«Вот тогда у меня случились галлюцинации». Ирина Грачёва из Петербурга готовится к сложнейшей в мире парусной регате

Петербурженка Ирина Грачёва — единственный участник трансатлантической парусной регаты Mini-Transat 2021 из России. В интервью «Фонтанке» она рассказала о трудностях одиночной гонки, опасных встречах в океане и потерянной романтике.

Mini-Transat 2021 — одна из самых сложных и престижных гонок в мире. Все экипажи состоят из одного человека. Чтобы стать ее участником, нужно преодолеть несколько квалификаций в течение двух лет. В начале октября завершился первый этап Mini-Transat 2021 по итогам которого Грачева идет в числе лидеров, занимая четвертое место. В ожидании второго этапа, который стартует 29 октября, она вместе с почти сотней других участников сейчас находится в испанском порту Санта-Круз де ла Пальма на Канарских островах.

— Где-то рядом с вами прямо сейчас должен извергаться вулкан, пеплом от которого даже засыпает лодки участников гонки. Страшно, наверное?

— Мы действительно находимся на острове Пальма (входит в состав Канарского архипелага. — Прим. ред.), где сейчас извергается вулкан. Сегодня, по-моему, 30-й день извержения. Когда ветер дует в нашу сторону, у нас выпадает пепел. Мы немного волнуемся за электронику и механические подвижные части, потому что пепел довольно мелкий и проникает в каждую щелочку. Надеюсь, что все будет в порядке. В принципе, сам вулкан и те места, где протекает лава, оцеплены полицейскими. Туда так просто не попасть. Но есть несколько точек, с которых можно на него посмотреть со стороны. Власти говорят, что ситуация находится под контролем, бояться нечего. Всех жителей, кто находился в зоне извержения, эвакуировали. Многие ходят в масках, чтобы защитить дыхательные пути от пепла и газов, которые выделяются при извержении, но в остальном жизнь идет, как обычно.

— Пауза между этапами растянулась почти на месяц. Что-то случилось?

— Так сделано на всякий случай. Организаторы должны предусмотреть все возможные сценарии заранее. Когда мы стартуем, никто не знает наверняка, какая будет погода. И иногда приходилось задерживать старт гонки на неделю или даже две. Поэтому организаторы теперь закладывают заранее время на случай, если гонка немного задержится при отправлении.

— Однажды вы провели в гонке по океану две недели совершенно одна. Депрессия в такие моменты накатывает?

— Я уже четвертый год хожу в одиночку. Поэтому депрессии нет. Наоборот, мне очень комфортно. Мне даже стало нравиться: можно отдохнуть от новых технологий. У нас же запрещено брать с собой телефоны. Ты полностью погружен в свой быт, думаешь только о гонке. Ты можешь полностью сконцентрироваться и подумать о чем-то личном. Когда я делала первые одиночные выходы, я еще немного переживала, что буду одна. Сейчас такого страха уже нет.

— И наоборот: панические атаки не возникают, когда после длительного пребывания в океане сходите на берег и видите вокруг кучу людей?

— Что-то похожее было как раз в этой гонке. В этот раз я провела в океане неделю, и, когда сошла на берег, все навалилось: вопросы, люди, работа. Возник кризис. Казалось, что голова сейчас взорвется. Пришлось даже вновь уединиться дома на какое-то время.

— Сколько стоит принять участие в этой гонке?

— Стартовый взнос в этом году 2,5 тысячи евро. Но помимо этого есть еще много других затрат, связанных с гонкой и возвращением на берег. Затраты только на гонку оцениваются в 10–15 тысяч евро без лодки. А есть еще квалификационные гонки, в которых тоже требуются вложения. В общем, весь проект на два года, если ты нацелен на призовые места, стоит минимум 200 тысяч евро. Большую часть из этих средств уходит на покупку лодки. Мой проект примерно вписывается в этот бюджет. При этом большая часть денег — мои. У меня есть основная работа, но я также постоянно веду поиски спонсоров и подключаю краудфандинг. Никаких денег или других существенных материальных призов у нас, как правило, тоже нет. Mini-Transat — это скорее для своей карьеры и своего развития.

— Деньги огромные. Как-то приходится самой себе объяснять, зачем это нужно?

— На самом деле деньги не очень большие по сравнению с другими классами яхт. Ну а потом деньги — это относительная величина. У каждого наступает момент, когда ты начинаешь думать: «Не зря ли я живу? Могу ли я сделать что-то действительно стоящее в этой жизни?» Для меня гонка Mini-Transat стала такой проверкой самой себя. Когда ты ходишь в экипаже, ты не понимаешь, насколько много в итоговом результате твоих усилий. Когда хожу в одиночку, я понимаю, что любая победа или проигрыш будут только моими. Я несу ответственность за все — понимать это для меня очень важно.

— Слышал, что у ваших трех конкурентов, которые идут впереди, какие-то супернавороченные лодки. Бороться с ними нереально?

