До Берлина с грудничком и без вещей. Как петербуржцы помогают в Европе украинским беженцам

В Европе крупнейший миграционный кризис со времен Второй мировой. По ту сторону границы растерянных беженцев из Украины встречают не только граждане ЕС, но и россияне, в том числе родом из Петербурга. «Фонтанка» попросила волонтеров из Польши и Германии рассказать об их работе.

Ксения Пушнова из Петербурга уже почти пять лет живет в Польше. Она пришла записываться волонтером в центр помощи беженцам, а её тут же взяли в оборот — не хватает людей со знанием русского или украинского. В ночь на 1 марта она уже работала в распределительном пункте в большом торговом центре у границы с Украиной, координируя беженцев и тех, кто хотел их принять или отвезти.

— Люди стояли на границе и по 20 часов, и по двое суток. Бросали машины и шли пешком всю эту пробку, 6–8–10 километров с детьми и баулами, — рассказала Ксения.

У некоторых прибывших были какие-то подвязки в ЕС — знакомые, родственники. Другие же ехали в никуда.

— Была семья из Киева — двое взрослых, трое детей. У них на 24–25 февраля был запланирован переезд в новую квартиру. В старой — куча вещей. И вместо того, чтобы переезжать, они схватили пару каких-то баулов и провели одну ночь в подвале, другую в какой-то деревне, а затем еще пару дней ночевали с украинскими военными и перебрались через границу.

Была девушка в шоковом состоянии с мамой. Она казалась очень собранной и повторяла: «Я еду в Турцию, меня там ждут, я там переписывалась с человеком год назад».

— Всех, кто не знал, куда ехать, я старалась отправить в центр помощи в Кракове, чтобы помыться, поесть, переночевать и там на месте принимать уже какие-то более осознанные решения, — говорит Пушнова.

Предлагали забрать и тех, кто не определился с пунктом назначения.

— Приезжали люди на машинах и микроавтобусах с табличками: «Едем в Лодзь, у нас две квартиры, можем взять две семьи или восемь человек». И мы бегали и собирали желающих. Под утро ко мне пришел дядька с автобусом: «Мы едем в Вену напрямую, есть жилье, пансион, 48 мест». Я подумала: «Господи, что же мне с тобой делать? У меня за всю ночь не набралось 48 человек!» Отправили его по всем пограничным пунктам, — вспоминает Ксения.

По её словам, в 800-тысячном Кракове осело уже больше ста тысяч беженцев. Жилье найти практически нереально. Многие забирают людей в свои квартиры. Но это психологически очень тяжело делать постоянно.

Всем прибывшим выдают польский аналог СНИЛС, по которому можно пользоваться услугами здравоохранения и идти в школы. Тем, кто остается, предлагают пособия. Кроме того, власти города стараются информировать беженцев, что они могут поехать дальше. Их бесплатно сажают на самолеты и поезда.

В Германии поезда с украинскими беженцами встречают сотни русскоговорящих добровольцев. В их числе театральный режиссёр и гид Александр Миндлин, переехавший из Петербурга.

Он впервые оказался на центральном вокзале Берлина в конце февраля и с тех пор днями и ночами, практически бросив все дела, помогает людям.

Как рассказал «Фонтанке» Миндлин, поезда из Польши, Венгрии, Румынии приходят в Германию забитыми до отказа. В рассчитанных на 400 человек составах едет порой до тысячи. Люди лежат и сидят на полу, в проходах, между сиденьями, на багажных полках.

Пассажиры — в основном женщины, дети и старики. Между ними тяжелые чемоданы, сумки и рюкзаки. На платформе всех их стараются встретить на родном языке — украинском или русском.

Волонтеры обязательно говорят прибывшим, что теперь они в безопасности и все будет хорошо. Уставших людей без лишних вопросов кормят, снабжают водой, медикаментами и всем необходимым. Оказывают им медицинскую помощь. Но больше всего растерянные приезжающие нуждаются в информации. Как быть с документами? Как добраться до нужного места? Как сесть на поезд и где взять билет? Где можно устроиться на ночь в Берлине?

Беженцев, прибывших поздними поездами, Александр развозит по квартирам и домам берлинцев на собственном микроавтобусе. По его словам, у всех «адекватных русских берлинцев» уже несколько недель стоят дома раскладушки и матрасы, и они разбирают к себе людей.

