как было при СССР. Связь с иностранцем — статья. Поэтому надо на всякий случай предупреждать — возможно, у вас ковид, ведь вы общались с другими людьми.

— А как быть с недвижимостью иностранной, которую элите сберегли. Как быть с детьми в иностранных школах? Их промаркируют «иноагентством» в 2021 году? По закону же все равны.

— Это мелочи. У нас же не может быть тотального применения никакого существующего закона. У системы на это просто не хватит ресурсов. Всё это принимается для того, чтобы применять избирательно.

— Любой законотворец из тех, кто курирует подготовку законопроектов, вам скажет, что это клевета. Ведь они никогда не делают исключений для разных групп населения.

— Сложно как с вами говорить! Успеем опубликоваться до вступления всей новой красоты в законную силу? А если будет обратная сила у новых правил? Раскрутят всех на всё! Шучу. Избирательное применение будет просто потому, что рук мало. Мы живём в мифах. Как в СССР после 1950-х был миф, что у советской правоохранительной системы были возможности абсолютно всё контролировать. Не было этого. Ни на закате СССР, ни теперь. Всегда избирательность. И потом, всегда человеческий фактор. И эксцесс исполнителя. Иначе в стране не было бы запрещённых препаратов. Откуда они берутся? Ведь законы по этой части не менее суровы.

— В самом конце 2021 года нам показали первых физических лиц-иноагентов. Три журналиста, правозащитник и художник. Критерии отбора туманны. Логичный вопрос: а вы готовы стать иноагентом?

— Полагаю, если трактовать решения Минюста расширительно, то каждый может стать иноагентом. Готов ли лично я? Ну а чем я лучше других? Интереснее следующий шаг системы. Наверное, надо в будущем запрещать иноагентам высказываться на определенные темы. И определить для каждого попадающего в список Минюста причины такого определения. Псковские ребята (двое из пяти первых физлиц-иноагентов — журналисты из Пскова. — Прим. ред.), которые открыли эту новую страницу бытия, высказывают недоумение и не знают причин, им ничего, судя по их словам, не сообщили об этом. Посмотрим за дальнейшим развитием событий. На самом деле я вот отвечаю на ваш вопрос и ловлю себя на мысли, что не могу построить нормальных фраз, — до того этот сюжет разрушает мозг. Такое ощущение, что система не рефлексирует, что заорганизованность ведёт к потере баланса и потере управляемости. Так ещё можно говорить?

— Скоро и это узнаем. Если у нас народ, как вы говорите, безобиден для власти, зачем вкладывать миллиарды в телеканалы? Дума в бюджете на 2021 год насыпала им весьма щедро.

— И там всё просто. Там идёт приватизация. Плюс до сих пор считается, что в пропагандистской системе телеканалы и ток-шоу работают. Что, кстати, правда. В этом цикле они ещё сработают. Возрастная стратификация ещё позволяет. Есть то поколение, которое это ещё воспримет. Но наступающие двадцатые годы потребуют изменений в структуре инструментов доставки контента. Нынешние подрастающие избиратели телик не смотрят. Поэтому, на мой взгляд, система будет работать с этими новыми избирателями, поощряя аполитичность как тренд. Выхолащиванием политики вообще из новых поколений. Для этого и принимаются все эти новые законы по соцсетям и так далее. Приведу пример. Какое-то время назад я решил приобщиться к TikTok (популярная у молодёжи китайская соцсеть и видеохостинг. — Прим. ред.). Понятно, что в каждой соцсети свои погремушки, свои технологи, которые развивают продукты. Так вот найти толковую команду, готовую на той территории работать с общественно-политическим контентом, невозможно! Все отказываются! И это как раз то самое поколение. Они этого ничего не хотят. Не хотят позиционироваться рядом с политикой.

— Владимир Путин 2036 года улыбается в этом месте?

— По крайней мере, может. Эти молодые люди, которые будут голосовать завтра, они уже не хотят. Законы по ним ещё не ударили, а они уже не хотят. Не хотят даже слышать о политике.

— Разве изъятие привычных интернет-погремушек у детей не стимулирует протест?

