Автор «Тани Гроттер»: «В страшилках ты заигрываешь с тем, с чем не стоит»

Дмитрий Емец — о том, как мужчине выжить в конкуренции с женщиной, а писателю — не стать рептилией

Как читать в эпоху интернета? Есть ли место политике в детской литературе? Почему писателям не стоит возвращаться к успешным книгам? Ко Дню защиты детей «Фонтанка» поговорила с Дмитрием Емцом, чья новая книга «Сокровище Сивояры» должна выйти в июле.

— Дмитрий, вы — многодетный отец и при этом один из наиболее известных современных детских авторов, пишущих на русском языке. Что было раньше: вы стали придумывать истории, а потом в вашей жизни появились дети, или сначала родился ребёнок, для которого вы взялись создавать истории?

— Первые детские книги я писал ещё на филфаке МГУ, на втором-третьем курсе. Сам для себя. У каждого писателя есть в жизни стадия, когда ему хочется читать книги определенного жанра, а тех, которые ему нравились бы, — нет. И он начинает писать для себя. Это во многом моя история. «Дракончик Пыхалка», «Приключения домовят», «Властелин пыли», «Тайна "Звездного странника"» и многие другие книги были написаны до появления детей.

— Вы любите писать книги с продолжениями, целые сериалы. Вам самому это нравится? Или вы, если можно так сказать, прислушиваетесь к читателю: пока он хочет читать дальше, вы радуете его новыми эпизодами, а когда чувствуете, что читатель остыл, завершаете цикл?

— Нет, тут ориентируешься не на читателя, а на собственный интерес к данной серии. Читатель — это такая большая река, которая протекает мимо тебя. Кто-то прочитывает одну книгу, кто-то две. Кто-то начинает тебя любить и прочитывает вообще всё, что у тебя есть. Управлять этой рекой или угождать ей бесполезно.

Нет понятия «захваченный навсегда читатель» То есть, если человек прочитал твою книгу и она ему понравилось, однажды он может в тебе разочароваться или забыть книгу. Читатель не твоя собственность.

Кстати, серии лучше писать по две сразу, параллельно. Тогда успеваешь отдохнуть от одной серии в период, пока работаешь над другой. Сейчас как раз выходит новая серия — «Ева Дедята». В ней пока две книги: «Последний стожар» и «Обещание гарпии». Летом будет третья — «Сокровище Сивояры». Книга на ту же аудиторию, что и «Таня Гроттер».

— Сегодня модно ностальгировать по 90-м. Вспоминается впервые изданная в 1998 и 1999 годах трилогия «Мутантики»: здесь и проблемы экологии, о которых сегодня говорят чаще, чем в 90-е, и страх перед ядерной угрозой, который тоже актуальнее, чем 30 лет назад. Не возникало ли у вас желание вернуться к этому циклу сейчас, сделать продолжение, «Мутантики: 30 лет спустя»?

— А я не знал, кстати, что мода на 90-е годы. Надо обдумать.

Нельзя возвращаться к сериалам, которые ты писал когда-то давно. Стилистика писателя, его взгляды, ритмика, интересы — всё меняется. Если бы появилась новая часть, было бы заметно, что она выпадает по стилю. В общем, к старым книгам писатели не возвращаются и даже их не правят обычно. Потому что при правке может потеряться какая-то интонация, которая когда-то была. Надо дальше жить и писать новые книги, а не делать бесконечные продолжения старых.

— Я стал вашим фанатом в ту ночь, когда прочёл за один приём потрясающий «Гроб на колёсиках», позднее переизданный как «Ягге и магия вуду». Почему с начала нулевых вы постепенно перестали работать в жанре подросткового хоррора?

— Очень атмосферно у меня получались страшилки. Но потом я перестал их писать — тут ты заигрываешь с чем-то таким, с чем заигрывать не стоит. Я написал несколько страшилок и бросил, чтобы не увлечься. А теперь даже и Стивена Кинга не люблю. Он заигрывает с биологическим ужасом, а ещё у него низкий болевой порог, как у гигантской рептилии. И все авторы ужастиков рано или поздно его приобретают. Я такой не хочу — можно утратить способность сострадать, нечаянно навредить кому-то. Не хочу быть рептилией. Стараюсь писать светлые и радостные книги.

— Вспоминая вдохновлённую «Гарри Поттером» серию о Тане Гроттер, начатую в 2002 году, не устаю удивляться, насколько это современно: сделать главной героиней фэнтези-боевика девушку. Двадцать лет назад у вас было предчувствие, что за женщинами будущее? Или это был просто пародийный перевёртыш: у Роулинг мальчик, а у вас девочка?

— Изначально это был просто пародийный перевертыш. Но я и без того сделал бы девочку, у меня часто главные героини — девочки: в «Еве Дедяте» — Ева, в «Мефодии Буслаеве» — Дафна, в «ШНыр (Школа ныряльщиков») — Яра, Рина и ещё много-много.

Сейчас мир всё больше и больше становится женским. Женщина лучше обучается, вытесняет мужчину и на работе, и везде. Мужчине, чтобы выживать и выдерживать конкуренцию, нужно искать себе либо умную жену, либо нишу. У мужчин мозги лучше работают на что-то неожиданное. Это связано с тем, что мы хуже обучаемся. А раз хуже обучаемся, приходится развивать нестандартное мышление.

