«Из джунглей вышли две проститутки. Мы офигели окончательно». Как служили на Кубе в позднем СССР

К чему должен быть готов солдат на Кубе. Об этом после реплик МИД про «можем повторить» рассказал «Фонтанке» петербургский фотограф Сергей Максимишин, который служил на Кубе в позднем СССР.

Сапог российского солдата снова будет оставлять следы на кубинском песке. Конечно, если высказывания замминистра иностранных дел Сергея Рябкова из вероятности и возможности станут реальностью. Один из главных спикеров на переговорах с НАТО и США по вопросам безопасности на фоне заявлений о «тупике», в только что начавшихся переговорах о военно-политических сферах влияния Кремля и коллективного Запада, допустил военный камбэк на «остров свободы». В 2021 году Рябков уже допускал повторение Карибского кризиса, который разгорелся в тех краях 60 лет назад, поставив мир на грань ядерной войны. США моментально отреагировали, заявив устами советника президента Байдена Джека Салливана, что они «решительно с этим разберутся», если Москва действительно снова повезёт военных на Кубу или в Венесуэлу.

Не дожидаясь, когда военных опять начнут переодевать в гражданские одежды и перевозить в подбрюшье США, как это было в прошлом, «Фонтанка» поговорила с одним из тех, кто застал рейсы наших военных на Кубу на излёте СССР. Ведь всё чаще наше настоящее сравнивают именно с восьмидесятыми. Известный петербургский фотограф, дважды призер World Press Photo Сергей Максимишин рассказал о своей службе на Кубе в режиме «их там нет» и объяснил ностальгию военных по тем временам.

— Сергей Яковлевич, как вы попали на Кубу?

— В 1985 году меня забрали в армию. Привезли в учебку в Осиновую рощу. Там была связистская учебка. Спросили, хочу ли я поехать в Эфиопию. Я сказал, что хочу. «Хорошо, поедешь», — говорят. А потом через месяц сказали, что в Эфиопию я не поеду, а поеду на Кубу. «Всё равно хочу», — говорю. И поехал. Учебка готовила связистов для всяких иностранных легионов.

— Как вас везли? Это же всегда секретная история.

— Полгода меня учили разматывать и сматывать катушку с кабелем. Надо было научиться за одну минуту и ещё пять секунд размотать 500 метров катушки по пересечённой местности. И я этим навыком овладел.

Отправили в город Пушкин. На знаменитый пересыльный пункт ПП-116. Там уже человек 200 сидело. В основном узбеков. Назначили меня замкомвзвода эшелона. Всех раздели, выстроили в очередь. Длинная очередь из голых мужиков. Заводили в дверь. Там был прапорщик. Выдавал очень смешную гражданскую одежду. Одежду из 60-х годов. Лежала на складах. Мне достался роскошный кримпленовый костюм и шляпа как у Хрущёва. И галстук как таджикский халат.

Выдали всем вот такую красоту, построили и повели строем в таком виде по городу Пушкину. Обыватели просто ********* [офигевали] (смеётся). Посадили в автобусы, привезли в порт. Загрузили нас на лайнер «Балтика» (бывший лайнер «Вячеслав Молотов», построен в Голландии для СССР в 1940 году. — Прим.ред.). Знаменитый лайнер на котором Хрущёв ездил в Америку. Расселили по каютам.

— К чему готовились по приезде на Кубу?

— Что там будет, не знал никто. Слухи ходили самые противоречивые. Кто-то рассказывал, что наши военные там нужны, чтобы надзирать в порту за тем, как негры сахар грузят. Кто-то говорил, что наши там гниют в болотах и ложками червей из сапог достают. Полная неизвестность.

Под матрасом нашли записку, где было написано «духи, вешайтесь». Видимо, до нас этим же пароходом привезли обратно дембелей. Там же нашли купюру в 10 песо. Везли нас 18 суток. В гражданке. Объявили нам, что мы все — «младшие специалисты по сельскому хозяйству». А офицеры были «старшими специалистами по сельскому хозяйству».

Когда проходили через проливы, то есть на виду у обитаемой суши, то через репродукторы кричали: «Младших специалистов первой смены просим проследовать в ресторан «Нева»». Или просто говорили, что нужно «скрыться по каютам». Просто чтобы нас не видно было с берегов. Поскольку я был типа «администрация», замкомвзвода, то понимал, что заграницу я больше не увижу никогда. И когда проходили обитаемую сушу, я бегал по проходам и кричал «всем по каютам», заодно успевал посмотреть на датские проливы, или на Ла-Манш (улыбается).

