Самоучитель Акунина, автобиографическая фантастика и еще три книги осени

Прочтите дебютный роман известного ленинградского лингвиста, научитесь играм 1950–1960-х и познакомьтесь с конкурентом нобелевского лауреата.

Осенний обзор книжных новинок совпал с подведением итогов первой четверти учебного года. И в нем «зарифмовались» автобиографический хит Питера Хёга о детях с паранормальными способностями, учебник изящной словесности от главного отечественного хитмейкера Бориса Акунина, роман воспитания американского филолога о собственном сыне, триллер о приключениях девятилетки и каталог подвижных игр полувековой давности.

Питер Хёг. Твоими глазами. СПб.: Симпозиум, 2021. Перевод с датского Е. Красновой

«Он заботился о сестре Марии. Мария заботилась о своей кукле. Я пытался заботиться о нем. Мои отец и мать пытались заботиться обо мне. Мать Симона и Марии заботилась о них. И их соседи. Таков уж этот мир. В нем не только война, алчность и истребление видов. В нем есть еще и множество людей, которые связаны один с другим и которые стараются заботиться друг о друге».

Довольно свежий, 2018 года выпуска, роман выдающегося датского прозаика, вышедший только что по-русски, как уверяет издательская аннотация, «категорически не похож на все остальные». Такая характеристика не совсем верна. «Непохожесть» разве что в том, что повествование здесь ведется от имени джентльмена средних лет по имени Питер Хёг, чью маму зовут фрёкен Хёг. Но автобиографичность как прием встречается и в предыдущих вещах писателя — возьмите хоть роман «Условно пригодные».

Сюжет тоже, в общем-то, вполне Хёговский: Симон, ближайший друг детства рассказчика, после неудавшейся попытки покончить с собой оказывается в больнице. И Питер, поняв, что там едва ли помогут, пристраивает его в загадочный институт нейропсихологической визуализации, медицинское и научное учреждение, где в обстановке секретности и государственного патронажа проводятся исследования того, чего не может быть и что все же существует. Есть надежда, что там Симона спасут от него самого, тем более что, как выясняется, один из ведущих сотрудников института — их с Симоном детсадовская приятельница, с которой они когда-то умели проникать в чужие сны и изменять прошлое и будущее…

Роман, который отличает органичное сочетание откровенного автобиографизма, «невероятных, но совершенно правдивых» фантастических элементов, прямой, хоть и лишенной фальшивого пафоса, публицистичности и веры в человека, несмотря на в высшей степени трезвое понимание человеческой природы, вышел по-русски практически одновременно с объявлением очередного нобелевского лауреата по литературе. И в очередной раз заставил задуматься об иррациональности выбора Нобелевского комитета, который уже много лет не замечает автора, каждый из текстов которого в полной мере отвечает критериям, провозглашенным в завещании Нобеля, а именно являет собою «наиболее значительное литературное произведение идеалистической направленности».

Карен Макквесчин. Половинка сердца. М.: Эксмо, 2021. Перевод с английского А. Елизаровой

США, наши дни. Девятилетний Логан, смышленый симпатичный мальчишка, когда-то потерял речь в результате психотравмы — в автомобильной аварии тяжело пострадала его мама. Мать вскоре погибнет дома при загадочных обстоятельствах, а вдовец окончательно превратится в домашнего тирана, скрашивающего досуг алкоголем, что, впрочем, не мешает ему находить подруг жизни.

Во время очередного приступа неконтролируемой ярости папаши Логан сбегает из новой семьи и, забравшись в кузов первого попавшегося грузовика, спустя какое-то время оказывается в чужом городе — без денег, без знакомых, без языка…

Роман про то, что никогда не надо сдаваться, что мир не без добрых людей, написан с очевидным прицелом на экранизацию и, насколько можно понять, в полном соответствии с американскими учебниками по сценарному мастерству и изготовлению романов: протагонист должен быть таким-то, антагонист — таким-то, волшебные помощники — такими-то, а ключевые события рассказываемой истории должны происходить с такой-то периодичностью…

Но несмотря на это, с самого начала прекрасно понимая, что тебя ведут к счастливому финалу (а иначе зачем было писать книгу?), проникаешься настоящим сочувствием и симпатией к главному герою и тем, кто ему вольно или невольно помогает, волнуешься за парня и даже мысленно подбадриваешь его и подсказываешь: давай, брат, не сдавайся, попробуй вот этот ход.

