Борис Гребенщиков: «Упаси меня, Господи, от всего философского»

Рок-музыкант выпустил книгу и готовит новый «духоподъемный» альбом. Но в интервью «Фонтанке» он рассказал не только об этом.

У Бориса Гребенщикова вышла новая книга — «Священные места в Индии». Музыкант рассказал, как The Beatles пробудили в нем интерес к этой экзотической стране, зачем он составляет каталог чудотворных икон и что думает о вакцинации.

— Эту книгу я начал очень давно, просто потому что почувствовал, что это нужно сделать; много лет писал потихоньку и выставлял плоды работы на сайте «Аквариума». И вот спустя 25 лет ко мне в дверь постучалось замечательное издательство АСТ и сказало, что хочет эту книгу издать, за что я им страшно благодарен — потому что после их просьбы мне пришлось-таки сесть и закончить её. Все священные места Индии, о которых я слышал что-либо, в этой книге упомянуты, многие рассказы даже снабжены фотографиями. Поэтому я доволен. Еще одно дело сделано.

— Это для людей, которые увлекаются восточной философией?

— Совершенно необязательно; эта книга рассчитана на человека, который не знает ничего, но которому интересно.

— А почему Индия? Вы любите путешествовать, видели много необычных мест на Земле. Чем Индия особенная?

— Индия — это колыбель цивилизации, какой мы ее знаем. Не зря ее называют Бхарат Мата, Мать Индия.

Еще в школе, слушая The Beatles, я не мог не обратить внимание, что в 1966–1967 годах в их музыке появилось что-то новое, ни на что не похожее и совершенно чарующее. Вскоре стало известно, что это влияние индийской музыки. И мне стало интересно, что же это за Индия такая, что у них за такая фантастически интересная музыка. Я начал искать хоть какую-то информацию об Индии — и выяснилось, что в Советском Союзе не так просто было найти книги об индийской культуре, разве что какие-нибудь редкие академические издания. В итоге я все-таки нашел книгу Нарайана «Боги, демоны, люди» — с нее-то всё и началось. Я понял, что в Индии не только музыка интересна — за этой музыкой стоит еще более глубокая философия. Всё, что мы в Европе имеем и знаем, — это всё идет оттуда. Поэтому Индия на самом деле — во многом мать современной культуры.

— И русской тоже?

— Понимаете, в русском языке полным-полно слов из санскрита. Не зря говорят — «индоевропейская культура». И многое из того, что есть в России, так или иначе идет из Индии. Поэтому так интересно мне было — и до сих пор интересно — ездить по Индии, разыскивать священные места, посещать все эти храмы. И когда я там — я в сказочном мире. И различие санитарных норм меня совсем не пугает.

При этом на Индии свет клином не сошёлся. Есть Япония и Китай, есть края, сформированные тибетской культурой. Да что далеко ходить — посмотрите, как много в России есть прекрасных и священных мест. Собственно говоря, я уж лет 30 назад придумал себе дело жизни: ездить по России (и сопредельным братским странам) и составлять каталог чудотворных икон.

Результаты находятся на сайте «Аквариума». Последняя книга на эту тему была написана в 1899 году православным писателем Евгением Поселяниным; но с тех пор много что изменилось, была революция, новая власть объявила войну православию; иконы переезжали, терялись, прятались, уничтожались. Но мне кажется, что традицию любовного и бережного отношения к своим святыням стоило бы возобновить. Без этого нельзя, это самое сердце России.

Так что лиха беда начало.

— Чем может быть близка русскому человеку Индия? Есть ли сходство в наших менталитетах? Или, наоборот, мы стоим в оппозиции друг к другу?

— Для меня там всё так же, как здесь. Люди везде одинаковы. И незначительные вариации в культуре, в поведении, в том, как люди одеваются или ведут себя, — это экзотика, но в конечном итоге она совсем не так уж важна. Бог — так или иначе — один во всех странах, один во всей Вселенной; Он не зависит от границ, Он не зависит от культуры. Любая культура просто по-своему Его описывает. И чтобы соприкоснуться с Богом, не обязательно ходить в церковь, ты с Богом соприкасаешься каждую секунду своей жизни, и ничего, кроме Бога, ты не видишь, Он везде. От Бога никуда не уйти.

