«Невозможно все время чувствовать себя виноватым за массовые заражения». Петербургский ресторатор переезжает в Африку

В Кении даже деловой климат лучше, чем в Северной столице, считает Александр Затуливетров. Решение расстаться с культовым «МыЖеНаТы» и покорять африканский берег не поколебало даже нападение сомалийских грабителей.

Петербургский ресторатор Александр Затуливетров, прославившийся протестами против локдауна во время первой волны COVID-19, заявил, что хочет продать свой ресторан «МыЖеНаТы» и запустить бизнес в Кении, а в перспективе стать гражданином этой страны. «Скоро вы сможете с нашей помощью не только насладиться прелестями африканского сафари, но и купить апартаменты на лучшем в Кении побережье и поужинать в романтичной обстановке в ресторане TIKI. Такое многообразие направлений вынуждает меня распрощаться с кусочком души и сердца — моим любимым «МыЖеНаТы», — написал он в Facebook. «Фонтанка» спросила предпринимателя, чем милее ему оказался африканский берег и что подвигло расстаться с бизнесом, прибыльным даже в пандемию.

— После того, как власти Петербурга ввели QR-коды для посещения ресторанов, вы написали, что вы против сегрегации. А сегодня объявили, что продаете бизнес и уезжаете в Кению. Решение связано с последними и ожидаемыми коронавирусными ограничениями?

— Решение зрело давно. После 50 лет надо где-то оседать и получать от бизнеса и работы удовольствие, а не только финансы.

— В России это невозможно?

— Из-за погодных условий, как минимум. С точки зрения близости моря и остальных преимуществ я долгое время рассматривал Камбоджу, там был проект, но страна де факто стала частью Китая (Китай — лидер по числу инвестиций в Камбожду. — Прим. ред.), и оттуда пришлось уехать. Естественно, пандемия тоже подкосила все планы. Сейчас неожиданно появился вариант Кении. Партнеры, с которыми был бизнес в Камбодже, переехали туда. Полгода мы согласовывали юридические формальности. А что касается «МыЖеНаТы», то проект перерос меня, и для меня самого это не то, что было раньше. Надеюсь, что найдутся новые владельцы, которые вдохнут новую жизнь или поддержат старую.

— То есть последние новости о введении QR—кодов и возможное повторение локдауна на решение продать бизнес в Петербурге не повлияли?

— Кения — ковид-фри страна. Если ты боишься заражения, ты носишь маску и сам себя защищаешь. Если нет, полагаешься на милость африканских богов. То есть там это абсолютно спокойно, а здесь ожидаемый декабрьский фальш-локдаун еще раз подтвердил правильность моего выбора. Мы полгода назад начали прививать персонал, а выясняется, что, что бы ты ни делал, сидишь на пороховой бочке. Когда-то это должно надоесть. Невозможно все время чувствовать себя виноватым за массовые заражения.

— В Кении вы будете развивать туристический бизнес? В ресторанном вы разочаровались?

— Нет, будет ресторан обязательно. Есть помещение, оно практически наше. Надеемся в ближайшее время запуститься.

— А что будет в Кении кроме ресторана?

— Три направления. Одно — туризм, сафари разного уровня. Второе — мы взяли в аренду участок земли, строим там коттеджи для находящегося рядом гольф-клуба. Третье — кофейня-кондитерская на первом этапе и далее ресторан, надеюсь, со свиными ребрами (секретная рёберная — одна из «фишек» «МыЖеНаТы»). Правда, там есть одна сложность. На южном побережье Кении живут преимущественно мусульмане, найти свинину там сложнее, зато большое количество туристов из Англии, Италии.

— Почему именно Кения? Это было спонтанное решение или просчитанное?

— Как я говорил, партнеры, с которыми был бизнес в Камбодже, уехали в Кению. Долго звали меня туда, я отказывался. В феврале поехал, и меня тут же ограбили в Найроби. Я шел по центральной улице, местному Невском проспекту, повернул направо, меня обступили шесть человек и отобрали телефон и деньги. В общем, ожидания были самые пессимистичные, я совершенно разочаровался в стране в первый же вечер. Партнеры, которым я пожаловался, сказали: «Да ты что, это же сомалийцы, ты что не можешь сомалийцев от кенийцев отличить?»