— Реально. Мы все зависим от внешних условий. Моя лодка действительно не новая, ей десять лет. С тех пор технологии и конструкторская мысль шагнули вперед. Стали строить другие корпуса, которые делают лодку более стабильной, позволяют нести больше парусов и развивать большую скорость. У меня по-прежнему очень конкурентоспособная лодка, но в определенных условиях она идет медленнее новых проектов. Мы идем с попутным ветром от Канар на Карибы. И основная задача — в попутный ветер нести максимальное количество парусов. Но когда у тебя много парусов, лодка начинает немного нырять носом в воду. Из-за этого снижается скорость. Сейчас строят лодки с более круглыми носами и обводами, благодаря которым они удерживаются на поверхности даже с большим количеством парусов. Моя лодка с классическим острым носом в определенных условиях медленнее, чем у соперников. Свою лодку я купила два года назад как раз под эту гонку. До меня у нее было пять шкиперов, которые тоже участвовали на ней в Mini-Transat. Как правило, человек проходит гонку и продает яхту, потому что реализует другие проекты или возвращается к нормальной жизни, к семье.

— Но для вас это второй Mini-Transat?

— Да, такое бывает, но не часто. В первой попытке у меня была другая лодка, и посередине Атлантики из-за шквалистого ветра у нее сломалась мачта. Как выяснилось потом, у нее был внутренний брак при прессовании вант. В итоге я оказалась со сломанной мачтой за тысячу миль от ближайшей земли. Я сумела поставить аварийные паруса, но это было очень медленно и небезопасно. После трех суток дрейфа в море мне пришлось покинуть лодку и перейти на судно сопровождения. Было очень жалко: два года очень напряженной работы — и тут такая обидная поломка в середине дистанции. После этого я пообещала себе вернуться, но уже с более конкурентоспособным проектом.

— То есть, что бы с вами ни случилось, вас все равно спасут, потому что за вами идет сопровождающее судно?

— На каждые десять участников есть свое судно сопровождения — это большего размера яхта, которая идет вместе с нами. Участвовать в гонке почти безопасно. Каждый из нас проходит курсы по выживанию в море, по медицинской помощи, каждый из нас — сертифицированный оператор радиостанции. Каждая лодка оснащена по первой категории безопасности: на ней есть спасательный плот, куча оборудования, маячки, которые ты активируешь в случае бедствия. Сигнал передается мировому координационному центру, который посылает к тебе в помощь самолеты-вертолеты-пароходы.

— «Почти безопасно»?

— Раньше были разные ситуации, даже потери. Но это было в те времена, когда еще не было нормального прогнозирования погоды. Сейчас несчастные случаи сведены к минимуму. Но никто не может быть застрахован полностью. Можно выпасть за борт. Можно налететь на плавающий контейнер, которые падают с кораблей во время штормов. Последний смертельный случай был два года назад в квалификации, когда человек, очевидно, выпал за борт. Его так и не нашли. А во время самой гонки Mini-Transat даже и не вспомню, чтобы что-то такое происходило. По статистике 10–15 процентов лодок сходят с дистанции в основном из-за технических проблем. Самая распространенная проблема — отказ электроники, без которой не работает автопилот. Ну и упавшие мачты.

— Еще вы как-то рассказывали, что могут быть опасны встречи с китами.

— Да. Бывают случаи столкновения с китами. В зависимости от того, какой частью лодки ты столкнешься с китом, могут возникнуть проблемы. А может пройти бесследно. С китами я пока не сталкивалась, только видела проплывающих мимо в одной из гонок. Видела фонтаны, бьющие из-под воды, и огромную тень рядом с лодкой. Самая большая опасность — если кит спит: тут ни ты его, ни он тебя не видит. Когда кит бодрствует, столкнуться с ним вряд ли возможно. Кстати, в этой гонке у нас были большие проблемы с касатками. Это вообще большая проблема в последний год: касатки вдруг стали нападать на яхты и ломать им рулевые перья. Таким образом они вывели из строя большое количество яхт за этот год. Такое ощущение, что они поняли, что нужно ломать руль, чтобы яхта перестала нормально управляться. Только в этой гонке у нас уже три яхты так пострадали из-за касаток.

— Читал, что яхтсмены иногда встречают в море таинственные судна без опознавательных знаков. Это пираты?

— Один раз я встречала такое судно. Дело было ночью. Сначала они шли с огнями. Мы видели, что у нас пересекаются курсы. Обычно в таких случаях связываешься по радиостанции и договариваешься, как вы будете расходиться. Мы попытались выйти с на связь с тем судном, но нам не ответили. После этого у них погасли огни, и оно куда-то уплыло. До сих пор не знаю, что это было. Не исключено, что на том судне перевозили что-то запрещенное — такое часто бывает. Пираты в нашем районе не встречаются. Еще могут быть военные, которые не хотят светиться.