— Если вспомнить, что «вражеский Запад» старался следить за перемещением советских войск, то фото с юным Максимишиным в хрущёвской шляпе на палубе «Балтики» должно быть в архивах НАТО?

— Да. Но не в шляпе. Я к тому времени сделал уже себе какой-то апгрейд в гардеробе. Но да, нас облетали самолёты всякие. Было и такое. Ну а потом вышли в океан. С каждым днём качало всё сильнее. У Азорских островов начало качать уже сильно. Все полегли…

Кормили же нас в ресторане. И действительно ресторанной едой. Это было потрясающе после учебки. Пришли в порт. Пересадили в автобусы с затемнёнными стёклами. Я прилип к окну. Хорошо понимал, и это всё я увижу теперь через полтора года, когда обратно повезут. Второй раз и всё. Я был уверен, что это единственные три часа, которые я увижу за границей на суше. Прилип к стеклу…

— Так и получилось?

— Да не! Ну вы что!? Привезли нас на карантин. Поселили в палатки. Палатки просто стояли в джунглях. Считай, бросили нас там. Вроде бы никто и не командует. Как будто все про нас забыли. У меня был друг Вася гагауз. Я ему пересказывал книги про Трёх Мушкетёров и Графа Монте-Кристо. Дружили мы с Васей. Редкий человек, кто тянулся к книжному знанию (улыбается).

Пошли с ним оттуда погулять. Идём-идём. Вокруг джунгли. Никакой колючки нет. Офигели от свободы! Вдруг выезжает из джунглей натуральный креол на лошади. Спешился, пожал нам руки и спросил: «Советико компаньеро?». «Да», — отвечаем. «Несесерио фоки-фоки?», — спрашивает (Смеётся). А мы его не поняли. Он сделал взмах рукой. И тогда из джунглей вышли две проститутки. Мы офигели окончательно. Не знали, что сказать. Но тут же пришёл человек в неизвестной форме. По-русски выматерился и забрал этих двух девок с собой. Вот мои первые впечатления на Кубе (смеётся).

— Остров свободы свободу давал не всем?

— Остров свободы, да… Вернулись в наши палатки. Дальше история длинная, но если коротко, то я стал фотографом центрального клуба. Я всяческие дела делал не только в нашей части, но и в аппарате главного военного советника, в нашей посольской школе. У меня был выход в город. В Гавану можно было выходить только в гражданской одежде.

— Навыки, которые были до службы, помогли увидеть больше?

— Да нет… Во-первых, все ходили в самоходы. Во-вторых, все бойцы тогда были богатыми. Процветал всякий чендж, обмены. Бойцы себе там натурально покупали машины потом.

— Каким же образом можно было так озолотиться за счёт нищих кубинцев?

— Самый простой способ, когда вообще ничего делать не надо. Нам выдавали табачное довольствие. Солдату было положено 18 пачек сигарет в месяц. Куришь ты или не куришь — без разницы. И тут же сигареты уходили за забор по цене 1 песо за 1 пачку. Улетали сигареты со свистом. Там целая индустрия была, не надо было вообще ничего делать. Если куришь, то потом шёл в солдатский магазин и покупал там «Яву» за 11 сентаво (1 песо = 100 сентаво. — Прим. ред.). Навар был сразу ощутимый. Курс был семь песо за доллар. Потом туда огромным потоком шли всякие открытки с накрученными на них детскими бантиками капроновыми. Бантик тоже продавался по 1 песо.

— Капроновый бантик — ценность? Зачем он нужен?

— Украшать своих детей. Затем он тогда был нужен и русским.

— Такая фигня имела ценность?

— Это же был социализм. А у нас что не так было в СССР? У нас, блин, полиэтиленовые пакеты были ценностью тогда! Точно такой же дефицит. Социалистические страны. Иголки швейные были ценностью!

Или повар жарит рыбу. Жир из сковородки он должен слить. Но он его не сливал. Относил за забор. 25 песо за котелок. Но это всё ни в какое сравнение не шло с офицерским ченджем. Офицеры возили контейнерами всякое барахло, которое улетало сразу. Деньги были у всех.

