Задавить инфляцию в самом себе. Как рост цен замедляет экономику и рушит планы чиновников

Чиновники официально пересмотрели прогноз инфляции на конец года. Еще недавно речь шла о нестрашных 5,8%, а сейчас в Минэкономразвития дают сразу 7,4%. Однако это лишь средняя температура по больнице, а у большинства жителей страны будет своя собственная инфляция, которая может быть куда выше официальной.

О том, что инфляция по итогам года окажется выше прогнозов, во вторник 12 октября заявил президент Владимир Путин. Глава Министерства экономического развития Максим Решетников назвал конкретную цифру — 7,4%. Она чуть ли не вдвое выше целевого показателя инфляции на этот год в 4%, все еще обозначенного на первой странице сайта Центрального банка РФ.

Никита Маслеников, руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития, в 1993–1998 гг. работавший помощником председателя правительства РФ, объяснил «Фонтанке», что эта цифра означает для экономики страны, для чиновников и для простых горожан.

— Мы меняем прогноз уже до 7,4%, значит задача на 4% — провалена?

— Никто 4% и не прогнозировал. Целевая инфляция, о которой говорит Центробанк, — это некая проекция. Это именно что цель — мы к ней идем. Еще в 2019 году подошли, но потом случилась пандемия. Даже еще половину 2020 года мы были именно с такой инфляцией. Но потом она начала отрастать. Сейчас понятно, что именно прогноз ЦБ — умеренный, но все же чересчур оптимистичный и несбыточный — 5,7–6,2%. При этом 22 октября — дождитесь этой даты — в ходе заседания совета директоров Центробанка по ключевой ставке этот прогноз будет пересмотрен. Глава департамента денежно-кредитной политики ЦБ Кирилл Тремасов уже анонсировал повышение. И это понятно. Потому что по состоянию на начало октября инфляция уже была год к году 7,48%. При этом продовольственная инфляция — 9,21%.

Отсюда, конечно же, все прогнозы полетели. Сегодня мы увидели новый прогноз — 7,4%. Понятны его основания. Они базируются на двух факторах. Во-первых, мы столкнулись с плохим урожаем, гораздо хуже прошлого года. В первую очередь по зерну и зернобобовым идет сокращение год к году на 13 с лишним процента. А в целом объем выпуска аграрной продукции в августе был ниже, чем в августе 2020 года на 10,1%. Такие результаты агропрома, естественно, указывают нам на то, что надо ожидать ужесточения дефицита на ряде рынков. Отсюда, если у вас физическая нехватка товарной массы, это подталкивает цены к росту. Поэтому Решетников и пересмотрел прогноз. Хотя, по-моему, чересчур радикально.

Второй важный фактор — непонятная ситуация на международных рынках энергоносителей. Высокие цены на газ в Европе и Китае толкают вверх и нефтяные цены. А дальше рост энергетических издержек производителей приводит либо к остановке производства, либо к сокращению выпуска. Поэтому снова возникает дефицит, что толкает вверх мировые цены, которые через импортную продукцию приходят и на наш рынок.

Вопрос, как долго продлится такая ситуация, не вполне очевиден. Но естественно, что в Минэкономразвития решили исходить из крайней ситуации и вот спрогнозировали такую инфляцию к концу года. Но не факт, что она будет именно такой — 7,4%. Я не уверен в обоснованности этого прогноза. Меня смущает размашистость оценок. Сначала говорили 5,8%, а теперь уже 7,4%. У меня возникает вопрос к методике расчетов, методологии.

Я считаю, что этот прогноз завышен. Надо смотреть на гораздо более достоверный прогноз Центрального банка, потому что у него значительно больше индикаторов, на которые он реагирует, чем у МЭР. Думаю, надо пока исходить — как целевой ориентир — из того, что предложил на основе в том числе разработок Центра макроэкономического анализа и прогнозирования Андрей Белоусов, первый вице-премьер. По его оценкам, инфляция не выйдет за коридор 6,5–7,0% по концу года. Думаю, дело в том, что пока слишком много факторов неопределенности, и Решетников дал цифру «на вырост», по наихудшему варианту. Но он может оказаться и ниже.

Критический для нас период — это ноябрь, когда по всем предыдущим ожиданиям инфляция уже должна была бы притормозить. Не знаю. Надо посмотреть завтра, когда выйдет очередной недельный расчет инфляции от Росстата: растет темп или нет. Если подрастет — да, это тревожный звонок. Если нет — возможно, инфляция все же замедлится в ноябре. Или, по крайней мере, не будет расти так стремительно, как до сих пор. И год мы пройдем, не превысив отметку в 7%. Но в любом случае, это не самый большой риск.

