«Инцидент не принес критичных последствий». Эксперт — о поведении «Науки» на Международной космической станции

Модуль «Наука» едва не погубил МКС. Самопроизвольное включение двигателей напугало многих, но не члена Северо-Западной организации Федерации космонавтики РФ Александра Хохлова.

Что скажет Роскосмос после того, как модуль «Наука» вдруг развернул Международную космическую станцию; спонтанно ли сработали те самые двигатели, которые угрожали выводу модуля на орбиту МКС; насколько произошедшее фатально и чего ждать дальше, «Фонтанке» рассказал наш постоянный космический эксперт Александр Хохлов.

— Александр, то, что произошло после стыковки «Науки» с МКС, когда самопроизвольно сработали двигатели нового для станции модуля, насколько неприятная история? Такое было раньше?

— В данном случае трудно сравнивать с прошлым опытом, так как МКС отличается от станции «Мир», например. Все крупные модули наших станций прилетали самостоятельно, как сейчас летела «Наука», а модули американского сегмента выводились на орбиту в грузовых отсеках шаттлов. И учитывая, что ФГБ «Заря» и СМ «Звезда», первых два российский крупных модуля, полетели в космос в 1998 и 2000 годах, до большинства модулей наших партнеров, то получается, прилет МЛМ к уже собранной станции — первый такой опыт для международного проекта. Именно поэтому сравнимой ситуации я не припомню, хотя, вероятно, небольшие сбои двигательных установок модулей и транспортных кораблей бывали.

Вчерашний инцидент больше неприятен для американской стороны — динамические нагрузки, которые возникли при борьбе за ориентацию «Науки» с российским сегментом (работе двигателей МЛМ противостояли двигатели СМ «Звезда» и корабля «Прогресс МС-17»), могли привести к повреждениям панелей солнечных батарей, поэтому они быстро перевели их в относительно безопасное положение.

— Мы наблюдали ситуацию, которая могла привести к гибели МКС? По шкале от «ерунда» до «катастрофа» вот это «вертел я вас всех» где находится?

— Судя по всему, инцидент не принес критичных последствий. Он всё еще несет в себе некоторую опасность от неопределенности, но, похоже, те мероприятия российского ЦУПа, что сейчас проводятся (например, продувка топливной системы МЛМ гелием, чтобы убрать остатки топлива), решат эту проблему. Возникнут ли новые? Это неизвестно. ЦУП должен быть готов к нештатным ситуациям.

— Станцию развернуло на 45 градусов. Это быстро корректируется? Это же бесценное топливо. Его непредвиденные траты на что влияют дальше?

— Скорректировать ориентацию двигателями несложно, это регулярно делается для разных задач (хотя чаще используется ориентация гиродинами американского сегмента). И хотя было потрачено топливо, в баках ФГБ «Заря» есть запас, там находится топливный склад российского сегмента. В данном случае неприятно было именно от динамических нагрузок, возникших при борьбе систем управления российского сегмента и МЛМ «Наука».

— Вообще, ситуация по последствиям насколько долгоиграющей может быть, ведь вся работа встала. NASA отложило испытательный полёт космического корабля CST-100 Starliner от Boeing к станции.

— Конкретно у этой ситуации не должно быть последствий, если не найдут повреждений. А переносы запусков или каких-либо операций на станции случаются регулярно по техническим причинам — программа полета меняется в течение года, это обычное явление.

— Тут на американских коллег ведь не свалить уже вину, как с известной дыркой в обшивке станции? Формально и там, и там проблемы с тем, что кто-то что-то не так просверлил. Про стружку в двигателях «Науки» нам рассказали ранее.

— МЛМ «Наука» очень сложная техническая система — хотя формально изготовитель модуля РКК «Энергия», значительную часть работ выполнил Космический центр Хруничева — он делал корпус модуля и устанавливал большую часть систем. Но это еще не всё. Отдельные блоки «Науки» делали и другие подрядчики, вот в этом и сложность — увязать всё в единую управляемую машину, правильно написать программное обеспечение. А учтите еще то, что всё это создавало 2–3 поколения специалистов. Вот и не уберегли тесты и испытания от программных и конструкционных ошибок. Благо, в космической технике есть резервирование, сломаются датчики инфракрасной вертикали — звёздные датчики есть, будут проблемы с траекторией полета и двигательной установкой — топлива с запасом залили. А искать виноватых — дело неблагодарное. Мне кажется, главная ответственность — создать комфортные условия труда, определённость и гордость за результат. Тогда и ошибок почти не будет.