— Насколько я помню, в нулевые шли энергичные разборки между вами и Роулинг по вопросам авторских прав. Потом всё как-то поутихло. Пришёл ли конфликт с мамой Ро к финалу, она вас простила? Или это история без продолжения?

— Я думаю, что сама мама Ро не только на меня не обижалась, но и книг моих не читала. Переводы появились много позже оригиналов, и запретили-то, по существу, не книгу, а сходство обложек. То есть раз обложка похожа, значит, и книгу лучше не пропускать на всякий случай.

Кстати, книги Роулинг о Поттере я люблю. Особенно первые две. Когда в машине на большие расстояния куда-то еду, обязательно скачиваю их аудиоверсии на флешку. Они какие-то очень психологически здоровые, немного грустные. Заметно, что Роулинг в какой-то момент жизни трудно давалось общение с людьми. И мне оно тоже трудно давалось. Всякий писатель — немного интроверт. Слишком общительные люди редко становятся прозаиками. Для них существуют музыка и поэзия. А писатель хотя и тянется к людям, но одновременно и побаивается их, потому как они кусаются.

— Вселенная, которая началась с первой книги о Тане Гроттер, невероятно обширна. В том же мире, хотя и на другом «участке», действуют персонажи «Мефодия Буслаева». Да и Ягге, активно живущая в «Тане», впервые появилась в «Гробе на колёсиках». Из-за этого возникает ощущение, что все ваши герои обитают на одной планете, изредка пересекаясь. Почему бы им не встречаться чаще?

— Я люблю немного пересекать вселенные своих сериалов. Не сильно, а слегка. На уровне второстепенных героев, общих локаций и так далее. Это создает плотное узнаваемое пространство. Но сильно скрещивать вселенные не надо. А то получится: «Винни-Пух взял за руку Чебурашку, и вместе они пошли бить Колобка». Вроде всё узнаваемое, но книга заведомо будет завальной. Слишком грубый приём.

Кстати, мне кажется, вы пока не читали «Бунт пупсиков». Это реалистическая книжка, в ней пять частей, истории из жизни многодетной семьи. Там тоже есть пересечения.

— Вы как-то сказали, что не любите, когда политика проникает в детскую литературу. Тем не менее некоторым вашим героям она совсем не чужда. На протяжении долгого времени политикой занимается Герман Дурнев, отчим Тани Гроттер, становясь собирательным образом плохого депутата. И конечно, не забыть потрясающее камео Бориса Ельцина в «Колеснице призраков» (она же «Охотники за привидениями»). Хотя его не называют там по имени, трудно ошибиться, когда в 90-е пожилой человек в Кремле говорит: «Какая, понимаешь, война…» Сегодня, когда политика проникает в каждого ребёнка, через новости, через интернет, через разговоры взрослых, не возникают ли у вас в голове сами собой новые, политически активные персонажи?

— Нет, не возникают. Политики и так слишком много. Не стоит детей впутывать. Опять же книги должны глубже быть, чтобы не вступать в прямую конкуренцию с интернетом. Книги с политическим компонентом очень быстро стареют. Чтобы не постарели, требуется глобальное отстранение и большая временная дистанция. Да и вообще, сейчас в литературе, мне кажется, не разоблачать надо, а строить.

Главная проблема в том, что литература сегодня уже не так влиятельна, как раньше. Интернет очень сильно переформатировал нам мозги. Сделал нас кратковременными, с коротким дыханием. Нам сложно концентрироваться. Это видно даже по фильмам. Вначале человек смотрел фильмы по два часа, потом по час тридцать, потом перешел на 21 минуту «Ютуба», потом на 10 минут «Ютуба», а потом сразу перепрыгнул на десять секунд «Тик-тока». Что будет дальше? Секунда? Четверть секунды?

Девяносто пять процентов времени человек проводит в телефоне и только пять процентов с книгой. Я часто думаю, сможет ли книга вернуть свои прежние позиции. В электронную книгу, которая тотально сменит бумажную, я не верю. Книга — всегда групповой проект. Это и редактор, и корректор, и художник, и вёрстка — огромный коллектив. В варианте же электронки, которая опережает или заменяет бумажную книгу, все очень быстро вытесняется паралитературой, то есть шаблонной беллетристикой низкого качества.

Есть небольшая надежда на аудиокниги. Люди слушают их все чаще. Все мои книги есть в аудиоверсии на «ЛитРес».

— Последний вопрос немного личный. Один из ваших давних героев, Филипп Хитров, как и я, ребёнок 90-х. Сегодня мне важно спросить: как сложилась его судьба? Каким он вырос, чем он сейчас занят, что за продолжение могло бы быть у его истории?

— Филипп Хитров — это не просто мой герой. Это и один из моих псевдонимов. Я когда-то работал в разных газетах, и иногда у меня брали несколько материалов сразу в один номер. В таких случаях, по газетному обычаю, я использовал псевдоним — Филипп Хитров. Вот, теперь вы знаете, как сложилась судьба Филиппа. Как видите, у него всё в порядке.

Беседовал Глеб Колондо, специально для «Фонтанки.ру»