В России ему нет равных среди игроков в снукер. Кто такой Иван Каковский и почему он не стал звездой «Зенита»

Петербургский снукерист Иван Каковский вернулся из Португалии, где выиграл три медали чемпионата Европы. В интервью «Фонтанке» он рассказал об 11-летних соперниках, которые дышат ему в затылок, как шизил в детстве с дядей на матчах «Зенита» и своем дальтонизме.

Иван Каковский — шестикратный чемпион России по снукеру. На прошедшем чемпионате Европы он выиграл бронзовую медаль в дисциплине «6 красных», серебро в «классике» и еще одну бронзу в командном турнире. Год назад он стал первым в истории участником чемпионата мира из России.

— Иван, что это такое — чувствовать, что круче вас в России нет никого уже шесть лет?

— Первые несколько лет для меня это было прям вау, особенно после самой первой победы в 15 лет. Я думал тогда: «О, какой же я крутой!». А сейчас я уже понимаю, что мне нужно победить, чтобы отобраться на чемпионат Европы. А уже там стараться показывать свой максимальный уровень. То есть теперь для меня чемпионат России — это ступенька на пути к еще более серьезным соревнованиям.

— За эти шесть лет появились ли серьезные соперники в России?

— Конечно. Молодежь подрастает и начинает хорошо играть. Более опытные соперники тоже постоянно повышают свой уровень. Многие играют на международных турнирах. Общий уровень растет очень быстро, особенно у детей.

— Кого бы назвали своим главным соперником сейчас в России?

— Сейчас есть четыре примерно равные игрока: Алексей Корень из Москвы, Андрей Карасов из Перми, Кирилл Жиздюк из Севастополя и Артем Истомин из Нового Уренгоя. Истомин еще совсем юный — ему всего 11 лет, но играет он очень неплохо. Мы с ним даже играли в этом году в финале Кубка России. Несмотря на возраст, играет он очень хорошо. Насколько я знаю, он начал с пяти лет, поэтому у него довольно большой опыт.

— Наверное, сложно настроиться на игру по сути с ребенком?

— У меня нет с этим проблем. Я, наоборот, стараюсь играть с теми, кто моложе меня, как можно сильнее, чтобы они видели, к чему надо стремиться и что им есть куда расти.

— А остальным вашим соперникам сколько?

— Жиздюку — 17 лет, Карасову — 18, а Корню — 26.

— То есть российский снукер еще совсем молодой во всех смыслах?

— Да, но, когда я только начинал играть, было наоборот — основным игрокам было за 30. Например, в финале своего первого победного чемпионата России в 2014-м я играл с 32-летним Кириллом Ломакиным. Сейчас эта планка сильно снизилась из-за того, что появилось много новых снукерных школ и туда активно привлекают детей. Плюс у детей времени на тренировки больше, чем у взрослых, у которых зачастую есть еще основная работа. И сейчас такие дети в России всё чаще обыгрывают более взрослых соперников.

— Но начинали вы с футбола и серьезно им несколько лет занимались в «Смене», которая потом стала Академией «Зенита».

— Да, у меня вся семья любит футбол — брат, отец, дядя. Вариантов не было. Брат меня всегда брал с собой играть во двор. Никакие игрушки, кроме мяча, я не признавал. Брат же меня в шесть лет отвел на просмотр в «Смену». Просмотр я прошел удачно и шесть следующих лет ездил туда заниматься футболом. Ездить приходилось с «Автово» по полтора часа в одну сторону. Мне-то было нормально — я же маленький. А вот бабушке, которая водила меня на футбол, это вряд ли было легко. Спасибо ей большое за терпение. Тренировал нас, кстати, Иван Шабаров, который сейчас возглавляет юношескую сборную России до 17 лет. Очень хороший тренер и человек.

— Как же в таком напряженном графике появился бильярд?

— У меня отец играл с друзьями в бильярдном клубе напротив дома. И как-то он взял меня с собой. Я сначала просто шары руками катал, а потом он дал мне попробовать. И как-то у меня стало быстро получаться. Я стал играть примерно на одном уровне с ними. Потом он отвез меня на турнир — первенство города до 16 лет. Я там даже пару партий выиграл. Там меня и заметил мой первый тренер — Алексей Денисов. Он тогда возглавлял сборную Петербурга по русскому бильярду. Начал с ним тренироваться.