— Чего же стоит опасаться больше?

— Стоит опасаться, что это дает нам замедление экономики. И замедление платежеспособного спроса. При такой инфляции люди сначала бегут в магазины, а потом все начинают копить и сберегать. И их деньги уже не поступают в экономику. Логика понятна: раз ставки по депозитам растут, я не пойду себе покупать второй холодильник, а положу на счет.

Ну и кроме того, при такой инфляции рост инвестиций в следующем году не будет тем, который мы ожидаем, а будет существенно меньше. А это означает, что темпы экономического роста будут далеки от тех 3%, которые предсказывает нам МЭР. Уже понятно, что они будут ниже, но насколько ниже — это вопрос. Ответ на него будет зависеть от той дополнительной информации, которая будет поступать до конца года.

Однако в любом случае, экономическая динамика в следующем году будет хуже ожиданий. И траектория приближения инфляции к ее цели, 4%, будет медленней и сложней, чем это предполагалось раньше. Сейчас Центробанк полагает, что инфляция в 4–4,5% будет достижима уже во второй половине следующего года. Но сейчас, мне кажется, надо будет пересматривать и этот прогноз, поднимая инфляцию 2022 году куда-то в окрестности 5%. Это реально. И это уже другая экономика, которая мешает разогнаться инвестициям и будет в недостаточной степени стимулировать потребительский спрос населения.

Можно сколько угодно спорить о прогнозе, данном сейчас МЭРом. Но, во-первых, они сделали это своевременно, исходя из максимально жестких условий, с которыми мы можем столкнуться. А во-вторых, он указывает на риски следующего года и заставляет уже сегодня задуматься. Скажем, если у вас будет ставка ЦБ к концу года, возможно, 7,5%, то такое ужесточение денежно-кредитной политики нужно компенсировать в фискальном и госрасходном стимуле. Вы готовы к этому, правительство? Готова к этому Государственная дума, обсуждая внесенный бюджет? Вот мы и увидим, начиная с завтрашнего дня. Уже 28 октября они рассмотрят бюджет в первом чтении. А дальше будет очень напряженный ноябрь, когда будет обсуждаться вопрос об этих стимулах. А может придется увеличивать госрасходы, чтобы дополнительно поддержать экономику.

Поэтому сейчас этот показатель инфляции, озвученный Решетниковым — не такой тривиальный. Он будет заставлять людей, принимающих решения в экономической политике, во многом пересмотреть свои сценарии и конца текущего года, и всего следующего.

Понятно, что этот год мы заканчиваем далеко не благостно. И, скорее всего, итоговая цифра будет где-то в районе 6,8–7,2% — может быть.

— В предыдущие недели правительство давало сигналы, что умеет эффективно донаполнять бюджет в разговоре с крупным бизнесом. Что может добавить несколько сотен миллиардов на текущие нужды. Как думаете, у нынешней российской власти не исчерпан еще потенциал по щучьему велению увеличивать сбор налогов?

— У меня более жесткая позиция к таким шагам. Я бы не угнетал бизнес и не увеличивал бы налоговую нагрузку. Ни на бизнес, ни на население. Она и так уже достаточно высокая. Да и в вашем примере — чиновники лишь немного подкрутили рентные доходы металлургов, ну и что? На три года получается лишь 500 млрд рублей дополнительный сбор. Это не такое уж значимое событие. Но дальше двигаться по этому пути не стоит.

А вот заниматься повышением эффективности своих расходов чиновникам, наоборот, стоит. Потому что пока в том плане, что был представлен в бюджете, есть так называемые условно-распределенные расходы. То есть некий потенциал, который еще достоверно не разнесен по бюджетным статьям. Вот на три года сейчас в целом получается больше 3 триллионов рублей. Займитесь вот этим в первую очередь, господа! И заимствования надо планировать повышать, когда дефицит бюджета будет. А вы пока его, наоборот, с профицитом делаете в 1% ВВП. А это еще один триллион-полтора возможных расходов.

— А нет ли опасений, что чиновникам, при взгляде на резко подросшие цены на нефть и газ, будет слишком комфортно составлять бюджет.

— Нет, не будет слишком комфортно. Все же действует бюджетное правило и есть цена отсечения. И правительство обсуждает вопрос о том, чтобы порог трат из Фонда национального благосостояния, куда идут сверхдоходы от углеводородов, повысить с 7% ВВП до 10%. Сегодня все, что идет свыше 7% ВВП, можно тратить на всякие инфраструктурные проекты и на затыкание дыр — дефицита бюджета, Пенсионного фонда и т.д. Собственно говоря, предел таких трат определен. На ближайшее время 2,5 триллиона рублей за счет Фонда нацблагосостояния будет проинвестировано в экономику.