Иногда персонаж тебя слушает, а иногда и нет, поскольку находит решение получше.

То, что ты прекрасно видишь, как сделана эта вещь, совершенно не мешает получать удовольствие от чтения книги, при всем ее схематизме. Возможно, причина в том, что авторесса тщательно прописала персонажей, даже эпизодических (например, домашних животных), их привычки, черты характера и внешности, какие-то психологические пунктики, а также — во всех деталях — пейзаж, на фоне которого они функционируют, и благодаря этому возникает абсолютно правдоподобная иллюзия, что ты находишься внутри мира, который совсем как наш, а не внутри компьютерной игры с элементами литературы.

Для детского и подросткового чтения — самое то.

Борис Акунин. Русский в Англии. Самоучитель по беллетристике. М.: Альпина Паблишер, 2022

Отечественной индустрии обучения литературному мастерству, или, если угодно, creative writing, несмотря на все ЛИТО и Литературные институты, сценарные мастерские и проч., по-прежнему далеко до англоязычного мира. И самый успешный отечественный беллетрист и здесь оказался первопроходцем и выдающимся профессионалом, принявшись разрабатывать очередную золотую жилу, с которой до сих пор толком мало кто понимает что делать.

«Русский в Англии» — цикл из десяти уроков, каждый из которых посвящен тому, как делать художественное произведение. Сначала наш автор-педагог дает тему и задание: вот вам, дорогие учащиеся, исторический материал (небольшой исторический очерк авторства Бориса Акунина), попробуйте из этого сделать текст, отвечающий соответствующим характеристикам: например, одноактную пьесу, или психологический этюд, или остросюжетную историю. Сделанное можно сравнить с сочинением самого мэтра на данную тему (приводится тут же). В конце каждого урока автор комментирует свой собственный текст, объясняя, почему он написал его именно так, а не иначе.

При этом Акунин настаивает, что учить он планирует именно что ремеслу: как складно сочинять выдуманные истории о выдуманных людях, а не тому, как стать гением: «Если вы хотите стать Писателем, моя книга вам ничем не поможет. Тот, кто пишет Прозу, подобен кораблю в еще не открытом океане — плывет не по карте, а по звездам. Я же учу строить железные дороги — класть рельсы и потом ездить по ним из точки A в точку Б».

Название мастер-курса разъясняется довольно просто: «Место и время действия будут от всех «равноудалены»: иная страна (Англия), иные времена (причем разные). Даже если вы бывали в Англии, то в шестнадцатом или восемнадцатом веках навряд ли. Есть и другая причина. «Русский в Англии» — это метафора, довольно точно передающая взаимоотношения писателя с окружающим миром. Разумеется, я имею в виду человека русской культуры. Если бы я писал для японцев, книга называлась бы «Японец в Англии». «Русский» — это Я. «Англия» — Другие и Другое, это Не-Я».

Впрочем, есть и другое, не менее рациональное объяснение: вероятнее всего, материал этот, прежде чем стать книгой, сначала обкатывался на учебных занятиях в Лондоне, где, как известно, осело довольно большое количество наших соотечественников, в избытке обладающих свободными деньгами и временем.

Анатолий Либерман. Отец и сын, или Мир без границ. СПб.: Гуманитарная Академия, 2021

Филолог-германист Анатолий Симонович Либерман покинул Ленинград в 1975 году в возрасте 38 лет и за почти полвека жизни в США и преподавания в Миннесотском университете (а также в Германии, Италии, Японии и других странах) стал известен и как лингвист, и как историк литературы, и как литературный критик, и как мастер стихотворного перевода. На русском выходили его переводы сонетов Шекспира, а на английском — тексты авторов Золотого века литературы русской: Лермонтов, Боратынский (Баратынский), Тютчев. Роман «Отец и сын, или Мир без границ» — его первый, насколько известно, опубликованный опыт в художественной прозе (на девятом десятке!), и это один из самых впечатляющих дебютов в отечественной литературе лет за тридцать.