— Когда впервые обыграли отца?

— Где-то спустя месяца три-четыре после того, как я начал тренироваться. Помню, что это ему очень не понравилось. Он такой же, как я, — очень любит выигрывать.

— Почему в итоге снукер взял верх и вы закончили с футболом?

— Мы долго над этим думали. Я где-то год параллельно занимался футболом и бильярдом. Из-за этого времени совсем не оставалось. В один момент мы с родителями пришли к выводу, что прямо сейчас надо решить: футбол или бильярд. В итоге выбрали бильярд. Решили, что в футболе слишком большая конкуренция. Плюс это опасно: ты можешь пробиться в команду мастеров, но получить травму и на этом закончить.

— Ваше мнение учитывалось?

— Мое мнение было решающим. Родители были за бильярд, брат за футбол. Мой голос был решающим. Отец меня убедил, что нужно идти в бильярд. Так и решили.

— На домашние матчи «Зенита» часто ходили?

— Не очень. В основном меня дядя с собой брал. У него был абонемент на фанатский вираж. Мне очень нравилась атмосфера, которая там царит. Нравилось отношение людей к происходящему на поле. Дядя сначала переживал, как там ко мне отнесутся другие фанаты, но всё прошло хорошо. Тогда я знал много разных кричалок. Сейчас только какие-то самые основные остались в памяти. Еще мне запомнился один матч на «Петровском», не помню только, с кем играли. Было очень холодно, шёл мокрый снег — почти дождь. Всем было очень холодно, но фанаты вокруг сняли футболки и остались голыми по пояс. Я тогда подумал: «О господи, как вы на это решились в такую погоду?» Но это было прикольно.

— Вы свою футболку, так понимаю, не сняли, а ваш дядя?

— По крайней мере, когда брал меня с собой, он так не делал.

— Вашими тренировками по снукеру сейчас же занимается Евгений Куваев — тоже не далекий от футбола человек.

— Да, он тренировал мини-футбольный клуб «Политех», да и сейчас продолжает работать в этом направлении.

— И каким же образом футбольный тренер занялся подготовкой шестикратного чемпиона России по снукеру?

— Мой отец его давно знал. Его сын учился со мной в «Смене». Около трех лет назад отец решил, что надо что-то менять в моей подготовке. Он знал, что Евгений Куваев достаточно жесткий тренер. И он предложил ему заняться моими тренировками по снукеру. Первое время у нас получалось взаимное обучение: я давал Евгению базу по снукеру, а он выстраивал мой тренировочный процесс и отвечал за мою дисциплину. Сейчас он знает про снукер уже не меньше меня.

— У меня всё равно это не укладывается в голове.

— По сути, с техникой у меня было всё хорошо. Мы с отцом решили, что мне нужен в основном контроль и чтобы кто-то вел мою статистику. И он предложил Евгению попробовать заняться этим со мной. Сначала Евгений отказывался. Он примерно так и говорил: «Как я могу его тренировать по снукеру, как вы себе это представляете?» Но отец рассказал свой план. Решили попробовать полгодика. Евгений сразу погрузился в снукер с головой: стал смотреть матчи, изучать правила, читать книги. Он подошел к делу очень профессионально. В начале мне еще приходилось по ходу тренировки ему что-то объяснять. А он вёл статистику, давал мне какие-то упражнения, которые находил в Интернете. И за дисциплиной моей следил.

— Почему нельзя было обратиться к более профессиональному тренеру?

— Во-первых, в России профессиональных тренеров по снукеру мало. А с точки зрения дисциплины, Евгений подходил идеально. Он мог и контролировать, и статистику вести. Каждое занятие почти на весь день — на 6–7 часов. Не каждый тренер может себе такое позволить. А Евгений еще очень быстро обучался. Уже через пару месяцев он начал мне составлять детальный план тренировки и что-то даже подсказывать мне по технике. В итоге он стал полноценным тренером. Я бы даже сказал, стал тренером очень хорошего уровня, хотя до этого вообще не занимался снукером. Те, кто играет в бильярд, говорят, что это невозможно. Но к нему уже подходят другие игроки и спрашивают совета.

