«Адики» на миллион. Петербуржец делит квартиру с 600 парами коллекционных кроссовок

Коллекционеры винтажных кроссовок пали не боятся и в перестрелки из-за раритетов не вступают. Потому что у них правила жизни совсем не такие, как у бешеных сникерхедов.

Петербуржец Денис, также известный как johnnykutcher, к 29 годам собрал более 600 пар винтажных кроссовок. Бренд это заметил, и теперь в Москве на Кузнецком мосту выставлена часть коллекции Дениса — культовые «адики», о которых мечтали в Советском Союзе многие, а оригинал носили только самые удачливые и статусные. Остальные свои богатства Денис экспонирует в Instagram. Но лишний раз не светится, даже поясняющие подписи под фото не делает. Его подписчики — в теме, они и так понимают, что к чему. В интервью «Фонтанке» Денис рассказал, что им движет, где ловить самые редкие винтажные пары и сколько жизненного пространства забирает его хобби.

— У тебя больше 600 пар винтажных кроссовок. Это самая большая подобная коллекция в Петербурге или, может быть, в России?

— Думаю, по количеству — самая большая в стране. По качеству, наверное, не самая восхитительная.

— А как коллекционеры узнают друг о друге и сравнивают коллекции? Любители собирать редкие кроссовки, как правило, не очень публичные люди?

— Когда начинаешь этим интересоваться, находишь единомышленников в интернете, в Instagram, в Facebook. Раньше это движение в России пользовалось большей популярностью. Была более развита культура футбола и футбольных фанатов. А году в 2014–2015-м все начало сходить на нет.

— Что случилось в 2014–2015 годах?

— Наверное, просто так совпало, что самые активные коллекционеры повзрослели, завели семьи и распродали свои коллекции. К тому же у нас нет комьюнити, которое занималось бы движением постоянно. Поддержки коллекционирования в России со стороны брендов тоже нет. Речь даже не о материальной поддержке вроде сидинга (когда бренд раздает свои новинки инфлюенсерам, чтобы вещи засветились в социальных сетях и на красных дорожках). Не создается определенных условий для коллекционеров. В Великобритании и в Германии с ними работают более плотно, они считаются трендсеттерами. К ним обращаются за помощью при создании коллекций и коллабораций, потому что у них могут храниться винтажные модели, которых нет у самого бренда.

— С тобой же бренд начал сотрудничать: в Москве на Кузнецком мосту выставлена часть твоей коллекции?

— Это, наверное, первый случай за 10–11 лет, на протяжении которых я коллекционирую кроссовки, когда бренд захотел посотрудничать с кем-то из любителей.

— Но появились же журналы, каналы на Youtube о сникерхедах, сникерконы проводятся в разных городах.

— Сникерхеды и коллекционеры винтажных кроссовок — это разные комьюнити. Первые собирают хайповые модели, вроде Yeezy и «Джорданов». У приверженцев винтажа нет какого-то специфического названия. У меня есть в коллекции современные модели, но я не хвалюсь тем, что имею какие-нибудь Yeezy Boost. Если я могу просто взять и купить кроссовки на eBay, даже если за них просят какие-то серьезные деньги, они для меня не являются редкими. В этом случае получить их в коллекцию — это просто вопрос средств. А вот те кроссовки, которые нереально нигде найти за любые деньги, — по-настоящему ценные.

— Как заполучить кроссовки, которые нереально нигде найти?

— У меня нет таких историй, чтобы я за чем-то очень гонялся, перебивал цены на аукционах или что-то в этом духе. Моя гордость — подборка кроссовок советского периода, семь пар как раз выставлены на Кузнецком мосту в Москве. В том числе «Bremen». Эту пару я просто купил на «Авито» за пять тысяч рублей.

— То есть кто-то разобрал чердак на даче и выставил кроссы на продажу?

— Да. Самые удачные находки случаются на барахолках, как правило, в других странах.

— Удельный рынок в Петербурге — достойное место для охоты?

— Лет десять назад Уделка была одним из лучших блошиных рынков Европы, но сегодня это, к сожалению, не так. Очень редко там теперь удается найти что-то стоящее. Насколько я понимаю, там провели реконструкцию, подняли цены на аренду и многие продавцы оттуда уехали. А остальные подняли цены. Сейчас там точек с секондом тьма, но с барахлом. С хорошим винтажем лавок мало.

— Какие остались выходы для коллекционера в Петербурге?

— В России таких выходов в принципе не так много. Лучше искать в Азии, на рынке Таиланда или на Украине.

— Таиланд в последнюю очередь ассоциируется с блошиными рынками. Там, вероятно, много подделок?

— Вовсе нет. В Таиланде фантастически огромные рынки секонд-хенда, потому что туда стекается гуманитарная помощь со всего мира, в частности вещи, которые европейцы передают в Красный Крест.

— А если искать что-то поближе к Петербургу?

— По моему опыту, хорошие блошиные рынки в Хельсинки, Берлине и Праге. Но я, конечно, не во всей Европе был. Сейчас я уже не так активно покупаю кроссовки для коллекции, потому что начал более избирательно относиться к этому процессу.

— А с чего началось это увлечение? Часто коллекционеры рассказывают, что очень хотели какие-то кроссовки в детстве, и начали наверстывать упущенное в зрелом возрасте.

