«Суть затеи простая — заткнуть адвокатам рот». Адвокаты — про поправки СК в УК (фото)

Следственный комитет подготовил поправки в Уголовный кодекс, которые вводят уголовную ответственность за разглашение информации доследственных проверок.

На фоне непрекращающихся попыток Минюста добиться для юриста Ивана Павлова лишения его адвокатского статуса СК подготовил поправки в Уголовный кодекс, которые рискуют ограничить инструменты гласности для всей российской адвокатуры.

Документ был опубликован в самый разгар судебного процесса, где Минюст требовал от Адвокатской палаты Петербурга подчинения в вопросе согласия наказать Павлова за разглашение деталей предварительного следствия по делу журналиста Ивана Сафронова, обвинённого в госизмене. Павлов тогда отказался давать следователям ФСБ подписку о неразглашении материалов предварительного следствия, активно общался с прессой, что в конечном итоге привело к уголовному делу против юриста и его переезду в Грузию.

«Фонтанка» попросила адвокатов прокомментировать инициативу ведомства Александра Бастрыкина распространить действие статей УК о разглашении материалов, воспрепятствовании осуществления правосудия, угрозах и посягательству на жизнь лица, осуществляющего правосудие, не только на стадию следствия, но и на стадию доследственных проверок.

Юрий Новолодский, президент Балтийской коллегии адвокатов имени Анатолия Собчака

— Определенная логика здесь есть. Была статья, предусматривающая ответственность за разглашение данных предварительного расследования. Данные ограничивались двумя факторами: началом предварительного расследования и его окончанием. С определённого времени деятельность по расследованию преступного деяния стала начинаться ещё до возбуждения уголовного дела, с так называемой доследственной проверки. Возможности этой проверки постоянно увеличиваются. Раньше в ходе этой проверки ничего нельзя было делать, потом разрешили проводить следственные действия, экспертные исследования и так далее. И за полученную информацию, по формальным соображениям, даже если кому-то удалось её разгласить, нельзя было привлекать по статье о разглашении данных предварительного расследования. Теперь предлагается и за разглашение этих сведений тоже привлекать к ответственности. Вторая статья — угроза или насилие в отношении лица, производящего расследование. Раньше это имело соответствующую квалификацию в УК, но на лиц, проводящих доследственную проверку, это не распространялось. Получалось, что лицам, проводящим доследственную проверку, можно угрожать, применять к ним насилие, если говорить вульгарно. Пытаются этих лиц сейчас защитить.

Но есть и последствия. Беда состоит в том, что не предполагается введение никаких процессуальных норм в изменённом виде, которые бы сделали эти благие намерения СК разумными. Например, когда вы человека предупреждаете о неразглашении сведений, вы обязаны указать, какие именно сведения вы собираетесь охранять этой нормой. Тогда лицу понятно, что он сознательно совершает правонарушение. А сейчас уже по факту, когда человек разгласил что-то незначительное, его деяние уже можно относить к уголовному преступлению, к разглашению данных предварительного расследования. Всё, пожалуйте под статью. Это мощное противодействие адвокатуре.

И третий состав, который они хотят отредактировать, — противодействие расследованию. Адвокатура как институт в силу закона должна и обязана противодействовать следствию. Во всем мире такой институт — единственный. Его смысл — легальное противодействие правоприменительным властям в сфере уголовного права. Они одно дело делают — всех будем хватать, но совершенно забывают о необходимости процессуального обеспечения защищённости лиц, которые могут оказаться в сфере этого оголтелого правоприменения. Высшие должностные лица адвокатуры представят сейчас свои соображения. Спросят: вы чего, собираетесь преследовать адвокатов за легальное противодействие, привлекать? Да вы что, совсем очумели?! Это законная деятельность адвокатов. Другое дело, что незаконное противодействие недопустимо. А кто проведёт эту грань? Если стреляют в следователя, угрожают ему — это понятно. Но в остальном противодействие — это нормально. И мы учим адвокатов, как противодействовать обвинительному уклону. Мне очень грустно осознавать происходящее… Затыкание ртов адвокатов? Неправда. Это их хотелки. Я буду первым, кто попрёт их хотелку заткнуть нам рты. Не получится. Другое дело, что нужно иметь чувство меры. Я бы сам заткнул многим адвокатам рты, потому что то, что они несут, не имеет никакого профессионального смысла. Никакой пользы не приносит конкретному подзащитному. Но если это имеет смысл, попробуйте меня остановить.

Михаил Пашинский, член совета Адвокатской палаты СПб

— Поднятая тема является достаточно актуальной. Очевидно, что во взаимообусловленной системе уголовного судопроизводства, основанной на взаимодействии и противоборстве сторон обвинения и защиты, любое расширение компетенции следственной власти влечёт за собой сужение возможностей защиты. Поэтому к подобного рода проектам и инициативам адвокатское сообщество всегда относится с настороженностью.