— Ваша книга вышла как раз в то время, когда закрыты все границы, когда между странами установлены ограничения, когда могут ездить только вакцинированные. Как вы относитесь к таким ограничениям?

— Знаете, я за последние полтора года заметил, что тех, кому нужно было передвигаться, ограничения никак не останавливали. А что до споров о вакцинах, то мне кажется, что у каждого есть право на свою точку зрения; если человек не хочет вакцинироваться, а предпочитает целомудренно дрейфовать в сторону кладбища, то это его выбор. Как говорят индусы, со временем он переродится с другой точкой зрения.

— Насколько важны путешествия в деле развития души?

— У каждого свои методы. Некоторые годами сидят на месте, а другие не могут не изучать мир; говорят, что не все люди дорастают в своем развитии до желания путешествовать.

Есть люди, которые сидят у себя на дачном участке и говорят: да мы в гробу видали все ваши путешествия, весь ваш этот мир — западный, восточный и любой другой, все это полная чушь. У меня есть один очень хороший знакомый, который всегда смеялся надо мной, ему казалось нелепым, что я все время езжу куда-то. Однако, как только ему дали визу в Индию, он рванул туда, и потом его было оттуда не выцарапать несколько лет. Я думаю, что у каждого свой путь; но бывает, что у человека открываются глаза и он понимает, что отрицание окружающего мира — глупость; путешествовать необходимо хотя бы для того, чтобы вернуться потом домой и дом этот сделать лучше. А чтобы сделать лучше, нужно узнать, как делают все остальные, узнать — и применить этот опыт у себя дома на практике. Не зря царь Петр ездил учиться в другие страны. А пока люди сидят у себя в огороде, не выходят за пределы своего участка и говорят: «А нам ничего другого не нужно», у них не будет понимания, как сделать свой огород лучше. Таких людей жалко. Но и к ним рано или поздно придет озарение, и они этого захотят.

Особенно необходимо много путешествовать тем, кто хочет быть хорошим пастырем. Хорошие пастыри — это люди, которые очень много видели и знают. Владыка Антоний Сурожский, который много проповедовал в Лондоне, был человеком фантастически образованным. Чтобы быть пастырем душ, нужно иметь открытое сознание, огромный кругозор. Что такое книги? Книги — это просто концентрированные формы знания. Но печатным словом можно передать далеко не всё. Важна личная мудрость, мудрость сердца; а она приобретается опытом, который часто приходит именно в путешествиях.

— А вот этот ваш приятель, который уехал в Индию, он поменялся как-то?

— Он, вообще-то, и раньше был хорош, а теперь стал просто кладезем мудрости.

— Вы не только написали книгу о священных местах Индии, но и перевели «Бхагавад—гиту». В Интернете сказано, что это «памятник древнеиндийской философской мысли на санскрите, часть шестой книги «Махабхараты», состоит из 18 глав и 700 стихов». А можно объяснить проще, что это такое?

— Очень просто. В самой большой книге на земле под названием «Махабхарата» есть маленькая-маленькая главка, которая, собственно, и есть «Гита», — это разговор принца Арджуны, который как воин должен идти на войну (потому что у них в описываемый период происходила гражданская война, а он говорит: «Я не могу идти на войну и убивать своих же»), с другом по имени Кришна (был не только его другом, но еще и богом, воплощением Вишну). И Кришна в 18 главах «Бхагавад-Гиты» объясняет Арджуне, как устроен мир и почему он должен идти воевать, чтобы поддержать порядок (чтобы не распался весь порядок вещей во Вселенной), и заодно показывает ему, как устроен мир, и проясняет всё по поводу отношений между бытием и человеком. Прочитав «Гиту», можно быть спокойным в том, что ты что-то все-таки начинаешь понимать. Согласитесь, что в Библии отношения человека с Богом не всегда просты. А тут — коротко и ясно.