Мне не шли открытки с бантиками, я не занимался ченджем, но у меня был свой бизнес. Я узбеков фотографировал. Пехота была вся узбекская. Смешная история. Приходит взвод. 20 узбеков. Я их вёл под пальмы. Я уже знал под какой пальмой узбеки лучше получаются. Одна фотография — один узбек под пальмой. Вторая — второй. И так 20. Потом два узбека под пальмой. Во всех сочетаниях. И так постепенно доходили до фотографий со всеми двадцатью узбеками под пальмой. Запасы плёнки и бумаги у меня были неограниченные.

К тому времени там было наворовано поколениями бригадных фотографов на отдельный склад в подвале. Ну и вот за такой сеанс я зарабатывал 100 долларов. 100 долларов на Кубе тогда позволяли мне быть богатым иностранцем, когда я выходил в город.

— Начальство как смотрело на такой бизнес?

— Типа боролись, но всем было по фигу на самом деле. Даже офицеры нам часто помогали. Потом у каждого солдата набирался огромный чемодан шмотья. Солдатские магазины там хорошо снабжались. Были и джинсы, и кроссовки по каким-то немыслимо дешёвым ценам. Плюс покупали джинсы во всяких валютных магазинах на Кубе. Тяжёлый дембельский чемодан было нелегко провезти, поэтому и договаривались с офицерами. Помогали пронести это на корабль, минуя таможню.

Очень смешная была история с этой экономикой. Например, когда все узбеки закончились, я купил удава. Ну и дальше я тех же узбеков всех фотографировал уже с удавом (смеётся). Одна фотография стоила 14 сентаво. Такса мне от прошлого фотографа досталась.

Или, например, начальник политотдела решил воспитывать бойцов. Сажал провинившихся на губу, вызывал меня, чтобы я фотографировал всех провинившихся на фоне таблички «гауптвахта». Потом посылали это родителям. Якобы должно было становиться стыдно. А боец выходил с гауптвахты и покупал штук 30 этих фотографий. Рассылал всем друзьям! «Я на губе на Кубе!». Круто же (смеётся).

— А за что наказывали чаще? Вас лично сажали на губу?

— Да. Меня лично посадили на 10 суток. Я тогда сбежал на карнавал. Напился.

Как проходит карнавал. По главной набережной Малекон проходят такие эльбаркос. Из грузовиков построенные платформы, на которых девки танцуют самбу. Классика карнавальная. Тогда они перенесли карнавал с февраля на январь, на день революции. Напился я, и меня девки затащили на этот самый эльбаркос. Я танцую… Я же не знал, что там будет гостевая трибуна со всем начальством… Проехал, отплясывая, с девками мимо них всех… Имел колоссальный успех. Но утром на 10 суток меня посадили. Отсидел всего 6. Тогда случилось очередное самоубийство, а я как фотограф был должен все эти протокольные фотографии делать. Пошёл снимать этого самострела…

— Ваш рассказ до упоминания самоубийств как-то не вяжется с такими трагедиями…

— Ну я же был фотограф. У меня была своя служба. Но там стояла и пехота, и танкисты. Была действительно боевая учёба у них. Они умирали в этих болотах.

У нас там был полигон с красной землёй. Ну и там была дедовщина… Боевая учёба — это лучше, чем дачи офицерам строить. Но дедовщина была… Причём самая большая была в самых небоевых подразделениях, типа комендантской роты. Несколько человек так ушли при мне. Самострелы.

Одного парня застрелил кубинский часовой, когда он зачем-то полез через кубинский пост. Был человек, который завернулся и спал в плаще-палатке. Утром приехала машина. Привезла завтрак. Переехали…

Человек 7–8 было погибли за мои полтора года там. Но с дедовщиной боролись. Помню, что вышел комбриг, снял с руки часы и сказал, что первый, кто даст по морде деду, получит эти часы. И даже за время моего пребывания там, как-то эти вещи сошли на нет.

— Неужели кто-то вышел из строя и стал бить дедов?

— При случае. Естественно не на плацу. Была иерархия. Когда ты приезжал, ты был «соловей». Потом ты становился «черпак». Потом «дед». А уже потом ты становился «ветеран Карибы». Уходили домой пятью кораблями. Первый увозил в октябре, а последний в декабре. Когда оставались последние, «пятибарочники», кто уходит пятым кораблём, это была натуральная банда. Им ставили палатку в джунглях. Подносили еду до середины пути до их палаток. Они грабили население, абсолютно неуправляемая история, терять им уже было нечего (смеётся). Пятый корабль — точно увезут.

— Местные как на это всё смотрели? Не выли?

