VPN как зеркало классовой борьбы. Интернет-омбудсмен Мариничев о благе битвы с YouTube

Последний бастион западных IT-гигантов YouTube власти непременно попытаются взять. В этом не сомневается интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев. Встает вопрос даже не «что делать», а «что будет».

В интервью 47news эксперт рассказал, что пикантность настоящего момента не в том, что заменить YouTube, по сути, нечем, и даже не в том, что пользователи не знают, куда бежать дальше, а в том, что новые технологии теперь появятся неизбежно и контроль государства над ними будет минимум труднее, а максимум — невозможен.

— Дмитрий, YouTube удивительно живуч на фоне блокирования других западных IT-гигантов. Роскомнадзор регулярно рассказывает о своих претензиях к видеохостингу, но пока не блокирует. Госмедиа даже называли дату финала — 18 марта. На ваш взгляд, конец YouTube — решённый вопрос?

— Я думаю, что попробуют… Но блокировать YouTube, то есть блокировать Google, — это достаточно опасное мероприятие. Надеюсь, что это понимание существует не только у меня. Блокировка YouTube приведёт к тому, что будет блокировка большого количества стримингового контента вне YouTube. Это не просто запрет доступа к видеохостингу. Это серьёзное действие направлено на создание проблем вообще для базового логического уровня сети как таковой. На сегодняшний день это сложное деяние. К нему просто готовятся ещё. Но, на мой взгляд, попробуют обязательно.

— Готовятся, чтобы в ногу себе не выстрелить?

— Конечно. Чтобы эти решения технологически несильно повлияли на остальное, чтобы не привело к сбоям в других местах. Так же, как первоначальные блокировки Facebook* с Instagram** приводили к неработоспособности WhatsApp, потому что у них одно адресное пространство. С YouTube может быть всё гораздо плачевнее по последствиям, потому что инфраструктурно в Интернете Google присутствует гораздо больше, чем тот же Facebook. Последствия неработоспособности самых разных сайтов могут стать глобальными. Конечно, «блокировка YouTube» может стать лишь запретом на обращение к доменному имени. Но это, наверное, нельзя называть «блокировкой». Такой вариант точно профильным надзорным ведомством не рассматривается, потому что это станет очередным уколом в их адрес. Однако закадровая война идёт… Подготовка к боевым действиям уж точно. Я считаю, что сначала не будет ничего тотального. Будет нечто «предварительное», чтобы посмотреть на реакцию, на результат этого действия (намёки Роскомнадзора на возможные технические решения по YouTube во всех последних заявлениях ведомства Андрея Липова сопровождаются указанием на неправомерность блокировок видеохостингом аккаунтов российских прогосударственных СМИ. — Прим. ред.).

— Оценки, что это может начаться уже на текущей неделе, справедливы?

— Я не берусь загадывать в наше настоящее время, что может быть «справедливо» в течение месяца, недели или даже дня. Я не ясновидец. Я рассуждаю с точки зрения логики и причинно-следственных связей. Но это сегодня не работает уже... Не берусь и оценивать вероятность в процентах. Должны попробовать обязательно. Слишком уж вкусное время наступило для такого рода проб, радикальных мер и экспериментов. В любое другое время это бы не представлялось возможным. Независимо от степени вины YouTube, возможная блокировка в интересах того же РКН. Интересно же проверить компетенции, возможности управления сетью. Точно попробуют.

— Простая параллель. У меня порвались кроссовки. Иду туда, где брал в прошлый раз. Цена уже кратно выше. Поэтому беру банальные кеды. В них тоже могу бегать. В этом смысле какие есть альтернативы YouTube? RuTube, Vimeo?

— Не совсем корректно… Наверное, можно заменить одни кроссовки на другие кроссовки. Но если кроссовки выпадут как класс обуви, а вам останутся лишь кирзовые сапоги, то ваши навыки бегуна или футболиста изменятся радикально при использовании кирзовых сапог вместо кроссовок. История ровно такая же. На сегодняшний день не существует альтернативы YouTube ни в России, ни в мире. К сожалению, это абсолютная правда. Альтернативы нет даже в Китае. Да, там есть свои видеохостинги, но нет социальной сети с элементами нейропонимания потребностей пользования. Соответственно, по сложности, по взаимодействию с контентом, со структурой пользователей нет сервисов, равных YouTube. Объективно у нас даже такие гиганты как «ВКонтакте» или «Яндекс» вряд ли смогут в короткий срок повторить успех YouTube. Если бы могли, уже бы сделали. Пока вариантов нет. Дальше надо понимать наполняемость такого сервиса, надо понимать внимание со стороны пользователей, прикованных к сервису. Плюс платформенность, то есть способность сервиса использоваться в других сервисах, включая инфраструктуру, кеширование видео и т. д.

