«Матрица: Воскрешение». Романс для влюбленных

Лана Вачовски подарила зрителям на Новый год ироничный комментарий к главной фантастической саге рубежа тысячелетий.

В прокате — «Матрица. Воскрешение», четвертая часть великой фантастической саги о том, что всё на свете — иллюзия.

Заранее было понятно, что ни полноценным сиквелом, ни перезапуском фильм не станет: студия Warner подчеркивала это еще на стадии первоначальных разговоров о возможном возвращении «Матрицы» на экраны. Всё, чего она хотела, — четвертая часть. Создатели оригинального фильма — ставшие за прошедшие годы сестрами братья Вачовски от предложения отбрыкивались, как могли, раз за разом повторяя, что сагу о Нео они закончили и сказать им больше нечего. В итоге Лилли так и осталась на этой позиции. Лана же решила, что всё-таки имеет сказать пару слов.

Как любой оратор, которого долго достают просьбами что-нибудь изобразить, добавить к вышесказанному, Лана Вачовски, похоже, вышла из себя и решила как следует повеселиться. Сценарий она написала вдвоём с Дэвидом Митчеллом — они уже работали вместе над экранизацией митчелловского «Облачного атласа».

И главной чертой «Воскрешения» они сделали иронию.

Уже первая сцена фильма — точное воспроизведение начала первой «Матрицы»: девушку в черном преследуют агенты. Правда, другую девушку и другие агенты.

Дальше — больше: Нео живет в Матрице, забыл свое прошлое и горстями жрет синие таблетки по предписанию своего психоаналитика (по счастливому совпадению, отвратительного Меровингена из трилогии). Работает гейм-дизайнером, суперзвездой мирового масштаба, от которой — тадаам — студия Warner требует продолжения «Матрицы»! А он никак не может придумать его, механически ходит в спортзал, душ, соседнюю кофейню и слушает бесконечные разговоры о том, какая «Матрица» была великая, как много людей на ней выросли, как она лихо критиковала капитализм, предсказывала цифровое будущее, цитировала платоновский миф о Пещере, как крепко врезались в сознание зрителей образы из неё.

Похоже, врезались они и в сознание Нео: во всяком случае, если он таблетки выпить забывает, мозг сам показывает ему кадры из фильма 1999 года. Из этой части «Воскрешения» вырастает вполне себе «Восемь с половиной» от Вачовски.

Правда, в отличие от Тарковского, Феллини или Вайды, Вачовски берется за фильм-исповедь почти поневоле — поэтому и похож он не на рассказ на кушетке психоаналитика, а на угарный стендап. Примерно как если бы Рембрандт написал забавную карикатуру на самого себя, пишущего «Возвращение блудного сына». Ирония тут есть не только в общих местах, но и в мелочах. Морфеус появляется не в каноническом черном плаще, а в его полной противоположности — канареечного цвета костюме, больше достойном плеча Евтушенко или Виктюка. Да и играет его не Лоуренс Фишберн, а Яхья Абдул-Матин Второй.

В принципе, такого ироничного автокомментария вполне хватило бы, чтобы «Воскрешение» было выдающейся вещью. Но на нем Вачовски и Митчелл не останавливаются. Они возвращаются не просто в «Матрицу», а в конкретную её точку и тему. Всё-таки классическая трилогия перевернула представления не только о научной фантастике, спецэффектах, допустимых в массовом кино публицистических высказываниях, но и о влюбленных.

Нео и Тринити — может, так и остались самой незаурядной парой в истории кино. Андрогинные, героические, флегматичные, далекие от канонических представлений о красоте и сексуальности. И здесь именно их отношения, наконец, выходят на первый план. Всё забыл не только Нео, но и его возлюбленная. Теперь она превратилась в мать двух скандальных детей и жену брутального красавчика, которого играет Чад Стахелски (тоже ирония: Стахелски — режиссер «Джона Уика», другой саги с Ривзом в главной роли). Периодически она и Нео встречаются случайно в кофейне с прекрасным и очень «матричным» названием «Симулатте», то есть латте в мире сплошных симуляций. Правда, ни заговорить друг с другом, ни вспомнить, что их связывает, никак не могут. Когда же Нео, наконец, пробуждается и выходит из матрицы, его главной задачей становится вывести из сна возлюбленную.

Проще говоря, Вачовски остроумно и мягко сконструировала на основе «Матрицы» ромком о покорении неприступной байкерши компьютерным гением. Здорово, что «Воскрешение» выходит под Новый год: в конце концов, это образцовый подарок для всех зрителей оригинальной трилогии, да и не только. Ироничное и зрелищное шоу по мотивам старых песен о главном, смешное и трогательное одновременно.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

О том, на чем строилась первая «Матрица», как читать её философию и почему фильм стал культовым, читайте в отдельном материале.