«Купе номер шесть»: Особенности интернациональной неохоты

Почему не стоит бояться русско-финской копродукции, получившей Гран-при Канн.

В прокате — «Купе номер шесть», финский фильм, спродюсированный в том числе Сергеем Сельяновым, снятый на русском языке в России и в основном с русскими актерами. Лента получила Гран-при Каннского фестиваля — но этот факт не должен зрителей путать или пугать. «Купе» — вещь ни в коем случае не фестивальная, в нем нет ни тени элитарности или герметичности. Наоборот: фильм одновременно очень знакомый, ясный и открывающий в этом самом знакомом и ясном новые черты.

Трудно воздержаться от сравнения «Купе», с одной стороны, с другим каннским триумфатором — правда, тридцатилетней давности — «Такси-блюзом». А еще — с другим сельяновским проектом, «Кукушкой» недавно умершего Александра Рогожкина (теперь «Купе» выглядит вовсе как оммаж этой медитативной северной легенде). Как и в «Такси», это хроника болезненной сшибки совершенно разных, даже противоположных характеров. Как и «Кукушка», это история встречи двух языков и культур, очень близких. Только рассказанная на новый лад.

Финская девушка Лаура едет в купе поезда из Москвы в Мурманск смотреть древние петроглифы. В пути ей встречается Леха — лысый парень с горноперерабатывающего комбината. Лаура хочет слушать музыку в наушниках и думать о том, как жить. Леха хочет общаться — пить спирт «Рояль», водку в вагоне-ресторане, самогон у бабушки в Петрозаводске. И между героями завязываются странные, противоречивые, но все-таки отношения. Не любовь, не дружба — они просто вдруг начинают друг в друге нуждаться.

Понятно, почему над сюжетом «Купе» работало такое количество профессионалов. В основе — роман финской писательницы Росы Ликсом, который достаточно сильно переработали режиссер Юхо Куосманен, а также эстонские сценаристы Ливия Ульман и Андрис Фельдманис. И это внушительное трио работало только над самим нехитрым сюжетом, а диалоги — исключительно русскоязычные — сочинила Любовь Мульменко, писательница опытная, с цепким слухом, умением схватывать и передавать сбивчивую разговорную речь. В итоге вся эта команда, отталкиваясь от старого почтенного формата «кино про русского и иностранца», строит нечто совершенно новое.

Для начала — ни слова о загадочной русской душе. И вообще, никакой экзотизации those russians. Между героями нет языковой границы, Лаура прекрасно говорит по-русски, хотя и с акцентом. Леха в диалоге лишь однажды разыгрывает карту иностранного происхождения своей попутчицы: в самом начале, и то лишь затем, чтобы привлечь ее внимание (дескать, во, у нас в России снега много). Все остальные отношения героев — строго наоборот, про сходство, родственность, взаимопонимание. Когда Лаура оказывается в карельской избушке на окраине Петрозаводска, она сама охотно принимается пить самогон со старухой под просмотр «Поля чудес». Когда в машине-развалюхе Леха врубает «Владимирский централ», лицо Лауры выражает удовольствие, она расслабленно улыбается едва ли не единственный раз за весь фильм.

На всякий пожарный, большинство комментаторов — да и прокатчики в синопсисе — деликатно обозначили причину поездки Лауры обтекаемо: бежит от сложных отношений. На самом деле, все просто: у финской студентки роман с московской богемной красоткой (ее играет Динара Друкарова, суперзвезда балабановских «Уродов и людей»). Та явно больше тусуется, чем испытывает какие-то чувства к Лауре (девушка в определенный момент прямо говорит: «Ты никогда не бываешь одна, да?»), потому от этой московской суеты и богемных вечеринок, где ее выставляют как «живую иностранку» (они показаны буквально парой штрихов — но очень выразительных), героиня и сбегает. В этом как раз сила «Купе»: то, для чего у многих не хватает внятных слов, Куосманен показывает ясно и бегло, как нечто само собой разумеющееся и заведомо понятное зрителю.

Абсолютная победа «Купе», козырь, который трудно не признать, — Юрий Борисов, сыгравший Леху. Он тоже ничуть не экзотизирует образ работяги, да и не пытается особенно сыграть пьяного в стельку рабочего. С вечной стеснительной улыбкой, неуклюжий большой подросток, он порой начинает напоминать даже Данилу Багрова, с поправкой на полное отсутствие какого-либо героизма и, не в обиду актеру будет сказано, бодровской харизмы.

Сам по себе этот шаг — ставить европейца и русского на одну планку, стирать различия — смелый и радикальный. Есть современный образ России (которым усиленно торгует массовая культура — Олимпиада в Сочи, выступление певицы Манижи на Евровидении...) как страны, в которой уже все есть: и веселье, и смелость, и удаль, — приезжайте и берите, но не забудьте оставить на выходе. У нас и снег белей, чем в Норвегии, и «Черный квадрат» в Русском музее черней, чем в Амстердаме или Нью-Йорке, и Толстой идейней, чем в экранизациях Би-би-си. «Купе» все эти туристические клише отбрасывает в сторону: нет разницы между Хельсинки и Выборгом, там и там выпадает один и тот же снег, да и водка «Коскенкорвы» не слаще.

Но даже без учета всей этой смелости и чисто северной простоты «Купе» — безусловно, событие. Просто потому, что это первая настоящая, равноправная копродукция. Пожалуй, такой проект никто, кроме Сельянова с его опытом и авторитетом, и не потянул бы. Задача почти нереальная: нужно договориться, получить все нужные разрешения, визы для большой зарубежной съемочной группы, наконец. Поэтому прежде все попытки русских кинематографистов как-то сотрудничать с зарубежными коллегами и вписываться в международный контекст ограничивались либо использованием иностранного финансирования (как спродюсированный французской компанией «Такси-блюз»), либо приглашением иностранного актера (например, Вилле Хаапасало в «Кукушке»). Остальное требовало сил, терпения и настойчивости.

Сельянов стер различия, предложил играть по гамбургскому счету, сотрудничать, а не устраивать туристическую поездку. Что только лишний раз доказывает: отношения русской культуры и условной Европы это не результат, а процесс, долгий и требующий серьезных усилий и вложений. Конца ему не будет — что не отменяет его необходимости. А главное: близости, схожести, сложных отношений не стоит бояться. Примерно так же, как и фестивальных призов в анамнезе фильма: в данном случае и одно и другое лишь позволяют наконец услышать друг друга.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»