— Во всех ваших историях постоянно фигурирует отец. Судя по всему, его мнение для вас всегда имеет решающее значение?

— Его мнение значит очень много для меня. Я всегда с ним советуюсь.

— Вы как-то сказали: «Отец очень хочет, чтобы я работал со специалистом (психологом. — Прим. ред.). Он считает, что я психологически слаб». При этом сами называли умение оставаться спокойным в нервных ситуациях одним из своих главных качеств. Из всего вышесказанного может показаться, что ваш отец довольно властный человек.

— Ни в коем случае. У меня еще такой характер… если бы отец что-то заставлял меня делать, я бы всё равно делал по-своему. Психолога у меня, кстати, так и не появилось.

— Нужна ли бильярдисту хорошая физическая форма?

— Однозначно. С Куваевым мы даже ездили на сборы, бегали вместе, ходили в тренажерный зал. В бильярде очень важна выносливость. На том же чемпионате Европы последние два дня я играл с 10 утра до 11 вечера. Это только кажется, что мы только ходим вокруг стола. Есть статистика, что за один матч судья проходит вокруг стола 8 км. У большинства бильярдистов есть проблемы со спиной из-за того, что в стойке ты всегда находишься в напряжении.

— Папа гонщика Роберта Шварцмана как-то рассказывал, что до определенного момента он сам финансировал карьеру своего сына в автогонках. Но после того, как тот вышел на определенный уровень, его финансов уже не хватило и на помощь пришли более серьезные спонсоры. У вас как?

— У нас примерно так же: когда ты выходишь на высокий уровень, затраты резко возрастают, потому что у профессионалов минимум один турнир в месяц. А ездить нужно по разным городам и странам, где-то жить там. У нас тоже сейчас есть спонсоры, которые помогают нам через федерации бильярдного спорта России и Петербурга. Но когда спонсоров нет, помогает отец. Спасибо ему за это.

— В прошлом году вы стали первым в истории участником чемпионата мира по снукеру из России и выбыли в первом же раунде. Из столь стремительного участия можно извлечь какую-то пользу?

— На мой взгляд, эта игра дала мне больше всего опыта и уверенности за последние несколько лет. Это же был еще мой первый матч, который показали по телевизору. Плюс я играл с таким легендарным соперником как Джимми Уайт (шестикратный финалист чемпионатов мира. — Прим. ред.). Меня сильно трясло. Когда я подошел к столу для первого удара, думал, что могу не попасть в пирамиду. Но я собрался и сыграл достойно (Иван проиграл со счетом 3:6. — Прим. ред.). Этот матч сильно помог в психологическом плане.

— Вы вообще верили, что можете победить Уайта, или изначально понимали, что этот матч принесет вам только опыт и уверенность?

— Конечно, я верил, что есть шансы. Мы все люди. Важна только твоя игра. Если ты покажешь свою лучшую игру, возможно всё.

— Вы под него какую-то стратегию придумывали?

— Как таковой стратегии обычно не бывает. Хотя есть определенные хитрости. Еще могут быть разные психологические приемы. Но если соперник психологически устойчивый, на него это не подействует. Когда мы играли с Уайтом, он вёл себя даже слишком раскрепощенно. Позволял себе некоторые вещи на грани. Например, он замечал, что я очень напряжен, и в этот момент рыгал. Это выглядело очень странно. Я не понимал, как это вообще можно сделать в таком матче. Меня это, признаюсь, отвлекало. Было не очень комфортно.

— Вы страдаете дальтонизмом. Шары в снукере разноцветные. Это мешает?

— У меня не совсем дальтонизм. Дальтонизм — когда ты не видишь один цвет. А у меня цветоаномалия: я не отличаю несколько цветов. Если говорить про снукер — это коричневый и красный. Существуют специальные линзы для очков, которые могут исправить эту проблему. Мы нашли такие линзы, в которых я различал красный и коричневый, но в них возникала проблема с другими цветами. Поэтому решили оставить, как есть. Один раз только на чемпионате Европы красный шар вместо коричневого ударил. Тогда еще очень удивился, что судья поставил фол. Сейчас, если сомневаюсь, всегда уточняю у судьи.

Беседовал Артём Кузьмин, «Фонтанка.ру»