При предании гласности (разглашении) данных предварительного расследования (или, как предлагается авторами законопроекта — данных досудебного производства) происходит столкновение одинаково охраняемых законом ценностей.

На одной стороне весов находится право на использование и распространение информации, право на защиту, в том числе от злоупотреблений властью, право на получение квалифицированной юридической помощи, право на осуществление судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.

Доведение стороной защиты до общественности сведений о незаконно ведущемся уголовном преследовании с приведением соответствующих аргументов и доказательств, подтверждающих эту точку зрения, является важным способом отстаивания интересов лица, в отношении которого ведётся такое преследование.

С другой стороны, под правовой защитой находятся конфиденциальные сведения, полученные во время производства по уголовному делу, которые требуют сохранения их в тайне.

В материалах уголовного дела может содержаться информация, прямо или косвенно относящаяся к охраняемой законом тайне, и поэтому не допускающая её несанкционированное распространение (разглашение).

В правовом государстве такой конфликт решается на основе соблюдения баланса этих ценностей и охраняемых законом интересов.

В нормально функционирующей правовой системе действия следователя и принимаемые им решения не могут являться произвольными и иметь своей целью лишь ограничение прав обвиняемого и его защитника в ущерб иным законным интересам. Это гарантируется, в числе прочего, и эффективным судебным контролем за деятельностью следственной власти.

Считаю, что предлагаемые изменения сами по себе не могут нанести вред интересам защиты.

Обеспокоенность они вызывают лишь на фоне происходящих в стране общих тенденций, когда следователь встаёт над правом и судом. При таких условиях предлагаемые нововведения непременно будут использованы нашими процессуальными оппонентами не только в охраняемых законом целях защиты конфиденциальной информации, но и в целях воспрепятствования преданию огласке сведений о своей незаконной деятельности и нарушениях, допускаемых при производстве по уголовным делам.

Адвокат Мурад Мусаев

— К сожалению, статьи 294 и 310 Уголовного кодекса даже в действующей редакции всё чаще становятся инструментом давления на сторону защиты в уголовном процессе. Я говорю не столько об ущемлении права защитников на освещение хода следствия, сколько об участившихся случаях необоснованного привлечения адвокатов к уголовной ответственности как о способе борьбы с «неудобными» защитниками. Расширение области применения этих и любых иных подобных норм даёт ещё больше возможностей для злоупотребления ими, и это, конечно же, вызывает некоторые опасения.

Что же касается довода авторов поправок о необходимости этих изменений для защиты сотрудников правоохранительных органов, то, на мой взгляд, он слабоват. Средств самозащиты у отечественных правоохранителей предостаточно и без обсуждаемых новелл.

Борис Грузд, Санкт-Петербургская городская коллегия адвокатов

— Законопроект усугубляет и так существующее юридическое неравенство между стороной обвинения и стороной защиты и представляет собой нарушение конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ).

Однако наиболее существенные изменения в норму о недопустимости разглашения данных предварительного расследования (ст. 161 УПК РФ) произошли в апреле 2017 г., когда российский законодатель фактически воспроизвёл норму (ст. 198) Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь 1999 г. Согласно которой «данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя или дознавателя и только в том объёме, в каком ими будет признано это допустимым…»

Полагаю, что любой запрет или ограничение должны иметь под собой разумное и справедливое обоснование, а не просто желание реализовать врождённый инстинкт «держать и не пущать».

Евгений Смирнов, адвокат журналиста Ивана Сафронова и запрещённых структур Алексея Навального

— Законопроект расширяет понятие «тайна следствия», включая в него стадию доследственной проверки. Если он будет принят, то у следствия появится ещё один инструмент ограничивать возможность комментировать то, что происходит на стадии ещё до возбуждения уголовного дела. Напомню, что в эту стадию входит рассмотрение сообщений / заявлений о преступлении, поступивших как от граждан, так и от правоохранительных органов.

Как и в случае с любым другим запретительным законопроектом, нас пытаются убедить, что его принятие необходимо для защиты потерпевших / детей и других, кто может вызвать сочувствие. Однако уже действующее правовое регулирование позволяет прекрасно охранять любую конфиденциальную информацию — в России существуют десятки видов тайн, за разглашение которых предусмотрена ответственность.

В действительности эта законодательная новелла — ещё один шаг в монополизации права на освещение уголовных дел в руках официальных пресс-служб. Делается это с целями запретить стороне защиты хоть как-то озвучивать свою версию уголовного дела и скрыть нарушения закона со стороны следствия, которые стали обыденной практикой. По такому пути уже несколько лет идёт соседняя страна — Беларусь, в которой лишают лицензии и зачастую отправляют в тюрьму адвокатов, которые хоть что-то сообщают об уголовных делах в прессу.