В юности я столкнулся с хорошим английским переводом этой книги, и когда я ее открыл, из любопытства начал читать, то понял, что я читаю не что-то незнакомое, а то, что очень хорошо знаю. Мне было лет 14–15, наверное, я думал: так это же естественно, я всё это знаю очень хорошо. И с тех пор у меня «загорелась лампочка» в мозгу о том, что когда-то будет нужно все-таки попробовать эту книгу перевести на русский. Русские переводы, к сожалению, несколько неповоротливы; переводчики, видимо, считали, что древнюю книгу непременно нужно переводить «высоким штилем»: устаревшим и цветистым языком. Люди не очень обращали внимание на то, чтобы сделать книгу удобочитаемой. Им было важно передать вот эти архаические красоты обращения друг к другу, когда каждый человек называет другого какими-то сложнейшими придуманными фантастическими обращениями. Это занимает полкниги. Но простите, книга не про это, книга совсем про другое, и вот эти красоты — они просто затмевают смысл. Я решил, что нужно для себя, для собственного достоинства, сделать перевод этой книжки на русский язык. Выяснилось, что это совсем не так просто. Я сравнивал текст с санскритским подстрочником и с десятью, наверное, переводами на русский, на английский, чтобы быть уверенным, что я не упустил ничего из смысла этого стиха. В общем, эта работа на самом деле заняла 18 лет.

— А в чем ее ценность для русского читателя?

— В том, что она объясняет индийское представление об устройстве мира; описывает отношения между человеком и Богом, а Бог, как мы только что с вами уже выяснили, везде и для всех людей один. Так что я не претендую на то, что сделал что-то важное, но, по крайней мере, это единственная известная мне попытка передать суть сказанного в этой книге максимально простыми словами.

— Это будет просто понять человеку, не знакомому с древнеиндийской философией? Просто обычному человеку.

— Знаете, я никогда не был специалистом по древнеиндийской философии — я кое-что слышал оттуда, отсюда, не более. Но есть простые вещи, которые знает абсолютно каждый: где у него право, а где лево, где ноги, где голова. Вот это на том же уровне. Всё очень просто. Каждый человек, если не будет предвзятым, увидит и почувствует то же самое.

— У вас есть книжный шкаф?

— У меня есть книжные полки. Это не шкаф, но полок много, книг помещается много больше, чем в шкафу.

— Где эти ваши основные полки стоят? Вы же живете в разных местах, переезжаете очень часто.

— Основные, конечно, дома в Петербурге; а так... где бы я ни останавливался — книги каким-то мистическим образом заводятся сами по себе. Просыпаешься утром — глядь, а их опять стало больше. В любом месте я оказываюсь окружен книгами.

— Какие книги у вас там стоят? Что это, художественная литература, или вы любите читать что-то философское?

— Упаси меня, Господи, от всего философского! Философия, или «Любовь к мудрости», меня совсем не интересует, предпочитаю саму мудрость. Мои книги совсем другие — узкой специализации: по музыке, по истории, по волшебству; не говоря уже о любимых авторах, которых пруд пруди: от Роберта ван Гулика с его эпопеей о судье Ди до Агаты Кристи, Честертона, Гибсона, Толкина, Льюиса, Муркока. И само собой — Дао Дэ Цзин, Цжуан Цзы, Гита, Пушкин, Лесков, Толстой, Лермонтов, Пелевин, Акунин, Радзинский. А чтобы не попадать в ловушку переводов, читаю и на русском, и на английском.

— А последнее что читали?

— Я сейчас читаю одновременно много всего, от пособий по интерпретации северных рун до книг по общей истории человечества (включая даже историю прогрессивного рока). Знаете, когда я захожу в книжный магазин, я всегда думаю, что с удовольствием сейчас унес бы примерно одну треть. Вот только дома просто уже нет места. Я прохожу по комнате, где стоит моя библиотека, и понимаю, что: а) книги ставить уже некуда, и б) что я — последний человек, который их читает. Больше читать их никто не будет. Знания нынче излагаются в другом формате. Мы, видимо, — последнее поколение, которое знает, что такое книги.

— Говорят, что главное в русском роке — литературоцентричность.

— Господи помилуй, это кто же такое говорит?

— Распространенное мнение, что в русском роке главное — слова, а музыка — второстепенна.

— Мне очень печально, что Россия — страна, славная своим композиторским искусством, — дошла до того, что музыка стала «второстепенной». Искренне надеюсь, что всё не так плохо и больной скоро придет в себя.