— Не сочли это плохим предзнаменованием для нового начинания?

— Я практически взял билет назад, но потом поехал на побережье, чтобы закрыть гештальт, как это модно говорить. И поразился царящим там радушию и свободе, уже утерянной нами, даже в плане бизнеса.

— Ваш новый бизнес будет рассчитан на туристов. Почему стоит поехать в Кению?

— На мой взгляд, нужно издать указ, что каждая семья должна хоть раз в жизни посетить национальные парки Кении. Мне 50 лет, но когда я увидел льва и жирафа на расстоянии вытянутой руки, я понял, как много я потерял в жизни, потому что я не увидел это в 10 лет. Никакие Турция, Египет и даже Таиланд не сравнятся. Может быть, качество отдыха чуть хуже и дороже, но лишать детей возможности увидеть зверей в естественной среде мы не имеем права. С августа по ноябрь здесь происходит великое переселение, когда звери с юга бегут на север. Когда ты видишь сотни тысяч антилоп и зебр, которые несутся по земле, это ни с чем не сравнимое ощущение.

— В России у вас останется бизнес? Помимо «МыЖеНаТы» у вас еще есть «Бутербродский».

— Там у меня меньшая доля, есть старшие партнеры. Он достаточно прибыльный, мы только завершаем реновацию. И потом всегда что-то должно остаться дома. Как у меня украли 100 долларов, могут украсть все остальное. Куда-то надо вернуться.

— «МыЖеНаТы» сейчас тоже приносит прибыль?

— Да. Я уже говорил раньше, что таких оборотов, как с ноября прошлого года, у нас не было никогда. Хотя мои коллеги меня не поддержат. В Петербурге не принято раскрывать выручку ресторанов, принято плакать.

— Откуда мог взяться такой рост финансовых показателей? Неужели пандемия и связанные с ней ограничения не подкосили бизнес?

— Думаю, дело в отсутствии возможности поехать за границу для наших граждан. Количество внутренних туристов увеличилось на порядок. Все едут на летний отдых в Сочи или Крым, но заезжают в Петербург. Наши гости тоже перестали ездить за границу и все чаще используют ресторан как место для ужина. Здесь мы сравниваемся с Москвой. В рестораны стали ходить, потому что лень готовить.

— Если проект такой прибыльный, как вы говорите, почему решили с ним расстаться?

— Даже когда я уезжал на три месяца, возвращаясь, я оказывался если не у разбитого корыта, то у заметно потрескавшегося. Ресторанный бизнес — это бизнес мелочей. Пока ты на месте, ты замечаешь мелкие детали, шероховатости, пробуешь кухню, постоянно контролируешь и корректируешь. Оставить на год — это значит потерять бизнес как таковой. Лучше продать сейчас. И может, он попадет в хорошие руки, и они смогут выжать из него еще больше.

— Есть уже претенденты?

— Пока это, скорее, спортивный интерес. Люди, которые действительно будут покупать, обычно не светятся.

— А за какую сумму вы готовы расстаться с бизнесом?

— Не буду говорить. Если говорить о покупке готового бизнеса, в среднем считается, что она должна отбиваться за два-три года. По результатам последнего года я могу смело сказать, что полутора лет хватит, чтобы отбить деньги, потраченные на покупку ресторана.

— Реалистично ли продать бизнес, учитывая ожидания нового локдауна?

— Я думаю, что нереалистично. Но самые удивительные покупки или продажи у меня происходили совершенно неожиданно. Все говорит о том, что сейчас покупать бизнес нельзя и рестораны вообще открывать нельзя. Но в последние три месяца по количеству открытий мы вернулись в доковидное время. Много проектов запускают бизнесмены, приехавшие из-за Урала, Сибири. Это не массовая, но уже серьезная экспансия и конкуренция для доморощенных бизнесменов. Это как продавать редкую машину: покупателей мало, но все они заинтересованные люди.

— Когда вы уезжаете в Кению?

— До конца ноября.

— Если не успеете продать к этому времени, будете закрывать бизнес?

— Конечно, нет. Будем работать.

Беседовала Галина Бояркова, «Фонтанка.ру»