— А чего им выть? Кормились же с нас. Во-первых, чендж, обмен. Во-вторых, проститутки. У них у всех были русские имена. Валька, Надька. Их все знали. Комбриг кричал, что солдаты офицеров не знают, а проституток знают по именам через две недели после приезда! Плохого отношения к себе вообще не видел никогда. Вплоть до того, что место в автобусе уступали. Быть «советико компаньеро» было круто.

— Какие нарушения устава воинской службы были самыми популярными?

— Самоходы. К женщине, по Гаване погулять, на море, покупаться. Была специфика… При этом всех вывозили на море периодически. По-человечески было, на самом деле.

— Кормили родной перловкой?

— Нет. Кормили нас вкусно. Тушёнка, сгущёнка, гречка. В разы лучше чем в Союзе. Понятно, что под конец все эти консервы уже достали. Привозили помидоры. Где-то покупали. А последние полгода у меня было авокадовое дерево. Прямо во дворе клуба росло. И я приходил на обед со своим авокадо.

Потом была целая индустрия по добыче фруктов. Я был клубным фотографом. Подчинялся политотделу. У нас в клубе была машина. Кинобудка передвижная. Там есть возможность днём смотреть кино. Мягкие диваны, журнальчики. И это была единственная политотделовская машина. И вот на ней мы добывали фрукты на весь политотдел. Ездили на плантации. Исправляли зубной пастой номер и делали набеги. Нужно было быстро набить машину, например бананами, пока крестьяне не очухались. Или мандаринами, или апельсинами. Единственные фрукты, которые охранялись, были ананасы. Мы их меняли на мыло. Такса была такая: один ананас — один кусок мыла.

— Убегали часто?

— Бывало. И бежали пулей. Однажды к нам в окно даже мачете залетело. И такое бывало, да…

Потом была целая индустрия сувенирная. Каждый офицер, уезжая, должен был прихватить сувениры. Часть себе, часть в управление кадрами. И в зависимости от качества сувенира, ты получал то или иное место службы следующее.

Самый крутой сувенир был — крокодил. Чучело. Или щит из черепахи с двумя мечами от рыбы-меч. Крокодилов мы привозили. Там была индийская ферма крокодиловая. Покупали крокодилов. Стоили они по 1 песо за 1 сантиметр длины. Набивали крокодилами КУНГ. Привозили потрошить к нам.

У нас была целая сувенирная индустрия там. Щиты черепах покупали у рыбаков, носы рыбы-меч тоже у них. Но для меча нужна ещё рукоять и гарда. Рукоять делали из красного дерева.

— Так ведь оно на Кубе не растёт…

— Да. Но ещё при Батисте (свергнутый в 1959 году правитель Кубы. — Прим. ред.) на остров завезли столбы из красного дерева. Опоры ЛЭП были из красного дерева. Оно же не гниёт. Отправлялись такие летучие бандитские отряды, которые воровали эти столбы. Ставили временные подпорки. Обесточивали целые деревни (смеётся).

— Так вот почему на Кубе со светом проблемы!

— Очень была прикольная служба, да.

— Вам что политработники говорили про «американское подбрюшье», в котором вы сидите?

— Один раз у меня был откровенный разговор с начальником политотдела, когда я выступил на политзанятии… Меня за политику в пехоту решили переводить. И начальник политотдела мне сказал про цель нашей бригады. Рядом с нами было же два узла связи. Один назывался «Финиш», а второй «Орбита». Это были такие заборы, за которыми стояли штуки похожие на радиотелескопы. Начпо сказал, что наша цель — продержаться там 2 часа, пока успеют взорвать эти телескопы. Готовились к нападению. Мы охраняли секретные узлы связи.

— Ну а про бесценность вашей миссии говорили?

— Естественно нас лечили этим всем… 90 километров до Майами! Очень все боялись, что кто-нибудь убежит. Существовал целый план на предмет того, если кто-то соберётся бежать.

Если командир не находил бойца 2 часа, он звонил оперативному и говорил, что бойца нет. Оперативный дежурный после этого должен был достать из сейфа специальный пакет, вскрыть его. Там написано, допустим, «тайфун». Боевой расчёт. Список действий. И там же лежал ещё один запечатанный пакет. И если через два часа боец не находился после выполнения этих пунктов, вскрывался второй пакет.

