Как изменилась ваша жизнь после 24 февраля? Отвечают известные гости ПМЭФ-2022

Кто-то стал меньше ездить, а кто-то по-прежнему пишет портреты королей. «Фонтанка» задала участникам Петербургского экономического форума вопрос: что у них изменилось в жизни за последние 4 месяца?

Так или иначе, главной темой ПМЭФ-2022 стала изменившаяся с 24 февраля картина мира, хотя выступавшие подчеркивали, что к этому дело шло задолго до событий на Украине. «Фонтанка» спросила у нескольких известных людей — и не только: «А что изменилось у вас после 24 февраля?»


Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа:

— Моя жизнь изменилась 3 года тому назад, начался ковид, мы перестали ездить. Как сказал мне один из моих западных друзей, больше не будет этих идиотских поездок. Мы сосредоточились, это тогда началось, и сейчас продолжается то же самое. Наша жизнь? Мы больше ориентируемся на то, чтобы как можно больше рассказать людям о себе. Как оказалось, уровень культурных знаний очень низкий у нас в стране. Когда мы стали выходить в эфир, оказалось, что про Эрмитаж люди знают очень мало. Сейчас, когда люди приходят в Эрмитаж, они часто делают это впервые. Значит, надо вспомнить, как делали раньше.

Вячеслав Фетисов, двукратный олимпийский чемпион по хоккею, председатель Всероссийского общества охраны природы, депутат Госдумы:

— Я привык путешествовать по миру открыто, имею огромное количество людей по миру, и моя работа связана с представительством пяти программ как посла ООН. Я сейчас этого делать не могу. Это какое-то безобразие. Вообще смысл любого парламентария — возможность общаться с коллегами, у нас ее нет. Наверное, это единственное, что поменялось в обычном укладе.

Валерий Гергиев, дирижер, художественный руководитель Мариинского театра:

— Я почти все свое время провожу с огромной семьей артистов, и не только артистов, Мариинского театра — все свое время, ну, я сплю часов по 5–6. Я пришел на форум, так скажу, что-то сделать, успеть чуть-чуть и вернуться к работе. А вам нужно, чтобы я анекдот что ли рассказал какой-то? Нет, я не впал в депрессию.

Александр Медведев, зампредседателя правления ПАО «Газпром», гендиректор ФК «Зенит»:

— Меньше путешествий стало. Как сказал Гергиев сегодня: я, говорит, теперь работаю в Мариинском театре. Вот я теперь работаю в основном в Санкт-Петербурге.

Константин Косачев, вице-спикер Совета Федерации:

— Не так много изменилось. Если брать какие-то внешние сюжеты, то я сейчас нахожусь не только под американскими и украинскими, а под всеми возможными санкциями, которые мог себе представить Запад. Но это никоим образом не повлияло на мою работу, профессиональную деятельность и личную жизнь. Те цели, которые Запад ставил, объявляя эту мощную санкционную войну в отношении России, не дали искомого результата. А все остальное идет в штатном режиме, никаких перемен, работа продолжается в полный рост.

Никас Сафронов, художник:

— У меня прервался контакт по поводу выпуска книжки немецкой. У меня прекратились выставки — выставка должна была в Женеве быть с Софи Лорен, она нашла банк, где ее портреты, у меня около 20 ее портретов выставлено. У меня сорвались выставки в Лондоне, в Париже. Два искусствоведа, которые писали статьи — английский и французский, — отменили свои статьи, хотя они были восторженные и писали бесплатно. Те короли и президенты, которые заказывали портреты, заказывают, но цены снизили (смеется). Я говорю: у вас-то все хорошо! Это восточные короли... Все изменилось, клиенты первое время вообще отпали, сейчас стали появляться, понимая, что лучшие инвестиции — это все-таки искусство. В это стали вкладываться, в имена. Но проекты многие сорвались западные, Sotheby's, Christie’s тоже сорвались — был договор, что они будут выставлять мои работы на аукционах. То есть Запад как бы закрылся, но мы остались патриотами, мы не собираемся никуда уезжать, нам очень важно сохранить нашу идентичность.

Алексей Рахманов, гендиректор Объединенной судостроительной корпорации:

— Мы под санкциями с 2014 года. Говорить о том, что что-то фундаментально поменялось, мы не можем. Стало еще сложнее, стало еще неприятнее, стало еще противнее смотреть на кислые рожи наших завистников. А в остальном работаем, справляемся, как можем.

Тигран Кеосаян, телеведущий, режиссер:

— Эмоционально ко мне вернулась гордость за страну. Я человек советский, без всякого приукрашивания советского строя, просто человек, выросший в стране, где все были братьями. Я почувствовал гордость за страну, которая почувствовала, что у нее есть внутреннее и уже проявившееся отношение к себе и к миру — то есть имперскость и невозможность больше терпеть попытки унизить.

А в бытовом плане — надо объяснять людям, что на памяти трех как минимум поколений не было той задачи, которая стоит сейчас перед нами: возврат справедливости и нормального мироустройства на Земле. И в этот момент думать, что у нас открылось «Вкусно и точка»… Надо выполнять задачи по импортозамещению, локализации и понимать, что у нас не просто время года изменилось — у нас все изменилось. Конечно, все изменилось, зачем успокаивать людей? Государство делает все возможное, чтобы обеспечить занятость и наименьшую возможность почувствовать изменения в быту. Но ребята, вы что, у нас другая эпоха! Я готов на любого рода издержки, если это нужно стране.

Александр Хинштейн, глава комитета Госдумы по информационной политике:

— Пока лично у меня и моей семьи принципиально что-то не изменилось. За границу мы и так не ездим, так что санкции на меня никак не действуют. Готовлюсь к тому, чтобы адекватно воспринимать происходящие процессы и внутри себя отвечать честно на самые сложные вопросы.

Александр Шохин, президент Российского союза промышленников и предпринимателей:

— Я приобрёл санкции США, Европейского Союза, Канады.

Олег, робот, «сотрудник» Министерства спорта:

— У работников такого замечательного места, как Министерство спорта, всегда все отлично.

— Какие у тебя планы на будущее?

— Перефразируйте свой вопрос.

«Фонтанка.ру»