— Это пока про пряники аполитичности. Развивайте «Дом-3» на месте «Дома-2». Мы с вами чуть про разное. Я — про массовые явления. Протеста импульсы всегда штучные. Для их роста дальше нужны другие механизмы. А именно эти механизмы берут под контроль. Политика в этом смысле живёт по тем же законам, что и музыка, и мода. Принцип движения. Сейте тренды и получите движения. Какие посеете...

— Кстати, про «новое» и «молодое». В Думу вроде как запустят новых ребят. Тот же товарищ Прилепин явно метит попасть на Охотный ряд.

— Как раз никаких шансов его партия не имеет. Несколько новых человек там, конечно, будет. Это как Шнур... Несколько «ярких» одномандатников. Так было во всех созывах Думы. В конце концов, у них тоже случаются корпоративы.

— Как Шнур, который говорил в своё время, что при встрече с Путиным спросит, когда он уже наконец уйдёт, а сам в образе «молодого журналиста» спросил его про Дональда Трампа?

— Это и есть то, про что я говорю. Тренд — вон из политики. 5–10 таких «шнуров» разновозрастных, которые своими активностями прямо говорят «на фиг нужна эта политика» или «политика — это я», и этого будет достаточно.

— Важная фамилия в политике в 2020 году — Фургал. Непокорная провинция покорилась, в 2021 году не удивит?

— Это очень хороший вопрос. Практически нереально предсказывать. Зима. Понятно, что люди устали. Власть выбрала очень верную тактику…

— Генерал мороз — как вечный союзник Кремля? Коронавирус — временный?

— Была тактика не спешить, потому что люди устанут. Люди устали. Всё. Но система тут ничему не научилась. Системе сильно везёт. Глобальное совпадение с вирусом, это факт. Люди впали в ещё большую апатию из-за этого… а потом размывание идеологии как мировой тренд — тоже присутствует во внутреннем поле.

— Коронавирус можем поставить в один ряд с Клишасом, Володиным, Памфиловой и Матвиенко?

— В общем, да.

— А пост какой ему за заслуги по сдерживанию протестных настроений дадим? Депутат, сенатор?

— Депутат Коронавирус мелковато. По степени влияния очень слабо.

— Сразу в АП?

— Да! Можно прямо сразу в главы Администрации. По силе воздействия. Тут штука в том, что нет парадигмы для удивления. История с Фургалом — не про любовь к нему, а про то, что «нас за людей не считают». Проблема уважения. Она периодически в регионах возникает. И возникать будет, но не думаю, что провинция сможет в 2021 году удивить сильнее. Народ ещё и на это посмотрел и увидел, что и это спокойно профилактируют. Полгода ходили. И чего? Ничего. Москве плевать. Один известный независимый журналист написал тут, что к нему до сих пор обращаются из провинции с просьбами «приехать поднять проблему, а мы люди маленькие». В провинциях до сих пор верят, что их проблема решится, если приедет какой-то добрый журналист из столицы. В этом, возможно, и кроется феномен навальнизма.

— В этом смысле навальнизм от путинизма мало отличается?

— Именно. Это, в принципе, одно и то же. Просто знак другой. Потравному переосмысленное советское прошлое.

— А прививаться у нас народ почему не хочет?

— Это такая фига в кармане. Это как раз к психоаналитикам. Отказ от отечественной вакцины я бы трактовал так. Классическая оценка. Оно по сути своей смыкается с тем же движением BLM в США. Сейчас до конца не оценено мировое движение антиковидников. Оно мощное в мире. Там внутри заложено отрицание вообще существующей глобальной мировой системы. А антиглобализм близок нам... ну, не всем, конечно, но близок.

— «Можно быть COVID-диссидентом до тех пор, пока сам не заболел», — сказал Путин.

— 100%. Но дело не в этом. Антиковидники отрицают не это. Это просто сублимация всех страхов и вызовов, которые обрушились на человечество. И прежде всего это ответ на информационную и очередную технологическую революцию. Идёт перестройка мозгов. Это, по сути, эволюционный процесс. Кстати, вирусы очень большую роль сыграли в эволюции человека...

— Мы будем быстрее эволюционировать с санкциями от Байдена. В этом смысле 2021-й сильно нас удивит?