В России сейчас также расследуется уголовное дело в отношении адвоката Ивана Павлова, которого обвиняют в публикации документа из уголовного дела, опровергающего официально озвученную позицию следствия. Это дело уже имеет сильный охлаждающий эффект, поскольку многие адвокаты стали отказываться от комментирования своих дел. Если раньше могли пытаться запретить разглашать любую информацию из возбужденного уголовного дела, то этот законопроект позволит вводить запреты даже на информацию по доследственным проверкам.

Адвокат Илья Новиков

— Суть законопроекта простая — заткнуть адвокатам рот. По-моему, это вполне понятный посыл. И дело не только в том, как изменится закон, а прежде всего в том, что этот посыл про затыкание адвокатов и следователями, и судьями будет считан шире и будет воплощаться в практику. С этой точки зрения неважно, что изменения касаются только доследственного этапа, усиление давления будет ощущаться защитниками на всем протяжении процесса.

Вообще, секретность и закрытость следствия и суда в тоталитарных условиях, как ни странно, способствует относительной гуманизации. На московских шпионских процессах 30-х годов людей пытали, нужно было добиться, чтобы в открытом заседании они сказали, что они сами шпионы, и оговорили других. Сейчас этого меньше, поскольку в закрытом процессе в общем все равно, что там скажет подсудимый — суд все равно напишет, как нужно. Единственное, что эту замечательную схему как-то подрывает, — это говорящий адвокат. И, конечно, этого адвоката желательно заставить замолчать по всем направлениям, чтобы он сам остерегался сказать лишнее слово.

Если угодно — пример, как эти изменения могли бы работать на практике. У меня с коллегами сейчас в работе заявление в СК, поданное братом человека, которого на видео «вагнеровцы» в Сирии пытали и в итоге разрезали пилой на куски. В одном из них был опознан уроженец Ростовской области. Подано заявление в СК, там дело не возбуждают. Пошли в суд. Суд сказал, что не может рассмотреть жалобу по существу, потому что они не знают, где в этот момент находится заявитель. Абсолютно надуманный предлог, поскольку вот в зале суда адвокат заявителя, его полномочия не оспариваются, общайтесь с ним. Ситуация скандальная, мы говорим о ней со СМИ, а как было бы хорошо, если бы не говорили! И я легко могу себе представить, как в ближайшее время нам скажут, что даже комментировать то заявление, которое ты сам и подал, нельзя, потому что ведь по нему ведётся доследственная проверка. Подали заявление? Теперь молчите, нечего оказывать давление на правосудие.

Адвокат Калой Ахильгов

— Запрет на комментарии в СМИ по всем уголовным делам?! Это не громкий заголовок, а то, что происходит на наших глазах. Я уже несколько раз писал про запрет на разглашение данных следствия. Почти никогда не даю такую подписку, пока мне не укажут, какие именно данные следствия и на какой срок я не должен разглашать.

Видимо, для таких, как я, Следственный комитет России инициировал поправки в УК и УПК, которыми предлагается расширить запрет на разглашение данных предварительного расследования. Не в каких-то отдельных делах, а во всех делах.

То есть они говорят о возможности разглашать только те данные, которые разрешает разглашать следователь (ст. 161 УПК РФ). Это касается даже экспертов и понятых.

Такие ограничения могут быть установлены и на стадии проведения предварительной проверки для всех «участников» этой проверки.

Кроме этого. Все мы знаем статьи 295 и 296 УК (посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, угроза или насилие в связи с осуществлением правосудия), а также 298.1 УК (клевета на следователей и дознавателей).

Так вот, СКР предлагает расширить их действие: если сейчас они касаются периода, когда указанные лица исполняли свои обязанности в рамках возбужденного уголовного дела, то при принятии изменений это коснется периода с момента получения сообщения о совершении преступления — периода доследственной проверки. Кстати, термин «предварительное расследование» заменяется на «досудебное производство».

Ну, хотят они защитить себя, бог с ним, — отведите душу. Но запрет на разглашение по всем уголовным делам — это нонсенс! В нашей стране один из немногих инструментов, благодаря которым можно получить хоть какую-то объективность, — резонанс. Если запретят адвокатам комментировать дела всех категорий, то это какой-то абсурд: они через госканалы делают сюжеты со «сливными» данными, которые могут повлиять на ход следствия или присяжных, а адвокатам говорить в СМИ в защиту своих доверителей запрещено?!

Я призываю корпорацию и всех коллег сделать все, чтобы этот запрет на разглашение данных не воплотился в закон. Если адвокатское сообщество это «проглотит», то придется согласиться с недавно услышанной мыслью о том, что проблемы адвокатов в самой адвокатуре.

P. S. Законопроект СК в данный момент проходит стадию общественного обсуждения, которая завершится 7 октября.

Клим Чугункин, специально для «Фонтанки.ру»