Перед нами увлекательный «роман воспитания», основанный целиком на дневниковых записях, которые велись несколько десятилетий: история сына рассказчика, мальчика Жени, с рождения и до студенчества. Каждая глава завершается поэтической кодой. В книге, если верить автору, нет ни слова неправды, только изменены имена главного героя и его матери (жены автора).

Каждый значительный литератор, как известно, приносит в мир не только уникальное художественное содержание, но и формальную новизну. Здесь как раз тот случай. Перед нами подробнейшая автобиография — через рассказ о сыне, а рассказ о сыне, в свою очередь, — это остроумнейшим образом смонтированные аннотированные каталожные карточки и заметки читателя о детской литературе. Автор рассказывает, показывает нам, как человек взрослеет, узнает все больше о себе и о мире, знакомясь с тем или иным произведением, как он становится собой. Трудно вспомнить в мировой литературе, кто делал бы автобиографию по такой схеме — притом что книг о детстве–отрочестве–юности, как мы помним, огромное количество.

Анатолий Симонович Либерман, человек языка и литературы по профессии и способу существования, по-прежнему уверен в значимости словесности для становления человека, хоть и не питает (при всей «энергии заблуждения») никаких иллюзий относительно ее (и его) ближайшего будущего.

«Современным авторам имя создают критики и конъюнктура (а то и сенсация). Старую же литературу держит на плаву школа. Перестаньте «проходить» «Евгения Онегина» и «Войну и мир», и через несколько десятилетий их будут знать не лучше, чем «господина Загоскина сочинения». Так случилось с Островским, Лесковым, Писемским и, что особенно трагично, с поэтами, например с Боратынским (он же Баратынский. — Прим. ред.), Тютчевым и Фетом (их помнят и изучают лишь специалисты: несколько растиражированных строк не в счет). Та же судьба грозит Блоку. В Америке забвение классики — свершившийся факт: что Бальзак, Теккерей, Байрон; что Джек Лондон и Марк Твен (с ничтожными исключениями) — никому до них, кроме профессоров и аспирантов, нет дела. Забавно, что на этом фоне мы, ныне живущие люди, надеемся на признание и долговечность своих книг. Хорошая, заставляющая думать и переживать, литература элитарна по определению, а когда все грамотны, как может она стать массовой? Да и была ли она когда-нибудь таковой?» — говорит он в недавнем интервью

Другая тема и основа книги — педагогика (автор, кстати, окончил Ленинградский педагогический институт имени А. И. Герцена и некоторое время работал в интернате для, как сейчас бы сказали, особых детей). Книга полна педагогических замечаний и мини-эссе о воспитании и образовании (советском, европейском и американском), и, если бы в России существовали премии за лучшее произведение о воспитании и образовании, эта книга стала бы первейшим кандидатом в лауреаты.

Григорий Кропотов. Игры нашего двора. СПб.: Реноме, 2021

Подробный, с большим количеством примеров и трогательных мемуарных отступлений (автор сам человек немолодой) обзор забав детей и подростков в пятидесятые-шестидесятые.

Для нынешних тинейджеров все эти игры, понятно, — глубоко эзотерическое знание, хотя те, чье детство пришлось на восьмидесятые-девяностые, а может, и нулевые, подтвердят: мы тоже во все это (ну почти все) играли. «Собачка», «Картошка», «Минус пять», «Али-баба» и так далее. Удивительно, как быстро, практически мгновенно по историческим меркам, цифровая цивилизация сожрала то, что вполне себе существовало долгие десятилетия.

Перед нами не только личностно окрашенный антропологический текст, посвященный одному из любопытнейших аспектов отечественной городской культуры, но и что-то вроде методического пособия: автор помимо всего прочего подробно и, что немаловажно, понятно излагает правила и варианты игр. В аннотации книга рекомендуется детям школьного возраста и их родителям. Трудно сказать, насколько издание (кстати, грамотно и добросовестно оформленное, с большим количеством рисунков) заинтересует именно эту целевую аудиторию, но оно точно пригодится учителям физкультуры и педагогам групп продленного дня.

Сергей Князев, специально для «Фонтанки.ру»