Никогда при мне до второго пакета дело не доходило. Но по слухам там были инструкции по созданию совместных патрулей, по прочёсыванию порта и так далее. Мои действия при команде «тайфун» были простые. Бежать в штаб, хватать военный билет бойца, а они все хранились в строевой части. Дальше бежать к себе в клуб, перефотографировать фотокарточку из билета. И к моменту вскрытия второго пакета, то есть через 2 часа, я должен был успеть напечатать 50 фотографий пропавшего бойца. Поисковым группам это раздавалось. Раза три такое было. Но без больших приключений. Один раз солдата просто достали деды, и он тупо ушёл спать в танк. До второго пакета ни разу дело не доходило. Но рассказывали, что однажды кого-то сняли с итальянского судна.

— Когда вы сегодня слышите от заместителя Лаврова про возвращение наших на Кубу, вы как это воспринимаете?

— Да [чудак] он. Мне кажется, что эти ребята задались целью создать войну. Но непонятно, что им так приспичило. Что блин изменилось по сравнению с прошлым годом?! У меня такое ощущение, что «Аннушка уже разлила масло». Хотят, как лучше, а делают только хуже. Как рок какой-то…

— Это их проблемы. А солдатику к чему нужно быть готовым в первую очередь, если завтра из наших сугробов отправят к черепахам и танцовщицам самбы?

— Рассказывали вот какую историю нам там. Как первые солдаты попали на Кубу, когда был Карибский кризис. То ли легенда, то ли апокриф… Подняли по тревоге зимой мотострелковый полк в Ленинградской области. Куда ехать, не говорят. Но говорят, что нужно грузиться с полной боевой выкладкой. Эшелоны ведут неизвестно куда, прибывают в порт, вскрывают пакет «загрузиться на корабли». Так вот рассказывали, что кубинцы абсолютно охренели, когда весь этот полк выгрузился на Кубе. С лыжами и валенками!

— Ну то есть будущему «ветерану Карибы» нужно готовиться к безумию?

— Да ничего там не будет безумного. Там прикольно на самом деле. Тепло, хорошо, фрукты. Дружелюбное местное население. Начнётся война, нужно будет готовиться к войне.

— До нашего разговора пытался найти собеседника на сайте «Ветераны ГСВСК».

— Группа советских военных специалистов на Кубе, да.

— И там висит голосование: «Как вы относитесь к возможному возвращению войск на Кубу?» Положительно — 1117 голосов, отрицательно — 9, затрудняюсь ответить — 5. То есть наши готовы туда хоть сегодня?

— Это вообще удивительная штука. Когда соберутся мужики в купе поезда или в очереди в поликлинику, то через пять минут они начинают рассказывать про армию. Обычные русские мужички.

И я думаю, что это всё идёт от того, что в жизни простого русского мужика последние полгода в армии — это чуть ли не единственный период, когда он был уважаемым человеком. Презумпция уважения. Тебя уважают просто потому, что ты «дедушка». А дальше он всю жизнь опять говно. И эти полгода настолько врезаются в голову.

И естественно те, кто тусуются на таких сайтах, это люди для которых служба в юные годы там — это очень важно. Лучшее, что у них было. У меня не возникает желания идти на такие сайты общаться. Естественно, это совершенно определённая человеческая выборка. Я не хочу никого обидеть, все прекрасные ребята. Но помимо армии, в жизни есть много чего ещё интересного. Это про ментальность. Нерепрезентативная выборка.

— Вы были на Кубе потом? Там сильно изменилась жизнь с середины 80-х?

— Да. Я потом дважды ездил туда со студентами. Несильно изменилась. Помните, когда у нас приняли закон о свободной торговле? Пустые полки позднего СССР у нас в магазинах наполнились мгновенно. Люди стали ездить челноками за границу. А когда на Кубе объявили закон о свободной торговле, не изменилось ничего.

Однажды я думал делать историю про кубинские магазины. Совершенно удручающее зрелище. Даже у нас в СССР такого не было. Когда ты там заходишь в магазин, там на ржавой вешалке висит одно платье, летает туча мух, спит тётка. Но в итоге не стал этого делать. Совестно стало… Мне тогда показалось, что вот эта недеятельность населения и приводит к тому, что не будет перемен.

— То есть следующие солдатики с сигаретами и бантиками из синтетики не пропадут?

— Навряд ли будут сигареты и бантики. У них же там даже супермаркеты теперь открылись. Но точно будет что-то другое, ценное. Не пропадут точно.

Леонид Лобанов, специально для «Фонтанки.ру».