— Это, скорее, относится к коллекционерам старшего поколения, которым сейчас около сорока лет. После переезда из Якутии в Петербург я начал дружить с ребятами, которые увлекались коллекционированием кроссовок, и тоже втянулся. Мне просто стало интересно, сколько моделей кроссовок Adidas было выпущено до 1990 года. На мой взгляд, это были самые знаковые модели.

— Как ты свои 600 пар хранишь?

— Если оригинальные боксы сохранились, держу в них. Если нет — в прозрачных пластиковых контейнерах, но это одна десятая часть коллекции. Пару лет назад начал вести таблицу учета коллекции в компьютере, до этого все держал в голове. На сегодняшний день у меня 612 пар. Но эта цифра в любой момент может увеличиться или уменьшиться. Что-то докуплю, что-то уйдет на обмен или продажу, если это дубли. Коллекционеры винтажа находят друг друга через соцсети, по личным контактам, чтобы обмениваться или продавать кроссовки. Торговые площадки вроде StockX — вотчина сникерхедов.

— Много ли жизненного пространства отнимает коллекция?

— Это проблема, на самом деле. Квадратов восемь в квартире на данный момент коллекция занимает. Что-то на балконе хранится, что-то в комнате.

— А ты носишь кроссовки из коллекции?

— Некоторые иногда ношу. Но самые ценные слишком красивые, чтобы портить их первозданный облик. Из последних — коллаборация Adidas и шанхайского магазина Doe. Они выпускали классические беговые кроссовки. И выпустили всего 80 пар микропейсеров (модель с шагомером — маленький жидкокристаллический экран встраивался в язычок левой кроссовки). Это был релиз friends and family, то есть распространялся только среди друзей бренда. Какое-то количество этих пар разыгрывали в корейском сникер-бутике atmos. Одну из них спустя пару лет удалось выкупить и мне. Вот их не хотелось бы носить, они белые, очень красивые. Хотя они и не самые ценные в коллекции.

— Цена коллекционных кроссовок зависит в том числе от размера. Какой самый предпочтительный, если покупать на перспективу?

— Для России и Европы самый актуальный размер для коллекционной обуви — 43. А для США — чуть больше, 10 или 11, у них средний размер ноги больше.

— От чего зависит «биржевая» стоимость винтажных кроссовок?

— Если какая-то модель переиздается, то цена на предыдущий выпуск этой модели может повыситься — если новый релиз окажется хуже качеством, чем предыдущий. Если наоборот, то винтажные кроссовки могут потерять в цене, будь им хоть 20 лет с момента выпуска. Но ценообразование — сложный процесс, который не объяснить в двух словах. Это реально биржа.

— Приходится сталкиваться с подделками винтажных кроссовок?

— Нет. На них нет массового спроса, и подделывать их невыгодно. Завод выпускает минимальный тираж обуви в 200 пар. Их надо куда-то деть, а коллекционеров винтажа не так много. Паль делают на то, что в тренде.

— Но ведь кроссовки «Ульм» были самой подделываемой парой в СССР.

— На Уделке очень много таких «ульмов» висит. И невооруженным глазом видно, что это не оригинал. Подделки в те годы делали безумно грубо.

— Коллекция — это не просто коробки с обувью, но и истории, которые стоят за каждой легендарной моделью. Нет желания как-то это богатство реализовать, поделиться знаниями?

— Нет. Есть кроссовки, которые, действительно, как произведения искусства. Плюс это часть различных культур и субкультур. Спрос на подобные выставки есть, но не в России.

— А что тогда тобой движет?

— Мне нравится сам процесс поиска редких пар. Нравится, когда находишь и берешь что-то в коллекцию. Как правило, это происходит без какого-то экшена, достаточно спонтанно. Однажды я гулял в Таллине, случайно зашел на какую-то барахолку и купил там бутсы 1963 года, абсолютно новые. Это было прикольно, но никто за них со мной не дрался у прилавка. Конечно, чтобы понимать их ценность, нужна какая-то база знаний. Но я не чувствую себя неким особенным экспертом. Этим занимаются британцы, и они охотно делятся информацией.

— У тебя пытались выкупить коллекцию? Поступали ли щедрые предложения?

— Этот вопрос почему-то все задают. Но нет, огромных денег за коллекцию мне никто не предлагал. Дело в том, что у каждого коллекционера винтажа свои представления о том, какие пары представляют ценность. Наверное, если сесть и посчитать, можно выяснить, сколько моя коллекция стоит, но я этим вопросом никогда не задавался.

— Общая ее стоимость — больше или меньше миллиона рублей?

— Конечно, больше. Даже если каждую пару продать по 2 тысячи рублей, выйдет больше, а там есть пары за 5 тысяч, а есть и за 50.

— Насколько опасно быть коллекционером кроссовок в России?

— Убийства и ограбления из-за кроссовок больше распространены в США. У нас такого нет. Самый жестокий случай, который произошел в нашей стране из-за кроссовок, — парень продавал коллаборацию Nike c Dior, у него отняли эту пару и залили глаза перцем. Стоимость пары варьировалась от 800 тысяч до 1,2 миллиона рублей на тот момент.

Венера Галеева,

«Фонтанка.ру»