— Оружие у вас есть для таких случаев?

— Нет. Есть только ракеты для подачи сигналов, но вряд ли они помогут в случае какого-то столкновения.

— Как вы спите на яхте с учетом того, что вы одна и вокруг столько потенциальных опасностей?

— Сплю по 20–30 минут в той одежде, в которой я должна выйти на палубу. А если условия серьезные, то прямо в жилете. Ты все время начеку. Я завожу будильник, просыпаюсь, проверяю, все ли в порядке, и, если все в порядке, могу поспать еще 20–30 минут. Это звучит непривычно, но ты постепенно втягиваешься. Сразу после старта первые сутки никто не спит, потому что соперники близко и надо выжать максимум из своей лодки. Потом начинаешь постепенно подключать сон. Спишь не только ночью, но и днем: пользуешься каждой возможностью, когда обстоятельства позволяют. Однажды во время гонки-квалификации я не спала двое суток из-за того, что была проблема с электричеством и я не могла использовать автопилот. Пришлось двое суток рулить вручную. Вот тогда у меня случились галлюцинации: слышала какие-то голоса, как кто-то звал меня. Это самое частое явление. Бывали случаи, когда видели родственников на борту, и они их просили делать разные несвойственные вещи. Кто-то видел зебру, которая пробегала впереди.

— Вы как-то сказали, что для вас участие в таких гонках стало работой на износ. То есть удовольствия, как раньше, вы уже не получаете?

— Когда я первый раз делала свой проект, это было для меня приключением: я хотела узнать, чего я стою, как я буду одна столько времени в океане. И я очень сильно всему восторгалась: закаты, восходы, звезды, киты, дельфины. Сейчас у нас конкурентоспособный проект, и мы стараемся добиться высокого спортивного результата. Моральных сил восторгаться дельфином, который плывет рядом с тобой, уже не остается. Ты сконцентрирован на лодке, чтобы она шла с максимальной скоростью, все время думаешь о стратегии. Романтика ушла почти полностью.

— Изначально вы занялись парусным спортом из-за романтики или хотели на Олимпиаду поехать?

— Я начала заниматься в Петербурге в 12 лет в детской парусной школе центрального яхт-клуба на Петровской косе. Школа у нас хоть и была спортивной, но до Олимпиады нам было объективно далеко. И как-то так получилось, что после школы я попала на килевую яхту, и парусный спорт для меня стал обязательным времяпрепровождением. Все мои каникулы и отпуска — все было связано с яхтами. Когда ты начинаешь так заниматься, потом очень трудно представить без этого свою жизнь. Сейчас с Mini-Transat это стало основной частью моей жизни. То есть уже 25 лет я хожу под парусом, и с каждым годом все более профессионально.

— При этом у вас есть, так скажем, обычная работа.

— Да, я работаю в компании, которая занимается консалтингом и сертификацией промышленного оборудования. Мы работаем с иностранными компаниями и помогаем им разобраться в нашем российском законодательстве и российской сертификации.

— Почему же спорт не стал единственной целью в вашей жизни?

— Изначально мне нравилось заниматься парусным спортом как любителю: ты занимаешься, когда хочешь, и делаешь то, что тебе нравится. Когда это становится профессиональной деятельностью, романтика исчезает. Если ты хочешь стать профессионалом, у тебя два основных пути. Первый: ты готовишься всю жизнь к Олимпиаде, и тебе выплачивают какую-то стипендию. Это был не мой случай, потому что наша парусная школа была не того уровня, чтобы можно было рассчитывать на высокие места. Либо ты уже наемный шкипер, и тебе нужно работать с людьми в роли инструктора. Помимо того, что это работа постоянно с новыми людьми, ты все время повторяешь одно и то же. Мне всегда хотелось получать удовольствие, чтобы это не превращалось в рутину. До сих пор я не нашла в себе желание заниматься этим профессионально. Хотя уже сейчас одиночную карьеру я бы могла рассматривать, но только в том случае, если бы был спонсор, которому было бы интересно участвовать в таком проекте.

— С учетом того, что вы можете оставаться без связи неделями, как вам удается совмещать гонки с работой?

— Моя работа позволяет мне работать удаленно. Мне нужны только компьютер, Интернет и время. С моим боссом мы большие друзья. Мы помогаем друг другу, распределяем проекты таким образом, чтобы у каждого из нас было достаточно времени на какую-то свою жизнь. У нас получилось добиться хорошего баланса. Но из-за этого у меня совсем нет выходных. Иногда из-за этого голова идет кругом. Именно поэтому после завершения Mini-Transat хочу немного разобраться со своей жизнью и привести в порядок рабочие вопросы. О новом парусном проекте буду думать позже.

— Семья не волнуется за вас?

— Мама очень тревожилась в самом начале. Но сейчас она уже смотрит, следит за мной по трекеру, комментирует стратегию. Мне кажется, ей интересно.

Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»