Конечно, видеохостинг повторить можно с точки зрения «залить туда видео», а потом посмотреть или скачать. Свято место пусто не бывает. Это всё будет реплицировано. И «простой пользователь» сможет получить такую замену. Однако наполненность контентом, количество людей, которые им пользуются, а значит, его доступность в различных вариантах, в различной географии — это вообще иное. Говорить в лоб, что «мы всё заменим», я бы пока не горячился.

— На всё нужны ресурсы. Человеческие, временные, другие. Сколько нужно времени конкурентам YouTube?

— Это очень легко посчитать. Нужно посмотреть время в квадратичной зависимости. Нужно понимать, что количество пользователей YouTube измеряется миллиардами. Количество пользователей RuTube — максимум сотнями миллионов. Хотя, скорее всего, десятками миллионов. Теперь сравните, какое количество информации загружается в эти сети в одно и то же время. Разница — это квадрат разницы количества участников. Нужно вычесть из миллиардов десятки миллионов, возвести это в квадрат, и вы получите разницу условного времени, чтобы сервисы сравнялись. Другими словами — это недостижимая разница. Объём клиентов и информации — это не линейные отношения. Это гипербола. Чтобы получить альтернативу YouTube по силе интеллекта, вам нужно иметь аналогичное с точки зрения клиентов покрытие. Когда будет у RuTube миллиард пользователей, тогда можно будет на эту тему поговорить.

— Ок. Но я всё же про психологию момента. Цивилизация избалована различными услугами. Человек, как правило, редко пользуется всеми этими услугами. Дальше начинается вопрос привычек. Слома этих привычек. Вам не кажется, что на самом деле это и есть проблема, а не технологические нюансы?

— (Смеётся.) Человек вообще сгусток психологических комков. Конечно, он пользуется тем, что понимает, что видит, чем умеет пользоваться. И что-то новое и гораздо более лучшее часто создаёт дискомфорт, от которого человек пытается абстрагироваться. Технологическое ретроградство со стороны старшего поколения это наглядно объясняет. Взрослым неинтересно изучать новые реплики смартфонов. И, наоборот, со стороны молодёжи идёт жадное желание юзать новые гаджеты. Но я бы не рассуждал в этих понятиях. Вы пытаетесь свести мои ответы к вопросу потребительского уровня. Что был сервис, к которому есть психологическая привычка, а к другому не привык. Всё взаимозаменяемо, и какая разница, на чём ездить, — на «жигулях» или на «мерседесах». Но я бы рассуждал иначе.

Информационные сервисы сейчас обладают большим накопленным уровнем знаний. Эти знания начинают анализироваться очень сложной математикой, к которой относятся в том числе логические машины, нейросети, искусственный интеллект. Чем больше контентной части, тем выше прогресс с точки зрения триумфального шествия новых продуктов. И в этом отношении не может быть речи об уровне психологической привычки или комфорта пользования для самого пользователя. Рассуждать нужно о тех платформах, которые возникнут в ближайшем будущем на базе тех технических решений, которые доступны конкретным разработчикам. YouTube и социальные сети Facebook*, Instagram** относятся к классу первично накопленных знаний, которые можно обрабатывать, к которым можно получить доступ. Чем шире у вас выборка, тем выше уровень обучаемости системы, тем самым выше платформенность новых решений, которые войдут в жизнь дальше. В том числе речь про роботов, которые будут находиться рядом с человеком. И это начнёт влиять и на экономику, и на ментальность.

Помните? «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» (Карл Маркс. «К критике политической экономии» (1858–1859). — Прим. ред.). Уровень культуры поднимается к тому бытию, в котором находится человек. И поэтому я бы вообще не сильно заморачивался насчёт пользователей. Создать сервис для лайканья фотографий можно. Могу допустить, что этого сервиса будет достаточно с минимальным набором функций. Минимизация функций, то есть атрофирование редко используемого, — это тоже путь развития технологических сред. Точно так же возьмите любое животное на планете Земля, вы увидите, что любой орган, который им не используется, атрофируется. Любой орган, который используется, наоборот, активно, принимает самую правильную форму для конкретных действий в конкретной среде. И в технологиях ровно так же. Чем сложнее технологическая среда, тем выше уровень со стороны пользователей по взаимодействию с этой средой. Но это не значит, что естественные потребности в этой среде со стороны пользователя должны быть просто заменены. С таким же успехом можно сказать: зачем нам сто видов колбасы в магазине? Она либо есть, либо её нет. Как в СССР было. Поэтому я бы не проводил аналогии. Смотреть нужно более комплексно, а не утрированно утилитарно. Всегда можно сигары заменить на махорку, перекрутив их в мясорубке. Но не все курят самокрутки. В случае с YouTube то же самое.