Сейчас эту планку поднимают, дополнительные доходы должны пойти на укрепление подушки безопасности. Потому что дальше ситуация в мировой экономике складывается довольно непредсказуемая. Хочу напомнить, что один из альтернативных сценариев Центрального банка — это мировой финансовый кризис 2023 года. Поэтому нам не готовиться к такого рода развитию событий было бы крайне неразумно.

Так что эта комфортность от дополнительных доходов должна резервироваться в нашей подушке безопасности. А вот что касается текущего состояния бюджета, тут много вопросов. С точки зрения эффективности расходов и возможного резерва, который еще можно расписать.

— Если такой кризис грянет, наши сегодняшние 7,5% покажутся цветочками?

— Не факт. Скорее всего, будет такой же эффект, как с карантинными ограничениями. Цены резко снизились ведь тогда. И торможение происходит за счет того, что падает деловая активность. А потом все отрастает.

Наоборот, самую существенную ситуацию с инфляцией мы проходим сейчас. Мы проходим через пик. Вот как долго мы его будем проходить — непонятно. Но я думаю, что к ноябрю уже чуть развиднеется.

— А что позволяет думать, что в следующем году инфляция пойдет на спад и цены будут расти медленнее? Какие макропоказатели дают нам такие сигналы?

— Главный такой показатель — то, что у нас сокращается разрыв между совокупным предложением и совокупным спросом. Собственно, именно это влияет на динамику цен. С начала восстановления спрос у нас существенно опередил предложение, оно и тогда отставало, отстает и сейчас. И это как раз толкает цены вверх. Причем такая ситуация складывается во всей экономике в мире. Если цены у них складываются таким образом, то они через импорт перекидываются и на нас. А у нас импортная цена становится таким маркетмейкером для эмоциональных производителей. Потому что никто не хочет проигрывать. И, естественно, подтягивает и свои показатели выше.

— С 1 октября правительство подняло зарплаты бюджетникам на 4%, подав это в том числе как стремление компенсировать инфляционные потери населения. Но эта цифра, видимо, была взята из старых прогнозов ЦБ. А теперь властям надо будет еще больше увеличивать выплаты? До тех самых 7,4%?

— Сейчас, я думаю, не будет особого увеличения. Ну, может, несколько десятков миллиардов рублей добавится какими-то путями. Потому что в принципе расчет инфляции все же проводился из интервала 6–7%, на самом деле. А по некоторым категориям рост был на 7–7,5%.

— Что для обычного человека — петербуржца или москвича — означает на практике инфляция в 7,4%? Это же много? Как быть?

— Ну, эти 7,4% — как средняя температура по больнице. И в Петербурге, и в Москве она выше. Но в любом случае, это, конечно, сигнал: готовьтесь, темп роста цен будет сохраняться на том уровне, что вы видели до сих пор. Но вам надо внимательно смотреть на то, что будет происходить в ноябре. Возможно, мы увидим торможение.

— А это так работает, что раз инфляция — 7,4%, значит ровно настолько человек меньше сможет купить себе еды и одежды?

— Нет, это далеко не так работает. Дело в том, что у каждого своя собственная инфляция. Понимаете? Его личная — человека — инфляция складывается из того, что он сам потребляет. Чего он сегодня покупает — картошку, макароны или говядину? У каждого свои цены. Так что в реальности инфляция индивидуальна, и инфляционные ожидания у каждого тоже индивидуальны. И сейчас они выше у обычных людей среднестатистического уровня инфляции по меньшей мере в два раза. И будут расти и дальше.

— Людям, получается, надо внимательнее следить за новостями?

— Да, именно следить за новостями. И включать, по возможности, режим экономии. Покупать только самое необходимое и то, что нужно сейчас. Обратить внимание на то, как меняются проценты по депозитам в банках. Чем больше инфляция, тем больше банкиры повышают свои ставки, и есть возможность обыграть ее. Так что на эту осень одна из практическая задача — найти где-то ставку в 8%. И если в ноябре она окажется, допустим, 7,3%, значит вы уже выиграли, если положите деньги на депозит. Даже получается уже заработать.

— Многие наши граждане полагают, что невозможно выиграть в игре с государством.

— Ну, я ж не призываю играть с государством. Играйте с банками.

— Многие уже проиграли в свое время, игру и с банками.

— Все же инфляция зависит не только от государства. Но и от нас самих. Чем больше мы безудержно потребляем, тем она выше. Будем поскромнее, тем самым сделаем вклад в ее стабилизацию.

Беседовал Денис Лебедев,
«Фонтанка.ру»