— Демократы всегда были менее близки и удобны нам. Они всегда — защитники всех сирых и убогих, то есть это то, с чем у нас хреново было всегда. И они нас всегда за это сильнее пушили. Республиканцы — это оружие и битвы. А демократы — програжданское общество, а с этим у нас совсем плохо. Не умеем тут договариваться. Вот с оружием — хорошо.

— Тут надо заметить, что Трамп был плохим республиканцем. Уж как мы ему намекали гиперзвуковой ракетой, а всё равно нет контакта. Да и ни одной войны не начал 45-й президент.

— Он просто не республиканец. Он — Трамп. Даже отдельный термин появился — трампизм. Это нечто совершенно отдельное. И он, кстати, классический антиковидник.

— Перед Новым годом уходящий президент США успел помиловать, в том числе, тех, кто был наказан за ложь в расследовании связей президента с Кремлём. Это как с синими трусами? Чистосердечное?

— Он помиловал человека с фамилией Пападопулос, который якобы встречался с «русским профессором» перед прошлыми выборами. Наверное, партнёр Трампа встречался с профессором Соловьём. (Смеётся.) Он же профессор. Наконец-то всё сошлось! Ну а если вы намекаете, что Трамп — «наш паренёк», то, на мой взгляд, это далеко не так. У него дискретное образование. Нет единой картины мира. Помилование друзей — история вне этой логики. Трамп вообще человек несистемный. Даже его предпринимательство — ложно. Все десятилетия его доход главный был доходом телеведущего. Это примерно то же, что нам избрать президентом Соловьева Владимира.

— Не станет. Его из трендов YouTube удаляют.

— Шучу. Вот увидите, когда Соловьёву будут писать биографию для таких выборов, напишут «бизнесмен». Они с Трампом похожи очень.

— А если говорить про YouTube как главный источник информационных бед Кремля, история про Боярского и Хинштейна, которые собрались в рамках борьбы с цензурой вырубать те ресурсы, где нарушают права россиян на свободу информации, — это забег впереди паровоза накануне выборов?

— Это закон, чтобы выводить молодёжь куда угодно, только не в политику. Они же видят, кто и как воплощает политику сегодня. Это как дадинская статья об уголовной ответственности за пикеты, это как дело Галяминой, только для тех, кто ещё не начал активничать. То же самое. И никакого вырубания YouTube не будет. Системе вообще не нужна обратная связь с обществом, которое что-то там возмущает в Сети. Система себя от общества продолжает изолировать. А общество на всё согласно. Летом оно всё продемонстрировало. И теперь соавторы поправок абсолютно верно повторяют, что поправки поддержаны большинством россиян. Карл Маркс говорил, кажется, что моральную силу нельзя создать параграфами закона. В этом смысле мы наблюдаем именно этот процесс. Всё будет по закону. Ну а у тех, кто не согласен, как всегда, остаётся путь иммигрировать. Или внутренняя иммиграция, или внешняя. Коронавирус пройдёт, а внутренняя иммиграция останется. Так было и в XIX веке, и в XX, будет и в XXI. Ничего не изменилось. Не будем вспоминать про народовольцев. Читаем книги, воспитываем детей, если Бог дал, пишем музыку. Внутренняя эмиграция — занятие абстрактными искусствами, которые нельзя предъявить как упрёк. Русскому человеку всего приятнее путешествовать внутри своей души. Эти путешествия заменяют ему и бурную общественную жизнь, и реальные путешествия. А главное — мирят с повседневностью. Апатия и меланхолия в зависимости от воспитания и образования — наши всегдашние лекарства. И кстати, дарю всем секрет, как выжить в соцсетях по новым правилам: элементарно. Не пишите там на русском языке. (Смеётся.) Пишите свои мысли и комментарии на любом другом языке. Онлайн-переводчики совершенствуются. 100% защита, потому что наш любимый законодатель этого не предусмотрел. Ну а вашим читателям желаю здоровья в 2021 году! Медицина в Петербурге, похоже, — это самое отчаянное, что у нас сегодня есть, но выживание для петербуржца — отличительная черта от основания города. Будем здоровы.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»