Однако должен поделиться наблюдением, которое у меня сложилось за последние 60 лет. В современном нам советском/постсоветском мире многие забыли, что музыка вообще существует. Раньше в понятие «образованный человек» естественно входило музыкальное воспитание. С древних времен было известно, что музыка воздействует на душу, минуя ум. Теперь душу «отменили» за невыгодностью, и люди в песне воспринимают только слова, потому что музыку чувствовать они просто не научены. Они не научены замечать, что звуки этой музыки на них действуют — гармонические колебания физически воздействуют на тело и меняют их собственное состояние, они невнимательно относятся к самим себе. Их научили считать, но не научили осознанному восприятию мира. И поэтому получается печально, люди себя обкрадывают самым глупым образом.

Хорошая песня — это магия, в которой музыка и слова неотделимы. Это магия, которая позволяет людям сделать себя лучше и быть лучше по отношению к другим. Алхимия. Великое делание. Воспитание души. Поэтому музыка не бывает «западная», «восточная», «северо-восточная», «южная». Как и вообще культура. Это только внешние признаки. Насколько я помню, Гёте говорил, что искусство и наука не могут быть патриотичными. Искусство — это то, что воспитывает всех людей, вне зависимости от того, по какую сторону придуманной границы они живут. Потому что все границы придуманы, и сердцем мы это прекрасно знаем.

И все мы, люди, так или иначе — один народ.

— В последнем «Аэростате» вы говорили о наступившем празднике Соуэн, когда тьма в мире сильнее всего. Какое у вас отношение к тому, что происходит в России в последнее время?

— Знаете, нелепые и печальные процессы происходят не только в России — они происходят везде. Не могу сказать, что то, что делается в России, хуже того, что делается во всем остальном мире. Если мы почитаем — да того же Салтыкова-Щедрина, просто вспомним русскую историю, — мы поймем, что никогда не было по-другому; никогда, ни при каком царе не было лучше. Так что стоит иметь в виду, что человеческое общество не идеально, государство не идеально, да и не может быть идеальным. Можно рассуждать на отвлеченные темы добра и зла, а можно увидеть, что тебя окружают конкретные люди; перестать жаловаться на карму, дао, провидение и судьбу — и просто постараться помочь, кому можешь.

От критики лучше не станет: давайте посмотрим, как в этих условиях нам сделать максимальное количество добра.

— Над чем вы работаете сейчас?

— Ох... с последнего места работы меня уволили много десятков лет тому назад; с тех пор я делаю только в свое удовольствие и только то, что должно быть сделано: рисую, пишу, понемногу перевожу Упанишады, у меня есть замысел, связанный с историей золотого века пиратства.

— Это про что? Это про компьютерное пиратство?

— Нет, про настоящих морских пиратов — время на Карибах между 1650-ми и 1730-ми годами. Тортуга, Республика пиратов, капитан Черная Борода, Бартоломью Робертс, Сэм Беллами и другие примечательные джентльмены. Мне представляется, что там можно найти много полезных уроков для нашей с вами современной жизни; но мы с вами об этом поговорим, если книжка получится. Есть и еще одно важное дело — книга о том, как и что мы пьем, почему мы это пьем и как бы сделать так, чтобы нам было от этого лучше. Как я понимаю, уже выстроилась очередь издательств, которые хотели бы эту книгу издать.

Но это всё неважно, это всё третьестепенно. Главное — это новый альбом «Аквариума», который «на стапеле» уже больше года, и я уже заждался, когда он выйдет в открытое море.

— Это будут новые песни?

— Конечно. Старые мы уже выпускали. Что-то мы уже играли на концертах, но все равно в записи они будут звучать совсем по-другому. Над этим мы и трудимся.

— Какое в целом настроение альбома? На что это будет похоже?

— Что получится в итоге — предсказать невозможно, музыка — сущность своевольная; но хочется записать (как говорят мои знакомые) «духоподъёмный» альбом. Последние три наших альбома («Соль», «Время N» и «Знак Огня») выходили в свет под псевдонимом «БГ», потому что мне казалось неправильным связывать имя «Аквариум» с такими исповедально-драматическими песнями; как кто-то правильно назвал это, трилогия «Вой». А теперь мне хочется, чтобы вернулся «Аквариум», чтобы показывать то, чем мы все являемся.

— А чем вы являетесь?

— Каждый из нас в сути своей является Светом.

Беседовала Мария Лащева, «Фонтанка.ру»