— Тот факт, что наши космонавты просят разрешения пересидеть весь этот форс-мажор на американской части МКС, уже обрастает юмором: «И гражданство сразу попросят». Будем смеяться?

— Взаимовыручка на станции — это основа сотрудничества. Помните, была ситуация, когда на американском сегменте было ложное срабатывание на наличие аммиака в атмосфере? Пока специалисты разбирались, весь международный экипаж был в российском сегменте, закрыв люк в американский. Станция — единое целое, но, как у любой сложной системы, есть необходимые формальности, которые должны выполнять ЦУПы, поэтому экипаж и попросил согласовать все вопросы. Топливо в наших модулях и кораблях используется токсичное — несимметричный диметилгидразин и тетраоксид диазота (та же топливная пара, что и в «Протоне-М»), поэтому при продувке топливных магистралей «Науки» нужно думать о безопасности.

— До прилёта «Науки» много говорили про коррекцию орбиты из-за мусора. Инцидент решению этой проблемы случайно не помог?

— В данном случае работали двигатели ориентации, которые отвечают за положение станции в пространстве, но не меняют высоту или наклонение её орбиты. Это как заголовок «Фонтанки»: «Российская «Наука» самопроизвольно вертела МКС на одном месте» — станция вращалась, но коррекции орбиты не было.

— «Наука» нас ещё неприятно удивит? Или это всё, после того, как мы все с тревогой следили за её мучительными рывками к МКС? Ведь чудом дошла до стыковки.

— Нужно вспомнить, что за более чем 20 лет МКС пережила несколько крупных нештатных ситуаций. Утечки аммиака на американском сегменте, выведение из строя российской центральной вычислительной машины, а просто поломок оборудования и не счесть. Несомненно, что-то будет происходить, и эти нештатки будут парироваться экипажем и ЦУПами. Значительная часть подготовки космонавтов направлена на готовность это делать.

— «Наука» на станции — это надолго? Этот модуль как влияет на дальнейшую эксплуатацию станции. Станцию Рогозин перманентно закрывает. Но модуль, которому четверть века, всё же отправляют на орбиту.

— МЛМ «Наука» будет частью МКС до конца ее службы. Самостоятельной роли и жизни после МКС у модуля не будет. Более того, если бы что-то такое планировалось, то случившиеся проблемы с топливной системой эти помыслы аннулировали бы. «Наука» должна сыграть значимую роль для научной программы нашего сегмента и для комфорта жизни космонавтов на орбите.

— Вы следите за переговорами на станции. Что понятно о настроении экипажа после этих приключений?

— Нет, я редко слушаю переговоры, нет свободного времени, это делают опытные журналисты, которые потом информируют нас о том, о чём не информирует Роскосмос. Я думаю, что экипаж чувствует себя спокойно, хотя, несомненно, они сосредоточены на проблеме, им точно хочется, чтобы всё пришло в норму.

— Можете смоделировать комментарий Роскосмоса? Они всё еще молчат, но вы ведь давно за ними наблюдаете, знаете примерно, что могут сказать.

— Моя логика далека от логики Роскосмоса, скорее всего, просто объявят об успешном открытии люков в модуль и о начале его интеграции в состав станции.

— Рогозин говорит, что всех наградит. При Олеге Бакланове, курировавшем советский космос, последнем члене ГКЧП, который умер на этой неделе, о чём, кстати, рассказал Рогозин, тоже бы всех наградили?

— Подготовка, старт, полет и интеграция «Науки» — это всё потребовало усилий от множества специалистов самых разных организаций: РКК «Энергия», Космического центра им. Хруничева, Главной оперативной группы управления в ЦУПе, ЦЭНКИ и так далее. Если кто-то и когда-то совершил ошибки, которые привели к сложностям, не умаляет тот факт, что множество других людей сделали свою работу на отлично. Несомненно, эти усилия достойны награды — это ведь исторический факт, в этом веке Россия еще не выводила в космос столь крупного модуля орбитальной станции, МИМ1 «Рассвет» и МИМ2 «Поиск» не сравнимы. Я бы тоже наградил всех задействованных специалистов.

Лично я очень надеюсь, что весь процесс интеграции пройдет успешно, осенью прилетит еще узловой модуль «Причал», и наш сегмент заработает в полной мере. Нештатные ситуации в ракетно-космической технике — это часть реальности. Нужно предусматривать резервирование и уметь парировать опасные ситуации. А Роскосмосу, на мой взгляд, необходимо поменять информационную политику и не обесценивать усилия специалистов, скрывая проблемы, когда люди начинают додумывать — может быть только хуже.

Клим Чугункин, специально для «Фонтанки.ру»