— Хозяева этих квартир не спят... Уложив детей, они сидят на кухнях и ждут, когда мы привезём им измученных дорогой и замерзающих беженцев. Они уже всё для них приготовили — душ, ужин, застеленные кровати. Беженцы в машинах тоже не спят. Им тревожно и страшно. Они пытаются представить себе, что их ждёт впереди, и думают о родных и близких, которые остались на Украине. Позади у них тяжелейшая дорога. Иногда по 3 или 4 дня, иногда — по 7. Они добираются сюда со многими пересадками, машинами, автобусами, поездами, — описывает Александр.

Тех, кого волонтёры не подхватят, ждёт холодный спортзал с раскладушками или ещё более холодные палатки в поле — под Берлином или в нескольких часах от него.

— Власти не справляются из-за своей неповоротливости, медлительности и бюрократичности. Людей везут автобусами в какие-то наспех обустроенные склады, спортзалы, церкви. Там выдают матрасы или раскладушки. А люди с маленькими детьми, усталые, измученные, всё едут и едут. Хотя в последние дни начали появляться волонтеры на зарплате и стала улучшаться организация работы, — рассказал Александр.

Особенно ему запомнилась молодая украинка с двухнедельным ребёнком. Она добралась до Берлина вообще без вещей — на руках у неё был грудной малыш, а за спиной маленький рюкзак. И всё.

— Она спустилась в подвал во время бомбежки на несколько дней и так сразу из него и эвакуировалась. На перекладных добиралась до Польши. Там её покормили, дали памперсы и предложили одежду для ребёнка. Но она не смогла ничего взять, потому что не в состоянии была тащить даже небольшую сумку — на руках ребёнок, и она его кормит грудью, — рассказал Миндлин.

Женщину хотели отправить ночевать в здание, где проводят Лейпцигскую ярмарку. Но в итоге удалось организовать ей нормальные условия.

Впереди у всех беженцев, которые решили остаться в Германии, — очереди на оформление документов, поиски постоянного жилья, школ, детских садов, работы. Многие совершенно не готовы к такому повороту событий. Им стараются оказывать психологическую помощь.

— Бюрократическая немецкая машина несколько недель раскручивалась. Помощь начали оказывать все. Власти небольших городков бывшего ГДР, которые вымирали из-за того, что никто не хотел там жить, теперь делают косметический ремонт в советских панельных домах и селят в них беженцев. Детей принимают в школы и садики, родителям предлагают работу — на фермах, медикам — в больницах, языку их учат прямо в процессе. И все это без бумаг, что для Германии — нонсенс. Когда люди после недели ужасов попадают в чистую квартиру или отель, где их ждут еда и постель, это психологически очень помогает. Те, кого мы отвозили или приютили в первые дни, до сих пор пишут благодарности, — рассказал Александр

Художник из украинского Ровно Алеся (имя изменено) в начале марта уехала из страны через Польшу в Германию и уверена, что ей еще повезло.

— 24 февраля в пять утра я проснулась от телефонного звонка брата. Уехали мы на седьмой день. Я не хотела, но у меня пожилая мама, и отец сказал: «Спасайтесь». До этого ночевали в подвале, потому сомнений не осталось. Папа остался дома, а мы поехали в Польшу. Границу пересекали напряжённо: долго стояли в очереди на морозе, но все получилось. Когда позади остался шлагбаум, я выдохнула... Поляки очень организованно предоставили волонтерскую помощь: еда, предметы гигиены, одежда, все было. У нас с мамой были элементарные вещи, у других не было ничего — в чем были одеты, в том и уехали. Многие с детьми, стариками, с домашними питомцами — кто кого успел схватить.

У границы ждал организованный трансфер до лагерей с беженцами. Людей направляют туда, где есть места, или по просьбе — ближе к родственникам, если они есть. Мы оказались в лагере для беженцев, ближе к Варшаве. Ночевали там две ночи. Выспались. Это трудно назвать отдыхом, но гораздо лучше, чем в подвале под гул сирен.

Я написала всем друзьям, которые живут в ЕС, кто может чем-то помочь... И так оказалась в Германии. На социальную помощь не подавалась, надежда на то, что скоро все прекратится, все-таки живет. Но знаю, что многим возвращаться некуда.

Илья Казаков, «Фонтанка.ру»