Фонарики были даже в песне, но Петру Толстому это может не понравиться (видео, фото)

«Фонтанка» показывает 72-летней давности ноты «Песни о фонарике». И конечно, она не о пособниках фашистов, а о карманных фонариках и москвичах, дежуривших на крышах домов во время налётов вражеской авиации.

«Песню о фонарике» Исаак Дунаевский некогда назвал «образцом удивительной свежести и благородной простоты». Композитор — Дмитрий Шостакович, автор слов — Михаил Светлов. Как бы неприятно ни было воинственному вице-спикеру Госдумы Петру Толстому, вынуждены огорчить: о войне там есть, о немецких бомбежках — тоже, даже фонарики на месте, о диверсантах ни слова.

Ноты — уже послевоенного 1948 года издания. Точную дату написания «Песни о фонарике» нам установить не удалось, свидетельства противоречивы. Так, известный советский музыковед, литератор Юрий Бирюков, в своей книге «По военной дороге» (М., 1988 г.) рассказывает:

«...Что же касается "Песни о фонарике", то она была им (Шостаковичем. — Прим. ред.) написана в первые годы войны для одной из программ ансамбля песни и пляски НКВД. Программа называлась "Отчизна"».

Это были театрализованные представления со сквозным сюжетом, который объединял все хоровые, вокальные, музыкальные, танцевальные и прочие номера. Вот, к примеру, как была поставлена «Песенка о фонарике». Гас свет, и зрительный зал погружался в темноту. После небольшой паузы на сцене загорался одиноко мерцающий огонек карманного фонарика, за ним другой, третий, четвертый. Их узкие лучи перекрещивались и как бы затевали веселую игру, высвечивая попеременно лица исполнителей, переплетаясь в причудливые узоры. А затем, как бы издалека, начинала звучать песня в проникновенном исполнении солиста ансамбля и любимца московских зрителей Ивана Шмелева.

Песня заканчивалась, и на последнем ее аккорде вспыхивал свет в зрительном зале. Всякий раз номер этот публика награждала бурными аплодисментами, и нередко песня бисировалась. «Песня о фонарике» нашла путь к сердцам зрителей не только благодаря прекрасной музыке и словам, но также и потому, что в те далекие и тревожные военные ночи карманный фонарик был действительно верным другом и бессменным часовым, послужил верой и правдой тысячам людей, всем, кому довелось пробираться ощупью затемненными улицами городов и сел, дежурить на крышах домов во время воздушных тревог. И в этом отношении он стал своеобразным символом времени...»

С Бирюковым солидарен и крупный знаток истории советской эстрады и звукозаписи — писатель Анатолий Железный. Более того, в своем исследовании он называет как бы точную дату написания «Песни о фонарике» — 1943 год:

«В одной из сцен программы шла речь о ночном дежурстве на крыше дома во время бомбёжки. Верным другом дежуривших в ночное время был обыкновенный карманный фонарик, вот его и было решено воспеть в песне. Написать её текст поручили Михаилу Светлову, а музыку Сергей Юткевич неожиданно предложил написать Дмитрию Шостаковичу, автору прогремевшей тогда на весь мир «Седьмой симфонии». Казалось бы, симфония и песня — жанры несовместимые, но Шостакович охотно принял это задание...»

В своей книге «Песенная летопись Великой Отечественной войны» Железный также цитирует воспоминания самого Шостаковича: «Я ещё до войны в Ленинграде познакомился с Михаилом Аркадьевичем Светловым. В кругу друзей он читал свою пьесу в стихах «Двадцать лет спустя». На меня произвели большое впечатление и сама пьеса, и то, как Светлов читал её. И когда Сергей Юткевич предложил мне сочинить музыку на стихи Светлова, я с радостью принял это предложение. Написав песню, я проиграл её поэту, получил его одобрение и только после этого передал в коллектив. Песня нами была решена в лирическом, несколько шуточном плане».

По версии Железного, первым исполнителем песни стал солист Ансамбля НКВД Иван Шмелев. Между тем, популярнейший советский эстрадный певец Владимир Бунчиков, первый исполнитель культовых военных песен «Любимый город» и «Соловьи», в своих воспоминаниях приписывает себе и премьерное исполнение «Песни о фонарике», причем датирует его 1945 годом:

«В том же 1945 году на радио организовался эстрадный оркестр под управлением Виктора Кнушевицкого. Оркестр Кнушевицкого считался одним из лучших в стране. Я пел с ним на многих концертах, записывался на грампластинках. Первая программа была в Колонном зале. Перед концертом мы очень волновались за то, как нас примет публика. На первом концерте я исполнил две новые песни: «Фонарики» Д. Шостаковича и «Белокрылые чайки» композитора Д. Прицкера. Песни эти сразу полюбились зрителям, особенно «Фонарики», такая нежная песня, и я пел ее всегда с особой теплотой и любовью. Концерт прошел с большим успехом, солисты и оркестр были, как говорится, на высоте».

Вскоре после войны Бунчиков записал «Песню о фонарике» на пластинку. Но был ли он действительно первым исполнителем песни — не знаем, не факт. К слову, изначально в песне был еще один куплет, и какое-то время «Песня о фонарике» исполнялась с ним. Но похоже, цензоры, либо критики сочли его слишком интимным, легковесным, не соответствующим суровым условиям военного времени, и куплет убрали. По крайней мере, в имеющихся в нашем распоряжении нотах образца 1948 года, его уже нет.

А куплет был таким:

Помню ночь над затемненной улицей:

Мы с любимой рядом были тут,

И фонарик, вот какая умница,

Вдруг погас на несколько минут.

Итак, вопрос с годом создания песни остается открытым. Но в данном случае важнее другое: карманные фонарики в годы войны на руках у советских людей «имели место быть». Но отнюдь не в «коллаборационистских целях» (по Петру Толстому). В довершение еще одна цитата, на сей раз из материала для «Урока мужества: Подвиг блокадного Ленинграда», подготовленного Региональным центром воспитания Свердловской области (26 января 2021):

«...18 октября 1942 года в помещении Театра комедии на Невском открылся Городской театр. В труппу вошли остававшиеся в городе артисты. Первым спектаклем стала постановка «Русские люди» по пьесе Константина Симонова. Она прошла более 60 раз! Однажды в зале погас свет. Паники не было, но артисты растерялись. И вдруг кто-то из зрителей зажёг карманный фонарик, потом появился второй луч, третий, десятый. Спектакль доиграли. Такие случаи повторялись, пока не установили аккумуляторную батарею. Безликое название Городской не прижилось, ленинградцы окрестили театр Блокадным».

А песня про «Фонарики» дожила до наших дней и до сих пор иногда звучит со сцены на концертах ко Дню Победы.

Сторонники Навального переформатировали до весны свой протест, вместо массового шествия они предложили выйти во дворы и посветить в небо фонариками. Это ненасильственное выражение своей позиции вызвало удивившую многих реакцию власти. Вице-спикер Госдумы Петр Толстой сравнил участников акции с «перебежчиками-коллаборационистами во время блокады Ленинграда, когда они фонариками подсвечивали цели немецкой авиации». Из письменного текста на сайте парламента этот пассаж убрали. «Фонтанка» поговорила с историком блокады Никитой Ломагиным, который подтвердил, что ни одного факта обнаружения таких злоумышленников в Ленинграде времен войны не зафиксировано.