— Когда уронили Facebook*, госмедиа рапортовали, что народ пошёл в «Одноклассники» и ВК. С учётом того, что сказали вы, когда грохнут YouTube, народу останется идти в библиотеку. Читать там книги или там же слушать лекции.

— У каждого свой ответ на вопрос, зачем человек сидит в YouTube. Поэтому я не могу сказать однозначно, куда побегут, где дальше будет храниться такой контент. Побегут ли ещё больше в «Одноклассники», во «ВКонтакте» или всё перезальют в Telegram. Это вообще неправильные ответы будут. Есть куча разных сервисов по хранению и обмену. Я же хочу сказать, что с высокой долей вероятности дальше появится новый класс продуктов, новых сервисов, которые могут быть совершенно не похожи ни на то, ни на другое. Так как количество пользователей в России очень ограниченно, оно очень мало по сравнению со всеми другими, то и скорость обучения, и скорость восприимчивости к новым технологиям у нас может быть сильно выше. Инерционная связь может быть совершенно другой. И создать новый продукт для новых идей представляется возможным. В силу ограниченности внутренней конкуренции этот продукт может стать популярным. Он может быть совершенно нестандартным, и это будет ровно то, куда побегут все люди.

Может быть, на днях ВК выпустит новую версию «аськи» (ICQ. — Прим. ред.), которая будет идеологически другой. У неё будет привязка и к географии, и, может быть, будут какие-нибудь нейроинтерфейсы, которые дадут вам возможность передавать слова и идеи, минуя тыкание в экран смартфона, а просто думая. Кто туда побежит? Может быть, все, включая возможности сохранения воспоминаний и всего, что вы видите. Я бы не был категоричен. Сейчас уникальный момент, когда самого разного класса продукты могут проникнуть в общество и стать популярными. Именно туда все и побегут.

— Если там не будет возможности создавать защищённые секретные чаты, туда побегут далеко не все. Вы же это понимаете?

— Опять. Всё у вас вертится вокруг централизованных решений. Условного Telegram, который кому-то принадлежит и который кто-то где-то неведомый нам пилит. Но представьте ситуацию, с учётом сложности всех настоящих отношений и необходимости тотального контроля трафика внутри Рунета, что у нас дальше начнут развиваться и задышат полной грудью децентрализованные сервисы. Сервисы, в которых тот же чатинг не централизован через посредника, как в современных мессенджерах. Когда у каждой семьи и пользователя будет свой условный сервер, который будет заниматься тем, что будет коммутировать чатинг узкой группы лиц. Это будут эфемерные сущности, которые будут рождаться и умирать вне контроля. Пойди их поймай. Это огромное количество цифровых микробов. И это всё уже вполне возможно. Такие децентрализованные системы создаются посредством Open-source (открытое программное обеспечение. — Прим. ред.). Лицензируется это всё и оплачивается через понятные криптоплатежи. А это не связано ни с чем. Это может начать расцветать внутри России благодаря тому же санкционному давлению. Я бы делал ставку на это. Это жизнеспособные идеи. Тогда вообще про WhatsApp или Telegram говорить не приходится. Сама жизнь заставит эти информационные среды родиться. И они начнут испытываться, как в боевых действиях, на замкнутой территории. Дальше вопрос только в том, насколько эти сервисы окажутся информационно заразными для остального мира. И вполне возможно, что очень заразными. Ничто им не помешает стать архипопулярными и вне наших границ. А тогда и на политическом, социально-экономическом фронтах будет всё иначе.

— Не секрет, что все усилия государства по вырубанию неугодных информационных площадок преодолеваются. Сенатор Клишас 22 марта допустил запрет VPN-сервисов. То есть если государство будет пытаться вырубать и это, то, о чём сейчас рассказали вы, будет реализовано быстрее?

— Правильно. Но бороться с VPN крайне сложно, если не сказать невозможно. Потому что бороться они могут только с VPN, которые публичны. С теми, которые есть в доступе тех же самых AppStore, GooglePlay, где человек их может скачать, поставить. Но бороться с VPN как с технологией, как с классом продуктов вообще крайне сложно. Если вы будете ломать структуру VPN, вы поломаете много чего, включая всю банковскую систему и все принципы безопасности корпоративных сетей. Вы не можете отключить в России VPN. Тогда проще сразу всех россиян заставить сдать ключи от всех их квартир, а заодно и ключи от всех секретных предприятий и атомных станций. И пусть туда заходит кто угодно. Это невозможно.

Целиком интервью с Дмитрием Мариничевым читайте на 47news.

* Facebook — социальная сеть, признанная экстремистской и запрещенная в РФ

** Instagram — социальная сеть, признанная экстремистской и запрещенная в РФ